В тени больших вишневых деревьев - Михаил Леонидович Прядухин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На ужинь… пайка… мне… Поняль…
— Не понял… Понял?.. — тоже задыхаясь, ответил Сергей.
— Ладно… увидим, — ответил Бухрон и побрел к своей кро-вати, а Пожидаев — к своей.
Эту сцену, которая была далеко не нова, наблюдали не только узбеки, но и славяне вместе с другими представителями на-родов Северного Кавказа. Никакую реакцию они не выказали, кроме неподдельного интереса: кто же одержит верх? Но, разо-чаровавшись ничьей, вяло разбрелись по своим делам, лишь изредка переговариваясь друг с другом. Азиаты, наоборот, как мухи слетаются на дерьмо, облепили кровать Бикмаева и оживленно начали гырчать о чем-то, изредка кивая в сторону кровати, на которой лежал Пожидаев.
«Первый раунд, — про себя отметил Сергей, прикладывая прохладную фляжку к шишке над бровью. — Сколько их еще будет, интересно?» — ложась на шконарь, подумал он, но то, что они будут, он опять нисколько не сомневался.
***
Вечером перед ужином пришли водилы БТРов. Их было чет-веро. Среди них был Алик Адуашвили, который впоследствии станет другом Сергею, два хохла и узбек Шерзод Махкамов по кличке Шерхан. Хотя он мало напоминал того тигра Шерхана
102
из знаменитого мультфильма, но зато был вылитый Кинг-Конг, только в уменьшенном варианте и абсолютно без волосяного покрова.
Почти все узбеки — смуглые, за редким исключением бывают со светлой кожей, но Шерзод был буквально черный. Даже не все афроамериканцы бывают так черны. При этом он был почти квадратный: при росте примерно метр восемьдесят, казалось, он в плечах был не меньше полутора метров. С этих плеч сви-сали длинные руки почти до колен с кулаками-кувалдами, а между ними на короткой шее громоздилась несуразно огромная голова. Она была вообще шедевр в своем роде. Смотря на нее, складывалось такое впечатление, что пьяный скульптор взял дорожную кирку и вырубил из черной скалы нечто, похожее на человеческое лицо, а утром, проснувшись и взглянув на свое творение, поняв, что ничего теперь не исправить, плюнул и ушел. Особенно у него хорошо получилась нижняя челюсть: она была шире самой головы, абсолютно квадратная и очень сильно выпирала вперед. В общем, им смело можно было пу-гать детей и даже подростков чуть ли не до шестнадцати лет без всякого грима.
Когда Шерхан вошел, то Бурхон что-то гыркнул ему не-громко. Наверное, он сказал какое-то волшебное слово, потому как сразу после этого весь грозный и ужасный вид Шерзода куда-то испарился. Горилла тут же преобразилась в мягкого
и пушистого зайчика, который, держа передние лапки согну-тыми возле грудки, легкими и мягкими прыжками припрыгал к Бикматову. Тот еще прогырчал ему что-то, периодически стреляя глазами в сторону Пожидаева, после чего Махкамов лег на свою кровать, а минут через пятнадцать, даже не смотря в сторону Сергея, громко прорычал. Именно прорычал, потому как те звуки, которые вылетали из его глотки, кроме как рыком, иначе не назовешь.
— Поварь!.. Мне тожь!.. В ужинь!.. Пайка!
Было видно, что Махкамов совсем плохо говорит по-русски
и выискивает в своей огромной голове подходящие слова, которым, по большому счету-то, и зацепиться было не за что в связи с полным вакуумом в этом черепном пространстве. Порою все же бывает очень странно и удивительно видеть,
103
как Бог некоторых людей уподобляет каким-либо животным
и даже голос делает у них похожим на звериный, как правило, наделяя их огромной физической силой, прямо пропорциональ-но снижает их IQ.
Сергей уже хорошо успел рассмотреть эту гориллу, и, ког-да она прорычала, он понимал, что шансов у него — ноль. Эта обезьяна, очевидно, не знакома с чувством жалости, и, судя по ее габаритам, она просто размажет Сергея по зеленому дере-вянному полу, он даже и вякнуть не успеет. Мозг Пожидаева в экстренном порядке врубился на полную, ища варианты выхода из положения, а глаза начали сканировать окружающее про-странство. Через несколько секунд они наткнулись на чей-то «калаш», лежащий на кровати метрах в пяти от него, но опять слова земляка всплыли в его голове: «За оружие не хватайся — могут забить до смерти, ну а если уж взялся, то делай красиво».
«Да гори оно все пропадом!» — смешав две присказки в одну, в отчаянии подумал Сергей и нацелился на автомат, намере-ваясь в три прыжка добраться до него. Как вдруг, разверзая пространство и время, теплый весенний ветер, наполненный благоуханием фруктовых деревьев, ворвался в его сознание. Вместе с ним шум молодых вишневых листочков цвета салата, которые еще не успели огрубеть и окраситься в темно-зеленый, завладел его слухом, и лавочка, осыпаемая белыми лепестками цветов, скрыла вороненое железо АКСа, одиноко лежащего на кровати. Нет, не в этот раз. Он не сядет из-за какой-то обе-зьяны. Ему в эту секунду страсть как захотелось домой, на эту лавочку, под большие вишневые деревья. И глаза Сергея продолжили изучение внутреннего содержимого помещения… Пауза затянулась…
— Э-э… Ты… Оглохль? — опять раздался рык.
Но Сергей продолжал молчать, судорожно ища выход из ситуации. И вдруг он вспомнил, что в предбаннике видел штук пять-шесть боковых стоек для палатки, которые представляли из себя деревянные колья диаметром раза в два больше черенка от лопаты и длиннее раза в полтора.
— Сам сходишь, — наконец, ответил Пожидаев, прикинув, что при любом раскладе он успеет схватить стойку от палатки.
Горилла грязно выругалась на тюркском наречии, поднялась
104
с кровати и направилась в сторону Сергея. Пожидаев тут же вскочил со своего шконаря и побежал в предбанник. Шерхан подумал, что повар убегает от него, и рванул за ним, но не успел он добежать двух метров до предбанника, как внезап-но навстречу ему выскочил Сергей и наотмашь нанес удар стойкой. Махкамов
