Семь дней в июне - Тиа Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пойдем в бассейн! – Голос у нее был сильный, бодрый.
Шейн смотрел на нее с пола. Женевьева лучезарно улыбалась, словно таблетки подействовали и то, что причиняло ей боль, ушло. Она была вся мокрая, с волос капало. Неужели она принимала душ в одежде?
Единственным признаком того, что она порезалась, был незаметный пластырь на внутренней стороне предплечья.
Шейн ошеломленно уставился на свою промокшую футболку, прилипшую к ее коже, ее лифчик, трусики – и застыл между беспомощным всплеском возбуждения и тревожным восхищением. Как будто ничего не произошло. Она не выглядела обиженной. Она стояла как воплощенный триумф. Сила природы.
На какое-то пьяное мгновение Шейн подумал, что все это ему привиделось.
Но она уверенно перешагнула через него, капая повсюду, и вышла из комнаты.
– Вставай! – крикнула она через плечо.
Не задумываясь, он так и сделал.
Среда
Глава 13. Довольно сентиментальная
На следующее утро отношения между Евой и Одри оставались невыносимо неловкими. Желудок Евы скрутило в узел. Дело было не столько в ссоре, сколько в том, как они разговаривали друг с другом. Они никогда не говорили друг другу нарочито обидных вещей. Другие матери и дочери говорили. Но не они.
В молчании Одри выскользнула из дома, даже не позавтракав.
Ева была уничтожена – она действительно была уничтожена. И все же она знала, что должна это сделать. Как только Одри ушла, Ева надела короткое, но простенькое платье, уложила локоны в пышную прическу и быстрым шагом направилась к поезду F. За три квартала до метро ее крошечная мигрень переросла из тупой в жестокую (июньская влажность!) и грозила пробить брешь в ее бесстрашии. Она забежала в туалет винного погребка и вколола себе в бедро обезболивающее. К тому времени, когда она вышла в Вест-Виллидж, бедро у нее онемело, мысли затуманились, локоны поникли, но она оставалась сосредоточенной. Взяв два кофе со льдом в обшарпанном кафе на Восьмой авеню, Ева помчалась по лабиринту мощеных улиц, пока не нашла адрес.
Горацио-стрит источала дизайнерский шарм и великолепие старого Нью-Йорка. Затененный пышными, разросшимися деревьями, дом № 81 был предпоследним в квартале, таунхаус из красного кирпича XIX века. Он был на один этаж выше остальных, с величественным крыльцом, ведущим к эффектной лазурно-голубой парадной двери.
Ева поднялась по величественному крыльцу городского дома и, тяжело дыша, остановилась на верхней ступеньке. Руки замерзли, ледяной кофе капал на кроссовки Adidas.
Руки были заняты, и она легонько пнула дверь ногой.
Ничего не произошло. Она пнула еще раз. По-прежнему ничего. А потом дверь открылась.
Шейн стоял в дверях, разочаровывающе широкоплечий, ясноглазый и изысканный – помятая белая футболка и серые джоггеры (порнография какая-то) – на его лице читался чистый, нескрываемый ужас.
– Ты здесь, – вздохнула Ева.
– Ты пришла, – выдохнул он. – Пришла.
Ева кивнула.
– Я пришла.
Он выпятил нижнюю губу, стараясь не улыбнуться.
– Почему?
– Принесла тебе кофе, – сказала она, потому что не знала, как сказать правду. Она вложила стаканчик ему в руку.
– Спасибо! – смущенно ответил он. – Эм. Ну так. Я переборщил с эсэмэсками. Прости. Просто ты ушла. Я волновался.
– Не нужно. Я в порядке.
Она поймала свое крайне нервное, суетливое отражение в окне. Так не выглядят, когда «в порядке». Вид у нее был как после пятой чашки латте.
– Хочешь зайти?
– Не стоит.
– Ну. – Шейн немного замешкался, прежде чем добавить: – Хочешь, я выйду?
Ева слегка покачнулась, внезапно выбитая из колеи. Вот она, стоит… перед ним, перед этим большим, красивым старым домом, и еще не до конца разобралась, как начать разговор.
– Ты у меня в долгу, – сказала она.
– Я у тебя в долгу, – повторил он.
– Да.
Переступив с ноги на ногу, он сунул руку в карман.
– За кофе?
Как же тяжело.
– Нет, я имею в виду… Послушай, я здесь не для того, чтобы говорить о прошлом. Но после того, как мы расстались… Тогда… Ты знаешь, что в долгу передо мной.
– Ох, – выдохнул он, поняв, о чем она. – Да, черт возьми, я твой должник.
– Окажи мне услугу.
– Все что угодно.
– Правда?
Медленно кивнув, он поймал ее взгляд.
– Что тебе нужно?
«Сосредоточься».
– Ты сможешь стать учителем английского в школе, где учится…
– Да, – перебил он.
– …моя дочь? Я не знаю, надолго ли ты приехал. Но директору школы отчаянно нужен учитель английского языка на следующий учебный год. Это вроде как срочно.
– Да.
– Разве ты не хочешь знать, с чего такая срочность?
Сверкнув глазами, он сказал:
– Расскажешь потом.
– Смело с твоей стороны предполагать, что будет «потом».
– Смело с твоей стороны полагать, что его не будет.
Брови Евы поднялись до линии волос.
– Что, прости?
– Платоническое потом. – Шейн жестом показал на кофе. – Ты говоришь, что прошлое действительно в прошлом, так?
– Верно.
– Так давай начнем сначала. Будем друзьями. Ты торопишься?
Нахмурившись, она взглянула на часы.
– Да. Моя жизнь… Ну, разваливается на части.
– Хочешь об этом поговорить?
Она покачала головой.
– Нет. Я лучше пойду.
– Хорошо. – По лицу Шейна было невозможно догадаться, о чем он думает. – Пока.
Ева непроизвольно охнула от удивления.
– Пока?
Прислонившись к дверному косяку, Шейн добавил:
– Ты хочешь, чтобы я убедил тебя все бросить? Если хочешь это сделать, делай. Ты уже выросла.
– Хорошо. – Она наклонила голову, как бы оценивая его. – С тобой по-прежнему опасно связываться?
Он хихикнул.
– А с тобой?
– Я мама. Я пишу письма директорам школ, требуя оформить энергосберегающие классы.
– А я подыскивал тихий дзен-ретрит за пять минут до твоего появления. Мы теперь такие скучные. В какие неприятности мы можем попасть?
Прикусив нижнюю губу, он поднял чашку с кофе, будто салютуя ей.
– Один час, – сказала она, касаясь своей чашкой края его. – Максимум.
Он самоуверенно улыбнулся. У нее никогда не хватало сил противостоять его улыбке.
* * *Прежде всего Ева должна была сообщить Бриджет О’Брайен хорошие новости. Когда она поспешно отправляла Бриджет письмо по электронной почте, ее пальцы взволнованно летали над телефоном. Еву охватило чувство радостного облегчения. Место Одри в Чеширской подготовительной школе – и все, ради чего она работала, – никуда не денется. Академическая карьера ее ребенка спасена! Спасибо Господу за Шейна.
И потом, так же быстро, как и пришло, облегчение начало растворяться в чем-то другом – медленно подступающем осознании того, что Шейн остается. Шейн будет жить в ее городе. Он проникает в ее мир.
Это была небольшая цена за академическую карьеру Одри. Ева решила пока отложить переживания по этому поводу. Вместо этого она чувствовала только благодарность.
Янтарное солнце светило жарко, но дул и великолепный ветерок – идеальный день для бесцельного блуждания. Поэтому, когда Шейн предложил прогуляться по Хай-Лайн, она осторожно согласилась. Отличная прогулка для пары старых… друзей? Кем бы они ни были, Шейн и Ева поднялись по незаметной лестнице на Хай-Лайн, расположенной сразу за переполненным туристами Музеем Уитни. Приподнятая набережная, соединяющая Вест-Виллидж с Челси, была заполнена тележками с едой, фонтанами и тенистыми
