Проклятый эксперимент. Магиня - Вера Чиркова

– Где мой отец? – едва поприветствовав магов, поинтересовалась Лиарена.

В комнате на миг стало тихо, затем магистры заговорили все сразу:

– Он недавно вышел.

– Пошел в библиотеку.

– Гуляет по саду, – посыпались со всех сторон одинаково уверенные ответы, однако дорина не поверила ни одному из магов. Уж слишком разные причины отсутствия отшельника они придумали.

Путница язвительно усмехнулась и шагнула в новое убежище Экарда. За последние несколько дней она научилась уходить вот так, мгновенно, не тратя времени на подготовку пути. Просто представляла место, где хотела очутиться, и почти в тот же момент оказывалась там.

– Инрисса тоже была очень сильной путницей, – сухо буркнул отшельник, когда дочь в первый раз переместила его таким образом, и тут же заговорил о чем-то другом.

В убежище было по-прежнему тихо и пустынно, но теперь Лиарена знала, где нужно искать отца. Он перетащил в столовую диван и ширму и все свободное время проводил напротив артефакта общения. И даже ночевал там, боясь пропустить момент, когда узники снова пожелают открыть зеркало со своей стороны.

– Лиа?! У тебя неприятности? – поднялся отшельник навстречу дочери из-за стола, на котором были разложены какие-то амулеты.

– Добрый день, отец, – мельком глянув на зеркало, приветствовала его дорина. – Мне нужен твой совет.

– Повздорили?!

– Нет. Но непременно поссоримся, если я буду гулять очень долго. Быстро расскажи мне, чего такого Тай не поделил с Нивертом и как их помирить?

– Так он тебе ничего не рассказал! – догадливо протянул маг и огорченно вздохнул. – Боюсь, ты хочешь невозможного. Не хотелось бы рассказывать чужие тайны, но ты ведь теперь не успокоишься? Так вот, как выяснили маги, это именно Ниверт проговорился Калье про вашу мнимую гибель. Он в тот раз ходил с нами в ту башню, все видел своими глазами, и дыру, и кровь… и очень сильно переживал. А когда отправился в поместье проследить за делами, она подкатила с вином и ласками. Ну, Ниверт и не выдержал. Оказывается, они и прежде некоторое время были близки. После того как Тай ее прогнал, кузен пожалел девушку. Она умела очень хорошо выдавливать жалость.

– Умеет, – задумчиво поправила Лиарена и упрямо уставилась на магистра. – Отец, нельзя допустить, чтобы Тай выгнал брата. У него нет друга и родственника ближе, ты и сам знаешь. Но ты прав, мне лучше не вмешиваться. Да и не послушает он никого, кроме тебя. Идем, прошу. Я потом сама отправлю тебя назад.

– Хорошо, – подумав, согласился магистр. – Наверное, ты права, хотя убедить его будет не так-то просто. Но я попытаюсь, только уберу сначала артефакты.

Пока Экард аккуратно складывал в сундучок странные пирамидки, скрученные из полосок серебра и увенчанные на вершинах крупными камнями, и запирал его прикрученной к толстой колонне цепью, магиня нетерпеливо вышагивала по столовой, пытаясь придумать, какие слова сказать мужу по возвращении. Ей очень не хотелось обижать Тая, и одновременно нужно было как-то намекнуть на свое право решать дела доранта и домочадцев наравне с ним. Ее приемный отец всегда был очень строгим правителем, но никогда не принимал ни одного важного решения, не посоветовавшись с матушкой.

А Тайдир пока обращается с ней как с любимой и безумно дорогой игрушкой: всегда нежен и ласков и ни в чем не отказывает. Даже заниматься делами обители не мешает. А вот в свои заботы никогда не посвящает, предпочитая быстренько решать их в одиночку, пока жена на тренировке. Разумеется, в его военные распоряжения или торговые сделки Лиарена и сама не собирается вмешиваться, но вот решать судьбы домочадцев хотела бы вместе с мужем.

– Я готов, – взял ее под руку отец и тут же отпустил, обнаружив, что они уже стоят в столовой замка Варгейз.

Бегло осмотрелся и, никого в комнате не обнаружив, торопливо направился прочь, на ходу выдав дочери указание ждать здесь и никуда не сбегать.

– Слушаюсь, – по-воински отчеканила вслед ему магиня и невесело усмехнулась.

Вот как у мужчин получается так мгновенно, безо всякой серьезной причины менять спокойный, заботливый тон разговора на командный? И вроде бы нарочно обидеть не хотят, но умудряются одной фразой, а иногда даже словом опрокинуть на тебя ушат ледяной воды. Словно вдруг на миг забывают, что разговаривают не с учениками или воинами, а с искренне любящими их женщинами.

Лиарена мрачно оглядела стол, который так никто и не подумал накрыть к завтраку, достала из-за пазухи подаренный отшельником свисток и прижала к губам. Зелен, с тех пор как вернулся из обители, забрал власть над кухней в свои мохнатые лапы, и вызвать его оттуда можно было только таким образом.

Лохматый повар успел прибежать, получить заказ, накрыть стол и исчезнуть, когда в столовую наконец вернулись Экард и дорин. Лиарена за это время как следует обдумала все произошедшее и постаралась смирить свои обиды, представив, как больно и досадно было мужу обнаружить ее исчезновение. Но хотя теперь дорина больше не сердилась на Тайдира, однако воспитанная в доме приемных родителей гордость яро протестовала против того, чтобы стерпеть такое обращение молча. Значит, тяжело вздыхала дорина, придется все же разъяснять мужу, почему ее так больно кольнуло его нежелание рассказывать подробности случившегося с Нивертом и почему она восприняла молчание за грубость. Иначе позже придется еще не раз глотать горькие обиды.

Они вошли не через дверь, а появились из туманного пути, и Тайдир решил мучившую Лиарену проблему по-своему – ловко обогнал тестя, сел на диван рядом с ней, притянул к себе и, заглянув в глаза, тихо попросил:

– Прости, любимая, я виноват.

– Но я… – попыталась объясниться магиня, однако муж прижал ее к себе еще крепче и шепнул еще тише:

– Я все понял, поверь. Такое отныне никогда не повторится. Но и ты постарайся не уходить так внезапно.

– Обещаю, – с облегчением выдохнула она и тут же не удержалась, осторожно спросила: – А как… Ниверт?

– Не нужно про него, – помрачнел дорин. – Этот человек теперь тут не живет и никогда больше не появится.

– Тай…

– Я весь к твоим услугам. Но если ты намерена просить за него, то лучше не трать наше время. О нем я не хочу ничего слышать.

– Мне не хочется вмешиваться, – спокойно произнес устроившийся за столом Экард, – но ты не имеешь на это права. Ниверт твой домочадец и теперь такой же родственник Лиарене, как и тебе самому. Ты ведь и сам прекрасно знаешь: слова клятвы про общие радости и беды, произнесенные молодоженами в часовнях, относятся вовсе не к супружеской спальне, а ко всему остальному, из чего состоит наша жизнь. И лично я отлично понимаю тревогу дочери – надежного друга потерять очень легко, а вот найти не так-то просто. И чем старше мы становимся, тем труднее. Разумеется, Ниверт виноват. Но в тот момент он был вне себя от горя, а в подобном состоянии люди иногда совершают такие поступки, о каких до того и не додумались бы. Но сейчас он искренне переживает и казнит сам себя, и просто жестоко добивать его таким наказанием.

– Ох боги, – обмерла Лиарена. – Так ты уже огласил ему приговор?!

– Я вошел в кабинет как раз в этот момент, – невозмутимо выдал дорина магистр, – и успел бросить на Ниверта сон. Но проспит он недолго, на нем сильный защитный амулет.

– Неужели вы хотите, чтобы я его простил? – неверяще вгляделся в лицо жены дорин. – Ведь среди всех служанок он не нашел для утех никого, кроме этой гадины!

– Ты к нему несправедлив, – пожал плечами магистр и налил себе отвара. – А он, между прочим, со своей точки зрения рассуждал довольно логично. Выбрал именно ту служанку, которой ты никогда бы не стал помогать захомутать своего кузена, если ей вздумалось бы просить защиты. Встречаются такие хитрые девицы. Кроме того, ее приходилось постоянно держать под присмотром, Ниверт не мог не замечать, насколько Калья зла и хитра. Лиарена ведь неспроста ее потрепала?

– Отец! – возмутилась Лиа. – Мы сейчас не об этом! Ты сам мне говорил, когда Тай сидел в Лодере в управе, как много у некоторых женщин хитрых уловок, на которые легко поймать даже самого преданного мужчину. Думаю, в тот раз Калья такими и воспользовалась.

– Экард? – пристально уставился на тестя дорин. – Ты говорил об этом моей жене?

– Конечно. Но не твоей жене, а своей дочери. Должен же я был знать, как она поведет себя, услышав новости про донну Анману.

– И как, узнал?

– Лиарена тогда сказала: если любишь человека, то нужно верить ему, а не своим врагам, – пряча лукавую улыбку, с гордостью сообщил отшельник.

– Любимая… – дрогнувшим голосом проговорил дорин, притянул жену ближе, уткнулся ей в волосы. – А ведь я так боялся…

– Потому я и прошу, – задыхаясь от переполняющей душу нежности, произнесла магиня, – сначала поговорить со мной, посоветоваться. Батюшка… дорин Симорн, всегда говорил – одна голова хорошо, а две лучше.