Аукцион невинности. Двойная ставка - Ольга Дашкова

ЧАСТЬ 22

— Саша, объясни мне, что происходит?

— Ты о чем, бабуля? Что-то с Ангелиной?

Останавливаюсь, сердце начинает биться чаще, смотрю перед собой, в прачечной я одна, послали забрать выглаженное белье.

— Ангелина спит, с ней все хорошо, а, как я понимаю, у тебя дела не очень. Сейчас приходил какой-то мужчина, спрашивал тебя, а потом о тебе, мне не понравились его вопросы.

— Что за мужчина?

Мне и самой любопытно, кто может мной интересоваться. В голове сразу десятки предположений, от устроителей аукциона до отчима и отца Ангелины. Но первым я, по сути, не нужна, а другим не нужна уже давно.

Отчим, конечно, периодически дает о себе знать. Когда три месяца назад ходила к матери просить денег, его не было дома. Мать ничего не дала, да и откуда у нее? Сама живет как содержанка, боясь слово сказать против любимому Витечке и быть вышвырнутой на улицу.

Если честно, готова была снова пойти к Жданову, просить у него, он был последним пунктом в моем поиске денег, но как черт из табакерки появилась Перова и аукцион. А так бы я на все согласилась, пусть бы получил, что хотел, уже все равно, беречь мне себя не для кого.

— Вот я и хотела спросить у тебя, что за мужчина? Во что ты вляпалась, куда залезла? Я ведь не слепая и все вижу: твой синяк на скуле, приход Вадима Ивановича. Ты раньше никогда о нем не рассказывала. А сегодня странные расспросы о твоей жизни совсем незнакомого человека.

Прижимаю трубку телефона плечом, продолжаю складывать белье, начинаю думать, слушая бабушку.

— Я всего лишь ищу деньги на операцию Ангелине, а кто приходил, мне неизвестно, четыреста тысяч уже есть, вечером будет миллион, в больнице сказали, свяжутся с той клиникой в Израиле, скорее всего, тебе придется лететь с нашей девочкой.

— Откуда у тебя такие деньги? Где ты их вязала? Ой, чует мое сердце, все не так просто. Господи, Сашенька, я тебя прошу, только не влезай ни в какой криминал, я не переживу этого. Мне хватило твоей матери в свое время, когда она связалась с тем парнем, а потом эта ее тяга к красивой жизни.

— С каким парнем?

Мне никогда не говорили, кто мой отец, его имя и все воспоминания были табу в нашей семье, у меня фамилия матери, а отчество дедушки. А вот тут бабушка проговорилась, оказывается, мать по молодости влезла во что-то нехорошее. Но сейчас, ворошить прошлое, совсем нет времени.

— Нет ничего криминального, успокойся, пожалуйста, денег заняла одноклассница моя, у их семьи частная клиника, часть суммы пойдет через их благотворительный фонд.

Вру не краснея, даже не запнулась ни разу, Перова — гадина пригодилась, но бабушку успокоить надо и подготовить к тому, что полетит с Ангелиной она.

— Это правда? Ты нашла денег?

— Да, практически нашла, я же говорила, что найду и помогу нашему ангелочку.

— А синяк?

— Об дверь ударилась на кухне, бабуль, я ни с кем не подралась, ничего не украла, ничего выходящего за рамки закона. Извини, я позже позвоню, работать надо.

Отключаюсь, чтоб не посыпалось еще больше вопросов, на которые я не знаю, что ответить, лимит лжи близкому человеку исчерпан. Смотрю на экран смартфона, почти семь вечера, моя смена сегодня до двенадцати. Нужно идти в триста тринадцатый, я не убегу, как говорил Шумилов, но очень не понравились его намеки об отце моего ребенка.

Быстро иду по коридорам отеля, сегодня много народа, в ресторане банкет, приглашенные гости заселяются в номера, нужно разнести белье. Оксана Валерьевна разговаривает с управляющим, но провожает меня долгим придирчивым взглядом.

На первом этаже у ресепшена Вадим, за стойкой блондинка, она что-то ему рассказывает, улыбается. Это, наверное, и есть его девушка, о которой говорила Лида. Чувствую взгляд мужчины, от него жжет между лопаток.

У триста тринадцатого одергиваю платье, поправляю фартук, приглаживаю собранные в низкий пучок волосы.

Нервничаю ужасно, так что душа трясется от страха и покалывает кончики пальцев.

Три удара в дверь, жду, но мне не отвечают. Прислушиваюсь, тишина. Закрадывается сомнение, а вдруг мужчины съехали? Кусаю губы, стучусь снова.

Во мне сейчас то самое разочарование, которое испытывает ребенок, получив на день рождения не тот подарок, что хотел. Странное сравнение, только я не ребенок и иду получать деньги за два месяца секса.

— Привет, котенок.

Меня обнимают за плечи, крепко ухватив руками, прижимают спиной к груди, громко шепчут, касаясь губами мочки уха. Вздрагиваю, напрягаясь еще больше, терпкий запах одеколона и сигаретного дыма, щелчок дверного замка, меня тащат вперед.

В номере полумрак, мужчина все еще прижимает меня к себе, не выпуская из рук. Задерживаю дыхание, как перед прыжком в глубину.

— А могла ведь не приходить, я надеялся на твое благоразумие.

— Его давно нет.

Разворачивает, схватив за подбородок, поднимает мое лицо, заглядывая в глаза. Его освещает лишь тусклый свет уличных фонарей из окна. Тимур серьезен, изучает меня. Он очень красивый мужчина, как модель из рекламы дорогого парфюма: стильный, уверенный, сильный.

Неужели киллеры бывает такими?

Уголки губ взлетают вверх, словно он читает мысли, ведет большими пальцами по моим щекам, двигаясь вперед. Пячусь назад, пока не упираюсь ягодицами в подоконник.

Одна рука Тимура на моих бедрах, сжимает ткань, задирая подол платья. Другой рукой обхватывает затылок и, не дав ничего сказать, пресекая мое слабое сопротивление, целует.

На его губах вкус мяты, язык уже ласкает мой, сжимаю пальцами рубашку на его груди, пытаюсь оттолкнуть. Я пришла сюда совсем не за сексом, но, скорее всего, именно им мне предстоит заниматься следующие два месяца.

В один миг замираю, не сопротивляясь, не делая совсем ничего. Тимур продолжает терзать губы, но через несколько секунд останавливается, часто дышит, упирается в мой лоб своим.

— Смелая, да?

— Нет.

— Зачем пришла?

— Какое вам дело зачем?

— Понравилось, как трахает Шумилов?

— Отпустите.

Хочу оттолкнуть мужчину, чтобы вздохнуть, рядом с ним душно, не хватает воздуха. Интонация, с которой Тимур говорит, скребет по самолюбию, а его и так практически не осталось.

— Почему тебя бросил Сафронов?

Вопрос в лоб. Не ожидала такого.

Но, если у него был мой телефон, по фамилии и адресу отсканированных документов, находящихся в нем, такие люди найдут любую информацию.

— А бросил ли?

Зажигается верхний свет, зажмуриваюсь, я не вижу мужчину, но чувствую