Золочёные горы - Кейт Маннинг

Паджетт, хотела построить театр. Больницу. Принести людям свет, здоровье, а еще черную икру, розы и чистые туалеты. Она мечтала о библиотеке и игровой площадке, об оркестре Мунстоуна, играющем Моцарта.

РОЖДЕСТВО: Компания должна организовать ежегодную вечеринку для работников с индейкой и пудингом. Каждому ребенку младше восьми вручить подарок: куклу-пупса девочкам, игрушечный поезд мальчикам.

Мунстоун был сияющей мечтой посреди гор, так описывала его Инга. И я описывала ее философию улучшения производственных условий, хотя голос внутри и шептал: «Не будь тупицей». Конфет и рождественской индейки не хватит надолго. И деревенщины вроде меня никогда не научатся вальсировать. Но я не слушала этот голос и верила, что скоро вниз по заснеженным склонам заскользят лыжники, как в Альпах. Верила в амброзию и нектар. И радужных пони.

Вместо этого нас ждали впереди беспорядки, кровопролитие и смерть.

– Превосходный отчет, – заявила Инга в понедельник утром, просмотрев текст. – Ты записала все точно. Я внесла всего несколько пометок. Их надо напечатать. Полковник Боулз придет ужинать в пятницу, передам ему рекомендации.

Я закрылась в оранжерее и напечатала десять страниц «Отчета социологического отдела компании “Паджетт” об условиях в рабочем поселке Мунстоуна с рекомендациями по улучшению жизни работников». К среде я все закончила. В четверг Инга выразила свое полное удовлетворение отчетом.

– Завтра покажу его полковнику, – сказала она.

В пятницу, вероятно в наказание за рыбью гримасу, миссис Наджент приписала меня к кухне и обрядила в форму прислуги. Вручила черное платье и чепец с ужасными сборками.

– Полковник и миссис Боулз придут на ужин с несколькими гостями из Денвера. Надо выглядеть прилично.

Смотрелась я в этом жутком чепце словно гриб поганка.

Весь день Истер заставляла меня чистить, лущить и резать овощи на дюжину гостей. Я мыла с мылом подносы и ложки, оттирая с них капли соуса и глазури. Выкладывала на противень белые кружочки картофеля для pommes de terres à la Normande[84]. Рука болела от ожога, оставленного раскаленным маслом. Истер свернула картофель в форме цветочных лепестков. Я отнесла закуску в ледник и присела ненадолго в тени, любуясь текущей внизу рекой.

– Куда ты подевалась? – воскликнула Истер, когда я вернулась. – Как раз когда нужна помощница следить за духовкой, ты где-то шляешься. – Она запыхалась, разгоряченная паром от кастрюль, и вытирала пот со лба передником. – К ужину придут двадцать пять гостей, а ты где-то бродишь.

– Извините, Истер. – Обычно она не злилась долго, но в тот день вымоталась. Когда Джон Грейди зашел в кухню за стаканом воды, она протянула его, не сказав ни слова.

– Миссис Грейди, – произнес он, – мое сердце разрывается, когда вы так хмуритесь.

– Мне ужасно жаль, – сказала она. После его ухода она протянула мне миску с ошпаренным луком, чтобы легче снималась шелуха – она научила меня этому приему. – По правде, я не заслуживаю этого мужчину. Если найдешь себе мужа хотя бы наполовину такого же доброго, значит, ты родилась под счастливой звездой.

– А как вы его нашли?

– Давным-давно, – ответила она. – В детстве играли в одном дворе. Но Грейди сбежали из Бель-Глейд, когда началась война. Его отец записался в армию янки, но его подстрелили, и мамаше Грейди с детьми ничего не оставалось, как вернуться. – Воспоминания захватили ее. – Миссис Грейди так и не смогла это пережить, зато мне повезло, ведь Джон Грейди как увидел меня тогда, так до сих пор глаз с меня не сводит и… – Она смягчилась, заговорив об этом. – В моем сердце все еще крутятся колесики, когда я вижу этого мужчину.

Не знала, что в человеческом сердце есть колесики. Но как только она это сказала, я почувствовала, как в моем собственном сердце тоже завертелись колесики.

Когда гости расселись, сестры-хорватки принесли в столовую ужин. Мистер Наджент в своем наряде дворецкого стоял на изготовку: ему предстояло наполнять три разных вида бокалов кларетом, шампанским и водой со льдом, взятой из Алмазной реки. Когда открывалась двустворчатая дверь, раздавался звон серебра и фарфора и обрывки громких разговоров.

– Тиф!

– Только не за этим столом, пожалуйста.

– Мы схватили этого мула за уши.

– Перестань, Джером, mon amour, – раздался голос Инги и звонкий смех.

На десерт мы разложили на тарелочки tartes au citron[85] с веточками мяты. Я отрезала листочки от стебля, а Истер втыкала их как флажки и выкладывала замороженные розетки размером с незабудки на слепленные ею шоколадные конфеты. Она была художником, творившим из теста и сахара и погруженным в свои творения. Не успели мы закончить десерт, как дверь кухни распахнулась и вошел Джейс Паджетт во фраке, кипя от возмущения. Джейс ослабил галстук, дергая его из стороны в сторону.

– Оставь это, – сказала Истер, возясь с подносами. – Ступай назад и садись за стол.

– Не могу это выносить! Всех этих людишек, болтающих про фьючерсы на медь и портфели ценных бумаг. Стоит мне сказать хоть слово про происшествие в Ричмонде на прошлой неделе, они тут же меняют тему и говорят про рынки…

– Попробуй лимонное пирожное, – Истер попыталась отвлечь его, как ребенка.

Джейс подцепил пирожное с подноса и оперся о столешницу, на которой я нарезала листья мяты.

– Еще раз здравствуйте, Сильви. Сильвер, – он ухмыльнулся, словно бросал мне вызов. – Сильвер – твое новое прозвище.

– А вы тогда попугай Флинт, – пошутила я.

– Попугай Флинт! Мне нравится, – рассмеялся он. – Но вы слышали, что случилось?

– Не сейчас, – оборвала его Истер, стукнув ложкой по столу.

Джейс вздохнул и посмотрел на меня с косой ухмылкой.

– Лучше обойтись без этого чепца, – сказал он, сорвав его у меня с головы. – Не стоит прятать корону ваших волос.

– Эй! – выхватила я чепец у него из рук.

– Прекрати это, слышишь? – повторила Истер. – Возвращайся к своей компании.

– Лучше я ткну себе в глаз шампуром для мяса, – заявил Джаспер, но вернулся к гостям, метнув на меня через плечо укоризненный взгляд, словно я отказалась кинуть ему спасательный круг. Я пожалела, что у меня нет такого круга.

– Некоторые никогда не бывают довольны, – с отвращением проговорила Истер. Я хотела спросить, о каком происшествии в Ричмонде шла речь. Но она явно не хотела об этом говорить.

После десерта Джейс вернулся в кухню и уселся за столом. Он наблюдал, как я соскребаю остатки еды в ведро для свиней.

– Рад, что все закончилось, – сказал он. – Какая скука.

Истер присела рядом с ним, сняла туфли и промокнула лоб передником.

– Чего это ты так разозлился?

– Во-первых, никто не хочет говорить о происшествии, – заявил Джейс. – Во-вторых, они