Тунисские напевы - Егор Уланов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так день прошёл, как проходят самые большие караваны, как и всё проходит в этом мире – незаметно. Старушка Милима зазвала всех за стол; мясо кастрированного быка и рис удались необычайно. Кирго взял себе небольшую миску, примостился с краю в тёмном углу, и нежно смотрел на Гайдэ. Она почувствовала его взгляд, обратилась в его сторону, и немой разговор завязался меж ними.
Пришла ночь. Гайдэ легла в кровать, чтобы не вызывать подозрений; пролежав два часа, пока евнух Малей не уснёт в своей коморке, она встала и отправилась на крышу, в беседку.
Когда она в ночной рубашке на ощупь пробиралась по лестнице, сердце у неё замирало. Предчувствие зла наседало; казалось, что сейчас на крыше она увидит схваченного Кирго, стража Ракыба, занёсшего над ним свою шашку; чудилось, будто всем уж известно об её побеге. И с невольной дрожью она взглянула в беседку, когда поднялась.
Кирго сидел один, положив руки на колени. Завидев Гайдэ, он поднялся на ноги, отошёл в сторону от лавки. Лунный свет слабо упадал на крышу, островками освещая черепицу. Гайдэ села на лавку.
– Всё готово, – произнёс Кирго, – вы можете не беспокоиться, ваша одежда здесь, вещи в дорогу уложены; Карпер человек надёжный, главное не бойтесь.
– Я хотела поговорить с вами перед уходом, да только страшно вам сказать…
Они отчего-то начали теперь обращаться друг к другу на «вы».
–– Не бойтесь, говорите, – промолвил он и остановился перед ней.
Гайдэ подняла на него свои ясные глаза.
–– Вы такие добрые, – начала она и в то же время подумала: "Да, он точно добрый…" – Вы извините меня, я бы не должна сметь говорить об этом с вами… но как могли вы… это ведь тяжело для вас?
Кирго дрогнул, поглядел на Гайдэ и подсел к ней.
–– Милая моя – заговорил он, – не прикасайтесь, пожалуйста, к этой ране; руки у вас нежные, а все-таки… мне будет больно.
–– Я знаю, – продолжала Гайдэ, как будто не расслушав его, – я перед вами виновата, я не хочу оправдываться; но как же можно разлучать то, что бог соединил?
–– Наши думы на этот счет полностью сходятся. Именно поэтому я исполню всё, что обещал – произнес Кирго довольно резко, – но я вас теперь любить не должен, да и не могу.
Гайдэ побледнела; все тело ее слегка затрепетало, но она не замолчала.
–– Вы должны простить, – промолвила она тихо, – если хотите, чтобы и вас простили.
–– Простить! – подхватил Кирго. – Вы сперва говорили мне забыть о моей любви. Потом сами же напомнили мне о ней, укололи её ради ваших интересов, а теперь просите простить вам. Не вчера ли вы велели мне быть строгим с вами! И зачем просите? Будто вы столь глупая и не понимаете, что для меня простить, значит любить вас. А любить, значит потерять навеки. Почему вам непременно нужно расстаться друзьями? Что даст это мимолетное примиренье? Слёзы, радость, облегчение – всё теперь не для меня. И здесь вы опять о себе думаете… да что тут толковать!
–– Зачем он не вы! – с усилием проговорила Гайдэ. Дрожь ее рук становилась видимой. – Мы могли бы быть…
–– Оставьте – возразил с невольным взрывом нетерпенья Кирго, – вы будете счастливы и этого довольно!
–– Спасибо вам – прошептала Гайдэ и потупила глаза.
Кирго быстро поднялся со скамьи.
– Пора.
28
Они вышли через главный вход, который вверен был Кирго на эту ночь. Гайдэ покрывал старый суконный кафтан, на голове её был платок, на ногах мужские сапоги; лицо перемазано печной сажей; в сумерках трудно было бы понять, что она женщина.
Пошли рядом. Мимо домов бежали большие тени, отбрасываемые от огня. В одной руке Кирго держал свёрток с вещами, в другой факел. Гайдэ невольно жалась к мужскому плечу, казавшемуся ей теперь таким нужным. Кирго напомнил ей, что если их увидят, странным покажется такая близость мужчин.
Дома городские походили на горгулий; кое-где в окнах горел свет; они будто смотрели своими желтыми глазами. Вот вышли на площадь Медины. У самой мечети стояли два стражника. Гайдэ замедлила шаг, хотела было повернуться назад, но Кирго ободрил её, слегка подтолкнув вперёд и сделав знак, одной ей понятный. Молча и быстро прошли они мимо, спустились по улице и исчезли прочь.
Когда они уж выходили из города, Гайдэ невольно улыбнулась, прильнула к руке Кирго, взяла её трепетно.
– Ах, как я испугалась – шепнула она.
– Ничего. Страх лишь предвестник успеха, – восторженно отвечал юноша.
– Идёмте, быстрее…
Пробираясь по обочине дороги, Кирго раз пять споткнулся и в итоге порвал сандаль. Ночь была темна. «Если бы небо было светлее – подумал Кирго, – если бы хоть один луч освещал дорогу влюблённым в этот час».
В лирических размышлениях они добрались до пристани, не встретив никого по пути. Силуэты лодок корчились на воде. Волны постукивали в борта посудин. Каменная кладка звенела под ногами. Гайдэ уж не держалась за Кирго, а летела вперёд навстречу счастью.
– Тише вы! – послышался голос Карпера из-за борта очередного судна.
–Извините, – смутилась Гайдэ.
Контрабандист показался полностью. Подошёл, важно осмотрел Гайдэ и представился.
– Нам пора! – выговорил Карпер, – Где же ваш суженый?
– Откуда вы?..– отшатнулась девушка. «Знаете» – хотела добавить она.
– Я про вас немного знаю. Но не сердитесь на Кирго, он мне рассказал, чтобы я знал, ради чего рискую жизнью.
– Спасибо вам.
– Пойдёмте в лодку, – указал он. И на палубу вышли два худых, но жилистых матроса.
– Я буду ждать Фарида, – мягко отвечала Гайдэ, – Он скоро будет.
– Его можно ждать и в лодке, – заметил Кирго, – так безопаснее.
– Войду в лодку только с ним, – решительно возражала она. И была похожа на ангела, но не на небесного херувима, нет. То был ангел мрака, сотканный из пламени, а не из света.
– Понимаю тебя, Кирго, – проворчал Карпер и закурил трубку – извечный атрибут всех моряков в литературе. Бандит курил её каждый раз перед выходом в море наудачу.
– Что ж, стойте здесь, раз так хочется, а я пошёл… мне там спокойней, – высказал он, выпуская клуб дыма, и прыгнул на помост.
Кирго отдал Карперу вещи и факел, который тот сунул в воду. Он и Гайдэ остались вдвоём.
– Послушай, – смущённо обратился Кирго, – вот, возьми, это для твоего маленького брата, о котором ты говорила, – и он протянул ей свёрток. Женские пальцы изящно развязали его. Там было сто динаров.
– Нет, – хотела она возражать, но юноша взял её руку и сильно сжал пальцы. В движении этом он казалось, выразил все свои чувства. Они стояли почти во тьме. Её тёплое благоухающее дыхание едва долетало до него. Что-то, казалось, должно было произойти. Но нет.