Букет прекрасных дам - Дарья Донцова

— Уж и не знаю, чем помочь!

— Может, к родителям поехала, небось у вас адресок имеется…

Девица заколебалась, ей явно было запрещено разглашать сведения, но я молитвенно сложил руки.

— Умоляю, не дайте погибнуть любви!

— Город Красномосковск Московской области, улица Октябрьская, дом шесть, — ответила девочка. — Так, по крайней мере, в анкете написано.

Безостановочно ее благодаря, я вышел в коридор, стряхнул с лица выражение парня-идиота, главного героя мексиканского сериала, закурил сигарету и уставился в окно. Красномосковск! Где же это место и в какой связи я слышал про него? Кто и когда упоминал при мне этот город? Так ничего и не вспомнив, я сел в машину и порулил домой.

У Элеоноры в кабинете имеется весьма подробный атлас Подмосковья, правда, довольно старый, но город Красномосковск нашелся сразу, в пятидесяти километрах от столицы на север. Я захлопнул тяжеленный том и вздохнул. Завтра с утра придется встать пораньше, Ново-Рижское шоссе, по которому предстоит ехать, хорошая, широкая трасса, но на улице гололед. Остаток вечера я провел в кресле над книгой. Сначала, желая как следует отдохнуть, решил прочитать про хоббитов, но руки сами собой схватили Рекса Стаута. Оторваться я сумел только около полуночи: надо же, как увлекает, и потом, я совершенно не мог догадаться, кто убил эту тетку в вязаном пальто. Честно говоря, подозревал в совершении преступления ее малосимпатичного мужа, а оказалось, что курок спустила милейшая бабушка, к которой я во время чтения проникся искренним расположением.

Я редко покидаю Москву. Всяческие курорты меня не привлекают. Не люблю жару, купание в море оставляет меня равнодушным, шумные компании раздражают. Больше всего мне нравится, когда Нора летом отправляется на дачу в Николаевку. Зелень, птички, приятная летняя прохлада, возможность спать с открытым окном, не боясь задохнуться бензиновым смогом. Выбивали из равновесия лишь визиты Риты, потому что она всегда приезжала с десятком визжащих девиц и полупьяных парней. Но, по счастью, Риточке в Подмосковье скучно, и ее набеги случались не так часто.

Дача Элеоноры расположена в коттеджном поселке, вокруг живут люди примерно одного с ней положения, назвать Николаевку деревней никак нельзя. В благоустроенных кирпичных домах имеются отопление, газ, телефон, горячая и холодная вода, не говоря уж о спутниковом телевидении.

В Красномосковске же первой мне на глаза попалась толстая баба с двумя ведрами. Я притормозил, открыл дверь и крикнул:

— Не подскажете, где Октябрьская улица?

Женщина поставила ношу на землю, с трудом разогнула спину и весьма приветливо сообщила:

— Вон она, с горочки спускается к речке, вам какой дом?

— Шестой.

— Ну так и ступай по тропинке все прямо да прямо.

— А проехать можно?

Женщина с сомнением посмотрела на «Жигули».

— Ну, до десятого дома точно доберетесь, туда шоссе подходит…

Я осторожно поехал вперед. Возле трехэтажного блочного дома с цифрой «десять» относительно широкая дорога сужалась до размеров нитки. Нечего было и думать о том, чтобы двигаться дальше в машине. Я вылез и угодил тонкими ботинками прямо в снег. Сами понимаете, что человеку, в основном передвигающемуся на четырех колесах, обувь на меху совершенно ни к чему. И вот теперь мне пришлось пробираться среди сугробов. Шестой дом оказался частным, окруженным высоким забором. Стоило мне войти в калитку, как из глубины двора послышался басовитый лай. Собак у меня никогда не было, поэтому я их побаиваюсь, а животные словно ощущают мой страх и начинают яростно нападать. На всякий случай я решил отступить за ворота, но тут дверь избы приоткрылась, выскочила довольно молодая, крепко сбитая бабенка в красном застиранном халате и заорала:

— А ну цыц, ишь разворчался.

Потом она глянула на меня и весьма приветливо сказала:

— Да вы проходьте, Дик на цепи сидит, до калитки ему не добечь! Идите, идите.

Я увидел, что у красавицы нет переднего зуба и, улыбнувшись, пошел на зов.

В большой темноватой комнате царил замечательный порядок. Со стены на софу спускался ярко-красный ковер, квадратный стол был покрыт скатертью, и на столешнице гордо возвышалась хрустальная ваза с искусственными ромашками. Вдоль одной стены стояли сервант, забитый рюмками и чашками, тумба, на которой высился телевизор «Самсунг»… затем шло окно с широким подоконником, заставленным горшками с буйно цветущими, несмотря на декабрь, цветами. Вдоль другой стены комнаты красовалась «стенка», предмет вожделения хозяек семидесятых годов.

— Садитесь, садитесь, — радушно предложила хозяйка, отодвинула стул и сказала: — Не волнуйтесь, чисто у нас, меня свекровь за пылинку убьет! Ну, давайте.

Я осторожно спросил:

— Что?

— Так лист подписывать, — нетерпеливо воскликнула бабенка, — вы же от избирательной комиссии небось? Только сразу предупреждаю, мы за Сергиенко, всей семьей. Ежели пришли от Кондратюка, то сразу уходите, он вор.

— Но…

— Нет уж, лучше скажите, — кипятилась хозяйка, — куда деньги на поликлинику делись, а? Чегой-то ваш разлюбезный Кондратюк только котлован отрыл? И за какие шиши его доченька отправилась в Москву учиться, в шубе и на машине, а?

Понимая, что разговор о продажной местной администрации заведет нас совершенно не в ту степь, я безнадежно поводил глазами по стене и наткнулся на слегка выцветшую грамоту, висящую в рамке между сервантом и телевизором. Зрение у меня стопроцентное, правда, начинается уже дальнозоркость, поэтому без всякого усилия прочитал: «Ученица одиннадцатого класса школы № 2 города Красномосковска Раиса Яковлева награждается за первое месте в конкурсе-смотре молодых талантов в номинации „Певица Красномосковска“». Можно, конечно, посмеяться над корявой фразой, но мне в этот момент было не до красот стиля, в голову мигом пришло нужное решение.

Весело рассмеявшись, я сказал:

— Не думал, что похож на чиновника, вот уж не знаю, радоваться или обижаться такому сравнению. Простите, не представился, Иван Подушкин, продюсер. А как вас величать?

— Зоя, — ответила бабенка и переспросила: — Откуда вы?

Я вновь засмеялся:

— Телевизор смотрите?

— Конечно.

— Видели там всякие клипы? Ну, музыкальные такие зарисовки.

— И чего?

Я пустился в объяснения. Снимаю, вернее, даю деньги на съемки таких клипов. Но зрителю надоедают одни и те же лица, без конца мелькающие на голубом экране, люди хотят видеть новые мордашки… Вот и езжу по провинции, выискиваю голосистых девчонок. Добрые люди подсказали, что Рая Яковлева поет замечательно.

Зоя разулыбалась:

— Верно, голос у нее словно колокольчик, чистый такой. Только опоздали вы.

— Неужели Петров перехватил? — в притворном ужасе воскликнул я. — Вечно он везде первым успевает.

— Раечка уехала в Москву учиться, — пояснила Зоя, — еще летом.

— И куда? — тихо спросил я.

— А в этот поступила, — засмеялась Зоя, — ну как его, погодьте, сейчас.

Быстрым шагом хозяйка подошла к серванту, выдвинула ящик и достала письмо.

— Вот тут где-то…

— Можно посмотреть?

— Конечно, — радушно разрешила Зоя и протянула мне листок.

«Милая мамочка! Как там вы поживаете? У меня все хорошо. Во ВГИКе очень интересно, нам даже предлагают сниматься в кино…»

Целая страница вранья о несуществующей учебе в Институте кинематографии. Заканчивалось послание фразой: «Пиши мне не на адрес общежития, а К-9, до востребования. А то у нас вечно нет дежурной, и письма пропадают».

— Надо же, — протянул я, — столько ехал, и зря! Думал, Раечка дома.

— Нет, она в Москве учится.

— Последнее письмо когда пришло?

Зоя засмеялась:

— Не любительница она писать. В августе и сентябре, правда, на выходные приезжала, заскучала, видно. А потом! Цидульку прислала, обещалась на каникулы приехать.

— И по телефону не звонила?

— А он у нас есть? На переговорный пункт идти надо, а он только до четырех работает, Рая в это время учится.

Она продолжала простовато улыбаться. Я вытащил из бумажника фотографию Риты.

— Узнаете дочку?

Зоя взяла снимок и внезапно посерела. Никогда до этого в своей жизни я не видел, чтобы женщина с такой скоростью теряла все краски в лице.

— Это… она… — забормотала Зоя.

Ее руки, держащие фотографию, мелко-мелко задрожали.

В эту минуту раздался стук двери и пронзительный противный старческий голос провизжал:

— Зойка, кобыла, сумку прими. Зойка, кого зову! Села жопой на диван.

— Бегу, мама! — крикнула баба.

Потом схватила меня за руку цепкими, совершенно ледяными пальцами и умоляюще прошептала:

— Ступайте во двор, к воротам, ща выйду. Очень прошу, свекрови ни слова, я скажу, что вы агитатор с избирательного участка.