Аукцион невинности. Двойная ставка - Ольга Дашкова

— Не хочу. Пусть Бог его накажет.

Пользуясь ее замешательством, целую. У нее сухие и теплые губы, не сопротивляется, но и не отвечает. Но кладет руки на мои плечи, сжимая конверт в пальцах, она еще не знает, что там.

ЧАСТЬ 25

Рядом с ним жарко.

Становится нечем дышать, в голове шум и слышны удары собственного сердца. Тимур целует, ломая мое слабое сопротивление, сдавливаю пальцами его плечи, но выходит так, что прижимаюсь плотнее, выронив из рук конверт.

Задрав подол платья, мужчина ведет горячими ладонями по бедрам, я так и не надела колготки, стараясь не показываться на глаза начальнице. Но вновь избежать встречи с Тимуром не удалось. Хотя на что я рассчитывала, когда шла снова к ним в номер?

Его наглые пальцы добрались до нижнего белья, другой рукой Тимур фиксирует шею, поцелуй становится более глубоким. Наши языки уже ласкают друг друга, а из груди вырывается слабый стон, когда мужчина касается меня через белье.

— Такая нежная девочка. Ну же, не сдерживай себя, покажи, как ты хочешь.

Шепот на ухо, горячие губы целуют шею, засасывая кожу. Да, он совсем другой, не такой грубый и дикий, как Захар, но, скорее всего, это только видимость.

— Отпусти.

— Разве я смогу?

Тимур шире раздвигает мои ноги, усаживая себе на колени верхом, продолжая ласкать, но уже сдвинув трусики в сторону. Меня словно ударяет током, дергаюсь, но он удерживает, нежно ведет пальцами по половым губам, легко скользят в меня, а я уже мокрая и возбужденная от его поцелуев и ласк.

— Я же говорил, ты чистый секс, котенок.

Сижу на нем сверху, как в тот раз, только на мне сейчас больше одежды, на губах мужчины вкус алкоголя, и я, кажется, пьянею от него. А еще я помню, как зря решила, что Тимур добрее Шумилова.

Они имели меня в ту ночь вдвоем, было больно и обидно, начинает накрывать паника, хочу оттолкнуть мужчину, застываю в его руках. Тимур сам останавливается, тяжело дышит. Но не убирает рук, ничего не делает.

— Отпусти, — тихий шепот, хочу сдвинуться с места, но он не дает.

— Ты никому не веришь, да? Ни одному мужчине? Считаешь, что им надо лишь одного: поиметь, взять, показать свою силу и власть? А потом просто вышвырнуть, как использованный материал?

Да, так и есть, он прав. Мне хорошо в собственном мире, где никто не указывает, не ломает, не унижает.

— Но сейчас это неизбежно. Котенок, ты должна принять то, что будет происходить, а секса будет много. Смотри на меня, смотри. Ты такая красивая, тебе говорили это?

Только мотаю головой.

Тимур обхватывает мое лицо ладонью, глаза привыкли к темноте, он так близко, дыхание обжигает губы.

— Выдохни и расслабься. Я не сделаю больно, обещаю.

Почему я должна ему верить?

Но верю.

— Да, котенок, вот так, я поласкаю тебя, как тебе нравится? Да, вот так, двигайся сама.

Тимур снова начинает ласкать, слегка надавливая на клитор, откидываю голову, держусь за его плечи. Так продолжается несколько минут, стараюсь ни о чем не думать, только ловить свои ощущения.

— Малышка, да, вот так, нужно просто отключаться, получать удовольствие, отпускать мысли. Сука, я сейчас сам солью в штаны. Погоди, сейчас, черт, еще немного.

Тимур приподнимает меня, возится с ремнем и молнией на брюках. Я вновь смотрю перед собой, но громко вскрикиваю, когда он опускает меня на свой член.

— Твою же мать, девочка. Такая узкая, до боли сжимаешь меня. Шума не прогадал.

Член такой же большой, как и у Захара, Тимур, сжав одной рукой до боли талию, медленно насаживает на себя, приподнимая свои бедра, заполняя до предела. Другой рукой, ухватив за шею, целует, кусая губы.

Остро.

Горячо.

Задыхаюсь.

Мне не хватает воздуха, я начинаю гореть изнутри, чувствуя, как теку и возбуждаюсь еще больше. Низ живота тянет в сладкой истоме, соски становятся твердыми. Оседаю ее ниже, обхватывая стеночками влагалища толстый ствол, оседая до самого его основания.

— А-а-а-а-а-а… боже мой… а-а-а-а-а-а… м-м-м-м-м.

— Да, котенок, умница моя, а теперь двигайся, расслабься, не сжимай меня так сильно, сука, ты реально словно девственница.

Расслабляюсь, медленно раскачиваюсь на члене, Тимур отпускает шею, припадает к моим губам, отвечаю на поцелуй. Не могу найти оправдание своему поведению, я на работе, у меня куча дел и проблем.

Я впервые за пять лет занимаюсь сексом.

Я хочу этого сама.

ТТ не киллер, он черт, змей-искуситель, соблазнитель и развратник. Может своими речами заболтать кого хочешь.

— Вот так, котенок, еще, ты течешь еще больше, у меня яйца мокрые от твоих соков.

Зачем он это говорит? Голова идет кругом, так жарко, что кажется, я горю на костре за все свои грехи и пороки. Цепляюсь за его шею, ускоряю темп, а с каждым движением по телу разливается волна наслаждения.

— Чертово платье, хочу видеть тебя.

Но у него не получатся расстегивать мелкие пуговицы.

— Нет, не рви… а-а-а-а-а… да… да… черт…Тимур.

Мужчина рычит, подхватывает меня, встает, делает несколько шагов, опуская на диван.

— Не могу больше.

Мы все еще одеты, Тимур раздвигает мои колени как можно шире, проводит несколько раз по раскрытой промежности, лаская клитор. Упирается одной рукой над моей головой, удерживая свой вес.

Я снова кричу, хватаюсь за ткань рубашки, когда он входит глубоко насколько возможно. Движения резкие, болезненные, но мне хорошо. О мой подбородок в такт его толчкам бьется его крест, но Тимур, зажимает его зубами, продолжает иметь меня.

Чувствую, как напряжено его тело, как с каждым толчком он издает низкий хрип. А волна моего оргазма медленно накрывает сознание, обрушиваясь с сокрушительной силой.

Не слышу своего голоса, кричу, тело дрожит, мышцы влагалища сжимают член, его головка увеличивается еще больше. Тимур делает еще несколько глубоких толчков, выходит, кончает на мое раскрытое лоно, помогая себе рукой.

Не знаю, сколько прошло времени, но я так и лежу на диване, прикрыв глаза, пытаясь выровнять дыхание. Вот и все, сама пришла, сама отдалась. Что там Лида говорила? Наглый красавчик предлагал ей ему отсосать?

— Ты как, котенок?

Молчу. Мне стыдно. Не перед ним, перед собой.

— Стыдно? Не глупи. Ты огонь, малышка, я же говорю, Шума не прогадал и не продешевил.

— Встань с меня.

— Зачем?

— Надо привести себя в порядок и работать.

— Зачем?

— Потому что это моя работа и моя жизнь. И вообще, я жду своих денег.

— Хм… а ты и