Жена моего босса - Ольга Карпович

Смеркалось… Добропорядочные граждане давно разбрелись по квартирам. Только два синяка темпераментно терли о чем-то, усевшись под забором стройки. В голубоватом свете фонаря поблескивала наполовину опустошенная чекушка.

Петр покосился на часы: нарик опаздывал уже на десять минут. Расслабился че-то, гондон, совсем нюх потерял. Надо будет с ним пожестче.

В машине было душно. Старшов откинул голову на спинку сиденья, вытер выступивший на висках пот.

Этого парня он прижал еще месяц назад, когда понял, что убрать объект, заказанный ему шефом, будет не так-то легко. С одной стороны, Чернецкий вел жизнь отнюдь не затворническую, и подснять его с какой-нибудь крыши улиц Москвы было, в принципе, возможно. С другой стороны, босс требовал, чтобы сработано было чисто, без шума и лишних свидетелей. Идеальным вариантом было бы подставить какого-нибудь реального персонажа, с которым у миллионера возникли разногласия. Именно это Старшов и попытался сработать в прошлый раз, узнав о том, что начальник охраны Чернецкого – Кирпич – подкуплен Геворкяном. Однако проклятый сукин сын, Миша Чернецкий, был везучим, как сам дьявол. В итоге – неудачное покушение, выбитый из игры Кирпичников, упущенная маза с Геворкяном. Кроме того, очевидно было, что после такого происшествия миллионер усилит личную охрану. Тут боссу в голову и пришла мысль подсунуть Чернецкому в телохранители «засланного казачка».

Старшов сработал все как по нотам. Знакомый мент, за которым числился должок, маякнул ему, когда его коллеги замели приезжего парня, попавшегося на дискотеке с несколькими упаковками «снежка», «колесами» и даже с экзотическими «почтовыми марками».

Петр подскочил прямо в отделение, по дороге ломая голову над тем, как вписать левого человека в группу охраны Чернецкого. Но, поговорив с парнем пять минут, понял, что ему наконец-то улыбнулась удача.

Напуганный перспективой «закукарекать» еще в КПЗ, наркот согласился работать на него к вечеру того же дня. Старшов отыграл с ним классический пинг-понг, известный читателям детективов как прием «добрый и злой следователи». Петр был добрым, разумеется. «Повисший на кукане» парень искренне радовался, что легко отделался, и поначалу недоумевал, почему менты так просто его отпустили.

Он охотно рассказал Старшову, что приехал в Москву по просьбе старого боевого товарища, задумавшего организовать здесь частное охранное предприятие. Петр едва сдержал радостный возглас. Удача сама шла в руки. Теперь оставалось лишь аккуратно убедить Чернецкого воспользоваться услугами именно этого, пока еще не существующего агентства. Эту задачу взял на себя шеф, Старшову же приказал держать Дениса на коротком поводке, требуя подробного отчета обо всем, что делается в доме Чернецкого, поручая время от времени выполнить те или иные распоряжения.

Старшов снова покосился на часы, и тут информатор выкатился из-за поворота, в свете фонаря мелькнула его долговязая фигура. Петр немедленно отвлекся от воспоминаний, внутренне подобрался – с этими торчками всегда надо быть настороже, кто знает, что взбредет в их проторченные мозги. Воровато оглянувшись по сторонам, парень приоткрыл дверцу тонированной «девятки» и просочился к Петру на пассажирское сиденье.

– Ты че опаздываешь? – сразу насел на него Старшов. – Думаешь, у меня вся ночь впереди тебя тут дожидаться? Предупреждаю: или ты будешь в точности исполнять указания, или ты у меня пернуть не успеешь, как окажешься в СИЗО. У ментов материалов на тебя вагон, сам знаешь, – «Война и мир», четыре тома.

– Ладно, ладно, не пыли, – примирительно заговорил Денис. – Я же все докладываю, как договаривались. А что опоздал, так че, мне надо было Руслану сказать: «Извини, мне пора идти докладываться тому, кто хочет Чернецкого грохнуть»?

– Мне твоя канитель до лампочки, – отрезал Петр. – И лепишь ты мне в последнее время тухляк какой-то: Миша поехал, Миша уехал. Мне конкретика от тебя нужна: где, когда можно его зацепить? Как работает система охраны?

– Да я сам толком не знаю, ей-богу, – горячился информатор. – Руслан всем заправляет. А мне только приказы отдает: сделай то и то, я выполняю. А станешь слишком уж интересоваться, вышибет из команды под зад коленом…

– Что с системой наблюдения? – перебил его Старшов. – Ты подобрал пароль, как я сказал?

– Не вышло ничего. Руслан, сука, слишком хитрую защиту поставил. Я ж не хакер, – помрачнел Денис. – И, кажется, он просек, что кто-то ковырялся в компе. Пытал меня, не было ли кого посторонних во дворе в тот день. Слушайте, он же допрет, что, раз никого не было, значит, это кто-то из своих. Он меня оформит, честное слово! Надо уже делать что-то…

– Ты мне не указывай, как поступать, я и без тебя знаю. А ты, если хочешь жопу свою спасти, будешь делать то, что я скажу, как зайчик, и рот лишний раз не раскрывать. Ясно?

Денис угрюмо кивнул.

– Вот и хорошо. Когда Чернецкий возвращается?

– Через неделю, – пробурчал Денис.

– Ясно. Значит, через два дня после его возвращения жду тебя здесь же с новой порцией информации. Чтоб все его планы на ближайшие дни, все перемещения личной охраны мне срисовал и доложил. Понял?

– Понял, – покорно кивнул парень.

– Ну, вот и молодец, – Петр, ухмыльнувшись, полез в карман куртки. – Держи подарочек за труды!

Денис, жадно сверкнув глазами при виде вожделенной дозы, потянулся за шприцем.

Иван Степанович Муромцев собирался на традиционную еженедельную игру в шахматы к своему приятелю и, можно сказать, покровителю в политических кругах, помощнику министра экономики Глушкову Марлену Афанасьевичу. Муромцев подошел к зеркалу, осмотрел собственное отражение и досадливо поморщился. Ему и самому поперек горла был этот мешковатый «солидный» пиджак и седой чуб, по-казачьи спадавший на перечеркнутый морщинами лоб. Но ничего не попишешь, Марлен Афанасьевич был представителем старой гвардии, бывший партийный бонза, раз и навсегда усвоивший, что является «приличным видом» для человека, стремящегося к активной политической деятельности. Иван Степанович же дорожил поддержкой старого функционера, умело и ловко продвигавшего новоявленного депутата, потому и вынужден был на старости лет сменить имидж.

Настали новые времена, понимал Муромцев. Десять лет назад он мог позволить себе зваться Ванькой Муромцем, носить белые брюки с двубортным пиджаком, оставлять на голове аккуратный бобрик седеющей щетины, селить случайных любовниц в белокаменных виллах на Лазурном Берегу и безжалостно расправляться с конкурентами по понятиям. Теперь все переменилось: бывшие бандиты в спешном порядке легализовывали криминальный бизнес, подчищали активы и ковали себе новую репутацию. Муромцев и сам сменил приблатненные повадки на былинную неспешность, замирился с женой и выглядел теперь для избирателей солидно и пристойно, как и подобало депутату и кандидату в губернаторы Самарской области.