Рассказ предка. Путешествие к заре жизни. - Ричард Докинз

Было бы разумным предположить, что Копредок 2 также ходил, опираясь на костяшки пальцев, а также что он, как шимпанзе, проводил время на деревьях, особенно ночью. Естественный отбор под тропическим солнцем одобряет темную пигментацию как защиту против ультрафиолетовых лучей, поэтому, если бы мы должны были предположить, какого цвета кожа была у Копредка 2, мы, по-видимому, сказали бы, что черной или темно-коричневой. Все обезьяны, кроме людей, волосатые, таким образом, было бы удивительно, если бы Копредки 1 и 2 были бы лысыми. Шимпанзе, бонобо и гориллы – жители густого леса, поэтому было бы правильным назначить Свидание 2 в лесу, в Африке, но нет никакой серьезной причины предполагать любую конкретную часть Африки.

Гориллы – не просто гигантские шимпанзе, эти виды отличаются в других отношениях, которые мы должны иметь в виду, пытаясь восстановить Копредка 2. Гориллы – абсолютные вегетарианцы. У самцов есть гаремы самок. Шимпанзе являются более разнородными, и среди различий в системах размножения есть интересные эффекты в размере их яичек, как мы узнаем из «Рассказа Тюленя». Я подозреваю, что системы размножения эволюционно неустойчивы, а значит, легко изменяемы. Я не вижу очевидного способа определить, как обстояли дела у Копредка 2 в этом отношении. Действительно, факт, что различные человеческие культуры сегодня показывают большое варьирование систем размножения, от преданного единобрачия до потенциально очень больших гаремов, укрепляет мое нежелание размышлять об этом в отношении Копредка 2, и убеждает меня побыстрее закончить с предположениями относительно их природы.

Обезьяны, пожалуй, особенно гориллы, долго были мощным генератором – и жертвами – человеческих мифов. «Рассказ Гориллы» рассматривает наши измененные отношения к нашим самым близким кузенам.

Рассказ Гориллы

Влияние дарвинизма в девятнадцатом веке поляризовало отношение к обезьянам. Противники, которые могли стерпеть саму эволюцию, с внутренним ужасом отказывались от родства с теми, кого они воспринимали как низких и отвратительных скотов, и отчаянно старались раздувать наши с ними отличия. Они нигде не были столь истовыми, как по отношению к гориллам. Обезьяны были «животными», а мы помещены отдельно. Хуже того, там, где другие животные, такие как кошки или олени, могли быть представлены как красивые в своем роде, гориллы и другие обезьяны именно из-за их подобия с нами были похожи на карикатуры, искажения, гротески.

Дарвин никогда не упускал возможность осветить и другую сторону, иногда в небольшом отступлении по ходу повествования, таком как его очаровательное наблюдение в «Происхождении человека», что обезьяны «с удовольствием курят табак». У T. Г. Хаксли (T. H. Huxley), преданного союзника Дарвина, была оживленная беседа с сэром Ричардом Оуэном (Richard Owen), ведущим анатомом того времени, который настаивал (несправедливо, как указывал Хаксли), что «меньший гиппокамп» был уникальным диагностическим критерием человеческого мозга. В настоящее время ученые не только считают, что мы напоминаем обезьян. Мы сами относимся к человекообразным обезьянам, а именно к африканским человекообразным обезьянам. Мы своим контрастом подчеркиваем отличие человекообразных обезьян, включая людей, от других обезьян. Называть гориллу или шимпанзе monkey (а не ape – прим. Пер.) – ошибка.

Так было не всегда. В старину человекообразных обезьян часто смешивали с другими обезьянами, и некоторые из ранних описаний путали человекообразных обезьян с бабуинами или с берберийскими макаками, которые действительно все еще известны как человекообразные берберийские обезьяны. Более удивительно, что задолго до того, как люди начали говорить эволюционным языком вообще, и прежде, чем человекообразные обезьяны были четко отделены друг от друга или от других обезьян, большие человекообразные обезьяны часто смешивались с людьми. Приятно, поскольку это должно было бы утвердить несомненное предвосхищение эволюции, хотя этот факт, к сожалению, своим существованием сильно обязан расизму. Ранние белые исследователи Африки представляли себе шимпанзе и горилл как близкую родню только черных людей, а не свою. Интересно, что у племен в Юго-Восточной Азии и в Африке есть передаваемые из поколения в поколение легенды, предлагающие отменить эволюцию в обычном понимании: их местные большие человекообразные обезьяны рассматривались как люди, которые сбились с пути истинного. Орангутан на малайском языке означает «лесной человек».

Картина «Ourang Outang», написанная голландским доктором Бонтиусом в 1658 году; по словам T. Г. Хаксли, «всего лишь очень волосатая женщина довольно миловидной внешности, с пропорциями и ногами совершенно человеческими». Она покрыта волосами везде, кроме, как ни странно, одного из немногих мест, где у реальной женщины растут волосы: ее лобковая область заметно голая. Также очень по-человечески столетие спустя написана картина учеником Линнея, Хоппиусом (1763). Одно из его существ имеет хвост, но в остальном выглядит совсем как человек, ходит на двух ногах и носит трость. Плиний Старший говорил, что «хвостатые особи, как точно известно, играли в шашки».

Кто-то, возможно, подумает, что такая мифология подготовила нашу цивилизацию к идее эволюции, пока та не появилась в девятнадцатом веке, и, возможно, даже ускорила ее открытие. Очевидно, нет. Вместо этого картина – одна из путаниц между человекообразными обезьянами, другими обезьянами и людьми. Это затрудняет датирование научных открытий каждого вида больших обезьян, и зачастую неясно, который из них был обнаружен. Исключением является горилла, которая стала известна науке совсем недавно.

В 1847 году американский миссионер доктор Томас Сэвэдж видел в доме другого миссионера на реке Габон «представленный туземцами череп обезьяноподобного животного, примечательного своими размерами, свирепостью и телосложением». Несправедливая репутация свирепости, которая позже была преувеличена в истории Кинг Конга, сквозит громко и ясно в статье о горилле в «Иллюстрированных лондонских новостях», изданных в том же году, что и «Происхождение видов». Этот сюжет переполнен неправдой в таком количестве, что испытывает на прочность даже высокие стандарты, установленные дорожными рассказами того времени:

... близко рассмотреть почти невозможно, тем более, что в тот момент, когда он видит человека, он нападает на него. Сила взрослого самца потрясающа, зубы большие и сильные, говорят, что он наблюдает, скрываясь в толстых ветвях лесных деревьев, за приближением людей, и, когда они проходят под деревом, опускает свои ужасные задние ноги, оснащенные огромным большим пальцем, хватает свою жертву за горло, поднимает ее над землей и, наконец, роняет ее на землю мертвой. Явная пагубность побуждает животное к такому поведению, поскольку оно не ест мертвую плоть, но находит дьявольское наслаждение в простом акте убийства.

Сэвэдж полагал, что череп, которым владел миссионер, принадлежал «новому виду орангутана». Позже он решил, что его новый вид был никем иным как «понго» из рассказов прежних африканских путешественников. В своем официальном названии Сэвэдж со своим коллегой анатомом профессором Уаймэном отклонил «понго» и восстановил «горилла», название, используемое древним карфагенским адмиралом для расы диких волосатых людей, которых, как он утверждал, он нашел на острове у африканского побережья. «Горилла» сохранилось и как латинское, и как общее название для животных Сэвэджа, в то время как Pongo – теперь латинское название азиатского орангутана.

Судя по его местоположению, вид Сэвэджа, по-видимому, был западной гориллой, Gorilla gorilla. Сэвэдж и Уаймэн поместили его в тот же род, что и шимпанзе, и назвали Troglodytes gorilla. По правилам зоологической спецификации шимпанзе и горилла не могли быть троглодитами, поскольку это название уже использовалось – подумать только – для крошечного крапивника. Название сохранилось как видовое имя шимпанзе обычного, Pan troglodytes, в то время как прежнее видовое название гориллы Сэвэджа было повышено, став ее родовым названием, Gorilla. «Горная горилла» была «обнаружена» – он застрелил ее! – Германом Робертом фон Беринге (German Robert von Beringe) уже в 1902 году. Как мы увидим, она теперь считается подвидом восточной гориллы, и все восточные виды теперь – можно считать, несправедливо – носят его имя: Gorilla beringei.

Сэвэдж не считал, что его гориллы действительно были расой островитян, о которых сообщает карфагенский моряк. Но «пигмеи», первоначально упомянутые Гомером и Геродотом как легендарная раса очень маленьких людей, позже были приняты исследователями семнадцатого и восемнадцатого веков за шимпанзе, обнаруженных затем в Африке. Тайсон (Tyson ) (1699) показал рисунок «пигмея», который, как указывал Хаксли, является попросту молодым шимпанзе, хотя он также изображен идущим вертикально и несущим трость. Теперь, конечно, мы снова используем слово «пигмей» для маленьких людей.