Золочёные горы - Кейт Маннинг

на уличных печах чайники и кричали предостережения барахтавшимся в грязи ребятишкам. Две дворняги на крыльце тяжело дышали, слюна капала с их челюстей. Бизу зарычал на них из коляски, чувствуя себя в полной безопасности.

– Останови здесь, пожалуйста, Грейди, – велела Инга.

Мистер Грейди помог нам сойти. Дым от горящего угля смешивался с вонью отхожих мест. Над бочкой с отходами кружились мухи. Инга поморщила нос и пошла по дорожке к двери, постучала.

– Buonjorno[77], – поздоровалась она. – Есть кто дома?

Отозвалась загорелая женщина со светлыми глазами, скулы ее блестели от пота, а голова была повязана платком.

– Cosa vuoi?[78] – спросила она с тревогой, увидев на пороге элегантную Ингу. Руки у нее были покрыты фиолетовыми пятнами. Она вытерла их о передник, и пятна сошли, оставив на нем красные полосы.

– La Contessa![79] – Она потрясенно качала головой. – Ох, не верю глазам. Benvenuto![80]

За ее спиной толпились дети, передник топорщился на округлившемся животе.

– Я синьора Санторини.

– Не беспокойтесь, миссис Санторини, – успокоила ее Инга. – Это всего лишь дружеский визит. Non ti preoccupare[81]. Это мистер Паджетт.

Миссис Санторини изумленно уставилась на Джаспера.

– Сын? – спросила она, пытаясь говорить по-английски. – Паджетт-младший? Il figlio?

– Джаспер Паджетт, – представился он. – Рад знакомству.

Он поклонился так изысканно, что миссис Санторини захихикала как девчонка и прикрыла рукой щербатый рот.

Инга зашла в дом.

– Смотри внимательно, Джейс. А ты все записывай, Сильви.

Но Джейс остался на крыльце и стал читать книгу.

– Он меня расстраивает, – пробормотала Инга.

«Расстроена», – записала я и пошла вслед за ней в дом Санторини, полный детей.

– Филомена, Джованни, Маргерита, – перечисляла синьора детей, положив руку на сердце. – Мария, Анна, Пьетро.

Двое младших играли без штанишек, как Кусака, со стуком складывая в ведерко камешки.

Инга улыбнулась и тронула их кудряшки с нежностью, при виде которой я почувствовала, как скучаю по брату.

– Твои бамбинос принимают ванну? – она показала руками, будто трет себя губкой. – Il bagno?

– Si, si.

Синьора теребила передник. Смущение повисло в воздухе плотной завесой, оно тяготило меня. Мне хотелось спрятаться в большой бочке у печи. Она была заполнена темным красным соком, в накрывавшем ее сите лежали шкурки и семечки, оставшиеся после отжима винограда.

– Отметь, – Инга указала на бочку.

«Виноград», – записала я. «Вино».

Графиня проверила углы, понюхала воздух, метнула взгляд на ночной горшок, изучила рой мух на ширме, рассмотрела вереницу кувшинов с вином на полке.

– Отметь.

Я делала записи каждый раз, как она поводила бровью, подавая мне знак. Ее внимание не привлекли занавески с цветочным рисунком, сшитые из мешков из-под муки, горшок с маргаритками на подоконнике, вышивка на скатерти и изображение Девы Марии на стене. Проходя мимо него, я по привычке перекрестилась. Радуйся, Мария, благодати полная. Но сама я благодати не чувствовала, только неловкость и беспокойство, словно мне за шиворот выплеснули ведро с угрями. Дети глазели на нас: на мой блокнот с записями, на Ингу, благодушно взиравшую на них ярко-голубыми глазами. Кем нас считали Санторини? Наверное, непрошеными захватчиками, судьями, которые могли нанести им вред.

Миссис Санторини щипала губы пальцами. Кажется, она отчаянно хотела что-то сказать, но от страха слова застряли в горле.

– Прошу вас, синьора. Мы платим ренту. У меня есть квитанция. Мы платим.

– Не волнуйтесь, – повторила Инга. – Мы из социологического отдела. Siamo amici, мы друзья. Сильви, подарки!

Я сняла крышку с корзины и достала одну из коробочек с конфетами. Дети столпились вокруг, пока миссис Санторини открывала упаковку. Она ахнула, увидев цветные обертки.

– Caramella![82] – миссис Санторини обмахнула лицо рукой и потом в порыве благодарности прижала ладонь к горлу. – Ох, la Contessa, спасибо. Mille grazie.

– Итак, синьора, – воскликнула сияющая Инга, – обязательно купайте бамбинос три раза в неделю и не жалейте мыла. Вот инструкции. Сильви? Подай брошюрку.

Я протянула синьоре брошюру «Правила гигиены для семей».

Миссис Санторини только отмахнулась.

– Простите, простите. Плохо английский.

– Все равно оставь, Сильви, – прошептала Инга. – Запиши: надо все перевести.

«Перевести», – пометила я, понимая, однако, что перевести с языка особняка на язык хижин едва ли возможно. Как мыться с мылом, когда мыла нет?

Вернувшись в экипаж, добрая графиня помахала всем рукой и поморщила свой милый носик.

– Тебе стоило на это взглянуть, Джаспер! – воскликнула она. – Déguelasse[83], просто свинарник. Может, лучше его снести? По крайней мере, им следует передвинуть уборные подальше!

– Но, мадам, – тихо заметила я. – Зимой снег очень глубокий. Если уборная далеко, можно замерзнуть.

От ее слов меня пронзил стыд, захотелось защитить семью Санторини и всех обитателей хижин.

– Ты права, – согласилась она, обдумав мои слова. – Вот именно поэтому нам нужна канализация. И все живут в такой тесноте. Их восемь в этой хижине! Или девять? И голые малыши. У них даже нет игрушек. И этот алкоголь! Ты видела? Бутылки! Эти Санторини, как это называется? Самопойщики.

Я с трудом удержалась от смеха.

– Самогонщики, – поправила я Ингу.

– Святые небеса! Самогонщики! – прокричал сзади Джаспер. – Дьявольское пойло! Искупать их в шампанском!

– Джейс, прошу тебя, – осадила его Инга. – Они делают вино из всего, даже из сорняков.

– Давайте вернемся, – предложил Джейс. – Проверим, насколько vino хорошее. Сравним с бордо из погреба моего старика. Меня мучает жажда.

Я подавила улыбку, и он увидел во мне благодарного зрителя. Родственные души.

– Главная проблема каждого рабочего поселка – выпивка, – изрекла Инга.

Мне хотелось ей возразить: «Главная проблема – опасная работа. Низкая оплата и высокие цены. Теснота и холод». Но я решила, что это не пристало моему положению. Мое место в хижинах или в Картонном дворце, пока я не найду что-то получше.

Джаспер отложил книгу и, словно прочитав мои мысли, сказал:

– Главная проблема в том, что людям не платят деньги.

Так и есть! Я молча поддержала его.

– Конечно, им платят! – накинулась на него Инга. – Кто внушил тебе эти мысли? Они пропивают все жалованье. Тратят на виски.

– А почему бы и нет? – возразил он. – Что в этом плохого?

– Мы пытаемся отрезвить город. Эти люди – они пьют целыми днями. И получают травмы. Потом не работают. Социология дает решение! Я говорила вашему отцу, нам нужен клуб для мужчин. Где будут подавать только сидр. И будут развлечения. Бильярд, карточные игры, бейсбол. Вот что им нужно.

– Давайте спросим Сильви, что им нужно, – предложил Джаспер.

– Я только делаю записи, – увильнула я от ответа, еще надеясь, что эти записи помогут рабочим. – Не мое дело говорить.

Но Джаспер мог говорить все, что