Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич

– Ты хоть представляешь, какой ента был позор⁈ Сколько сраму я натерпелся⁈ Сколько насмешек и оскорблений выслушал от того же Туруза, да чтоб его сгнившими телесами черви земляные подавились! Причём отчитал он меня при всех, как нерадивого, зелёного мальчонку! Вот ведь гад, а! Чудом оставил во главе мирградского крыла душегубов, при условии, что ворочу всё утраченное… Погань такая! Ну ничего, я с ним поквитался… Твоими лапами! – атаман разбойников успокоился, снова гадливо расплывшись в мерзкой щербатой улыбке. – Но не будем забегать вперёд, усё по полочкам разложим, то бишь по порядку… Итак…

Тихомир пребывал в каком‑то нездоровом возбуждении, явно неоднократно представляя себе в грёзах сонливых подобную ситуацию, когда выскажет рыжебородому недругу всё, что у него накипело за три года. И вот свершилось: могучий оппонент повержен, избит и надёжно скован. Посему можно, наконец‑то, и речь ядовитую толкнуть, благо репетировал он её, очевидно, не раз и не два.

– Итак, к Святославу в советники я напросился да втёрся затем в доверие без особых проблем: как раз тогда было дело, когда ты с ним поругался да на Первую заставу отвалил, то бишь в ссылку по государеву указу. Яромир в то время в горестном запое свои тоскливые будни скрашивал в «Четырёх копытах» после отчаянной выходки Курьяна, подпортившего свадебку Мирославу и Верее проникновением в самый разгар празднества в хату к воеводе. Да‑а‑а, лихим душегубом был правая рука Ждана Зайца, чего уж там… Какого шороху в столице навёл, прям любо‑дорого… Это я ему, кстати, подсказал, где избушка Яромира находится! Хотел поначалу на твою халупу указать, да решил, что перво‑наперво надобно почву из‑под ног у княжеского воеводы выбить… И не ошибся ведь с расчётом!.. – Тихомир довольно причмокнул, предавшись приятным воспоминаниям. – Ну так вот, о чём я? Да, третий ваш, самый мелкий, Мирослав то бишь, тоже от князя отдалился. Похоже, из‑за несогласия с решением властителя сослать тебя на Первую заставу. Вот и получилось так, что правитель Мирграда один‑одинёшенек остался, без друзей да советчиков, а тут я очень вовремя объявился! Представился, предложил свои услуги… Да‑да, рыжий зубр, Святослав знал, кто я! Посему, кстати, может, и приблизил к себе… Уж больно он нашего брата уважал да опасался. На мой взгляд, сверх меры… Но мне ента только на руку сыграло! А вам он не сообщил, кого пригрел, ибо очень боялся порицания трёх своих лучших дружков! Вы бы явно не одобрили подобного мне человечка при князе, в пух и прах расколошматив его честную, в принципе, душеньку своими негодующими «фи»! Он, по‑моему, потому и пить‑то начал так сильно, глуша совесть во хмелю, ибо чувство вины, недосказанности, нужда утайки терзали его порядком… Уж я‑то знаю, сам государю охотливо подливал медовухи с пивом да кислухи багряной, а опосля сочувственно выслушивал пьяные жалобы по поводу того, как тяжко в очи вам зыркать, скрывая неприятную правду…

Тихомир радостно хрюкнул, глядя на то, как помрачнело лицо Ратибора, а затем продолжил изливать откровение за откровением на рыжую гриву молчаливого витязя, давно уж произнёсшего свои последние слова.

– Ну так вот, как же я вам напакостить решил? В принципе, насколько понимаю, вы и сами додумкали. Да‑да, это не кто иной, как я собственной персоной, сообщил Курьяну про ваш поход двухгодичной давности в Борград! Тот самый, когда вы с Емельяном и Златой отправились сопровождающими якобы к жениху белобрысой княжны. Признаться, рассчитывал, что собранная Курьяном шайка, насчитывавшая под пятьдесят носов, разделает вашу братию под орех без особых проблем… Да ошибся я, недооценил вас, дуболомов!.. Знатно, конечно, вы их всех там положили, в «Дальней дороге», превратив тамошний кабак в кладбище. Ну, что теперь поделать, не свезло разобраться с вами по‑быстрому!.. Тогда я начал осторожно вливать князю в уши наговоры на тебя. Мол, неуправляем, не уважает, не ценит особое к себе отношение, приказов не слухает… Под хмельком, капля за каплей хорошо барабанил тот яд по ушам властелину, я тебе доложу…

– Кстати, насчёт яда, – прервал монолог изворотливого прощелыги, а заодно и своё молчание Ратибор. – Раз уж дошли до него… Никак не могу уразуметь, яко же ты князю умудрился дважды в жратву отравы подсыпать? Тебя ведь не было в тереме при второй попытке отравления. На пару с Брадигостом, что ль, действовали? Он, как помнится, в свою очередь, отсутствовал в замке при первом покушении! Но как вы попали на княжескую кухню⁈ Емелька ведь прав: это ж святая святых, куда пущали лишь избранных, то есть особо доверенных, коих по пальцам одной руки можно было пересчитать, да ещё лишние персты опосля оставались… Стерегли на входе в стряпошную жёстко пара верных, как собаки, дружинников, таракан не прошмыгнёт!..

– А‑х‑а‑х‑а‑х, ты так ничего и не понял, тугодумный рыжий черепок⁈ – Тихомир громко заржал, аки сивый мерин перед случкой. – Это была она , дурашка ты глуподырый! Она!  Доступ ежедневный на кашеварню ведь кто имел: Радислав с его поварятами, князь да… княгиня, конечно же! – главный советник наслаждался враз побелевшим от шока лицом Ратибора, поражённо выдохнувшим: – Брешешь, собака!..

– А вот и нет! С чего бы мне сейчас лгать тебе? Наоборот, всю правду изливаю, как есть! – прошипел Тихомир обиженным тоном, впрочем, тут же повеселев. – Государыня, конечно, та ещё зараза хитрющая!.. Слышал я, как она в обморок давеча плюхнулась тебе на ручки, разузнавши про смерть Святослава! Ха‑ха, вот притворщица! Талант, однако!.. Ну а возвращаясь к нашим баранам, Лютик тогда подгадала грамотно: яду подмешала как раз в те денёчки, когда вы все трое с визитом у её муженька во дворце сиживали! Ну, чтоб на вас навести подозрения!.. А после сама и натолкнула «невесомым» намёком князя на мысль, что окромя трёх его лучших друзей, никого в тереме более и не являлось к нему в эти злополучные дни! Мало ли, прям за столом могли чего плеснуть аль кухарей подкупили… Неплохо придумано! И будь я проклят, ежели у Святослава не зародился червячок сомнений насчёт вас… Пусть и на мгновение‑другое, но ента уже дорогого стоило!

– Лютик не могла… Зачем ей это?.. – выдохнул огорошенно Ратибор, всё ещё пытаясь убедить себя, что плюгавый прохвост ему врёт. – Да она у Свята за пазухой, как за каменной стеной обитала…

– Ты знаешь, что изначально Лютега была против своего брака с князем? – Тихомир вопросительно покосился вниз, в яму, на скованного пленника, явно обескураженного сыплющимися на него откровениями. – Не ведал, как погляжу. Будешь смеяться, но она боготворила Брадигоста! По крайней мере, в юности. Первая любовь, всё такое, хи‑хи. Лютик совсем молоденькая была, а тот видный, статный витязь, турнир там какой‑то в Змейграде выиграл, да не единожды… В лучах славы купался! Вот у них и завертелись шуры‑муры!.. А тут Святослав в гости пожаловал, ну и положил глаз на прекрасную фею… А то, что белокурая красавица очень хороша собой, отрицать нет смысла. Пара из них достойная обрисовывалась, ежели бы не одно но: замуж за владыку Мирграда строптивая девчонка не хотела идти ни в какую! Но её отец, Таислав, правитель Змеиного города, всё же настоял на браке, ибо союз выгодный, с какой стороны ни глянь. Не то что с её безродным обережником!.. Лютега, после долгих раздумий, всё же скрепя сердце согласилась тогда, но с одним условием…

– Что Брад станем её телохранителем в Мирграде?

– Именно, рыжий, ты делаешь успехи в построении логических цепок! – Тихомир с ехидцей кивнул. – Официально ента было требование Таислава к Святу. Но на самом деле подобное условие выдвинула как раз Лютега своему батьке, и тот вынужден был пойти на это, чтобы не портить отношений с мирградским властителем, страстно алкавшим данного брака. Ну а Брадигост за своей ненаглядной хоть на край света готов был отправиться, ибо верен и предан ей как пёс! Посему без раздумий за Лютиком и последовал! Хотя лишь Велес ведает, чего обережнику стоило на протяжении стольких лет каждый божий день лицезреть свою обожаемую с другим мужчиной. Ну а влюблённый по уши Святослав с детской наивностью уверовал в объяснение Таислава, вещавшего, что просто хочет, дабы рядом с дочерью находился проверенный витязь. Ежели бы нынче уже покойный княже расчухал, что ента условие не её отца, а евошней избранницы, наверняка бы сразу заподозрил неладное и насторожился, а так…