Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

Когда Харконненам пришлось ее покинуть, на ней высадились колонисты, отпавшие от Данианской группы уходивших в Рассеяние, и назвали эту планету во время грандиозной переписи звездных карт в честь Гурни Хэллека. В те дни эти колонисты назывались не данианцами, а каледанцами, — но ведь известно, что искажаются названия, проходя через тысячелетия.

Тег помедлил у защитных отвалов входа, уводившего с поля вниз под Оплот. Тараза и ее свита двигались позади него. Он видел, как Тараза напряженно разговаривала с Одрейд.

«Манифест Атридесов», — подумал он.

Даже на Гамму мало кто признавался в происхождении от Харконненов или от Атридесов, хотя генотипы были видны повсюду — особенно доминировал генотип Атридесов: длинные заостренные носы, высокие лбы и чувственные рты. Часто эти кусочки встречались порознь — рот на одном лице, буравящие глаза на другом, и так в бесконечных смещениях. Иногда, один человек мог иметь все признаки, и тогда можно было видеть гордость, внутреннее осознание: «Я — ОДИН ИЗ НИХ!»

Улицы Гамму учитывали и уважали это, но немногие решались провозглашать.

Подо всем этим лежало наследство, оставленное Харконненами, — генетические линии, которые прослеживаются до самой зари человечества, до времен греков, парфян и мамелюков — тени древней истории, которые немногие, кроме профессиональных историков, подготовленных Бене Джессерит, знали даже по названиям.

Тараза и ее сопровождение поравнялись с Тегом. Он услышал, как она говорила Одрейд:

— Ты должна все это рассказать Майлсу.

Да, конечно, она ему расскажет. Он повернулся и направился мимо внутренних охранников к длинному коридору под дзотами в собственно Оплот.

«Черт возьми этих Бене Джессерит! — подумал он. — Что они на самом деле делают на Гамму?»

Множество знаков присутствия Бене Джессерит было на этой планете: обратное скрещивание, закрепляющее селекционные свойства; эта работа то и дело проступала явной подчеркнутостью соблазнительных женских глаз.

Тег ответил на салют капитанши охраны, даже не оглянувшись. «Да, глаза». Он отметил это вскоре после своего прибытия в Оплот и слишком наглядно — во время своей инспекционной поездки по планете. Он видел это часто и припомнил то, что много раз говорил Патрин: «Трудно обольстить такие глаза, как у тебя, башар-гаммутянин!»

«Немногие уделяют должное „внимание важности глаз в вопросах соблазнения“, — считал Тег. Нужна закалка Бене Джессерит, чтобы это углядеть. Большие груди у женщин, крепкие чресла у мужчин, подобранные мускулистые ягодицы — все это, естественно, важно в сексуальных спариваниях. Но без глаз все остальное нисколько не стоит. Глаза — это самая суть». Он уже давно постиг, что глаза нужного типа способны так затянуть, что ты в них просто тонешь и уже не осознаешь, что происходит, пока напрягшееся влагалище не стиснет пенис.

Он обратил внимание на красивые глаза Луциллы после их прибытия на Тамму и стал очень осторожен. Нет сомнения в том, как Орден использует ее таланты.

А вот и Луцилла, ждущая в центральной палате досмотра. Она очень быстрым жестом показала, что с гхолой все в порядке. Тег расслабился и еще раз отметил, как Луцилла и Одрейд похожи лицами, несмотря на разницу в возрасте. Отличие — в их телосложении: Луцилла выглядела поплотнее на фоне гибких форм Одрейд.

Капитанша охраны с маслеными глазами подошла к Тегу и наклонилась вплотную к нему.

— Шванги только что узнала, кого ты привез с собой, — сказала она, кивая на Таразу. — Ага, она уже здесь.

Шванги вышла из шахты лифта и направилась к Таразе, метнув лишь один гневный взгляд на Тега.

«Тараза хотела увидеть тебя, — размышлял он. — Мы все знаем почему».

— Судя по тебе, ты не особенно счастлива меня видеть, — сказала Тараза, обернувшись к Шванги.

— Я УДИВЛЕНА, Верховная Мать, — сказала Шванги. — Я и понятия не имела. — Она опять со жгучей злобой взглянула на Тега.

Одрейд и Луцилла продолжали осматривать друг друга.

— Я, конечно, слышала об этом, — сказала Одрейд. — Но все равно просто ошарашивает, когда в лице другой отражаешься сама.

— Я предостерегала тебя, — сказала Тараза.

— Каковы твои распоряжения? — спросила Шванги.

Это было самым близким, поскольку она могла осведомиться о цели визита Таразы.

— Я хотела бы побеседовать наедине с Луциллой, — ответила Тараза.

— У меня готовы для тебя богатые покои, — предложила Шванги.

— Не хлопочи, — сказала Тараза. — Я не останусь. Майлс уже организовал мой транспорт. Долг требует от меня быть на Доме Соборов, мы с Луциллой пройдем во внутренний дворик, — Тараза поднесла палец к щеке. — Да, и я бы хотела несколько последить за гхолой. Уверена, Луцилла способна это устроить.

— Он хорошо справляется с возрастающей нагрузкой своих занятий, — сказала Луцилла, когда она и Тараза двинулись к шахте лифта.

Тег перенес внимание на Одрейд: Когда его глаза скользнули по лицу Шванги, он отметил ее раздражение, которое она и не старалась скрывать.

«Была ли. Луцилла сестрой или дочерью Одрейд?» — задумался Тег. Ему внезапно пришло в голову, что таким сходством Бене Джессерит преследовал какие-то цели. Да, конечно! Луцилла — Геноносительница!

Справившись со своим раздражением, Шванги с любопытством поглядела на Одрейд.

— Я как раз собиралась сесть за обед, Сестра, — сказала Шванги. — Не желаешь ли присоединиться ко мне?

— Я должна перемолвиться словечком с башаром наедине, — ответила Одрейд. — Если все в порядке, танам можно ведь будет поговорить здесь? Гхола не должен меня видеть.

Шванги насупилась, не стараясь больше скрывать свое разочарование в Одрейд. Эти, ни Доме Соборов, хранят верность своей стороне. Ни одна… никому не удалить ее с командного поста, дающего возможность наблюдать. Оппозиция имеет свои права!

Ее мысли были ясны даже Тегу. Он отметил, как холодно выпрямилась Шванги, когда их покидала.

— Плохо, когда Сестра идет против Сестры, — промолвила Одрейд.

Тег подал капитанше охраны знак оставить помещение. Одрейд ведь сказала: НАЕДИНЕ, ЗНАЧИТ, ОСТАЕМСЯ НАЕДИНЕ. Одрейд он сказал:

— Это одна из моих зон. Здесь за нами не могут проследить ни шпионы, ни какие-либо технические средства.

— Я так и думала, — произнесла в ответ Одрейд.

— Но там у нас есть служебная комната, — Тег кивнул налево. — Мебель, даже песьи кресла, если ты предпочитаешь.

— Терпеть не могу этих песьих кресел, пытающихся подладиться под твою форму, — сказала она. — Не можем ли мы поговорить здесь? — она взяла Тега за руку. — Может, мы немного пройдемся. У меня все онемело от сидения в этом лайтере.

— Что тебе предписано мне рассказать? — спросил он, когда они двинулись.

— Мои жизни-памяти не являются выборочно отфильтрованными, — отметила она. — Я владею ими всеми — конечно, лишь по женской линии.

— Вот как? — Тег поджал губы. Это было не то вступление, которого он ожидал. Одрейд теперь похожа на ту, что берет быка за рога.

— Тараза говорит, ты прочел «Манифест Атридесов». Хорошо. Ты знаешь, что это вызвало растерянность, большую растерянность во многих местах.

— Шванги уже обратила его в средство борьбы против вас, Атридесов.

Одрейд торжественно и серьезно на него взглянула. Как сообщали все доклады, Тег оставался сильной фигурой, но она знала это и без докладов.

— Мы оба Атридесы, ты и я, — сказала Одрейд.

Тег стал весь внимание.

— Твоя мать объяснила это тебе во всех подробностях, — сказала Одрейд, — когда ты вернулся на Лернаус, домой, на свои первые школьные каникулы.

Тег остановился и поглядел на нее. Откуда ей это известно? Насколько он знал, он раньше не встречал некую далекую Дарви Одрейд и не беседовал с ней. Может, о нем были особые разговоры на Доме Соборов? Он промолчал, заставляя Одрейд самой поддерживать разговор.

— Я перескажу тебе беседу между мужчиной и моей матерью по рождению, — сказала Одрейд. — Они — в постели, мужчина говорит: «Я породил нескольких детей, когда впервые сбежал из тесных уз Бене Джессерит, считая себя в то время независимым, вольным по собственному выбору поступать на службу и воевать где угодно».

Тег и не пытался скрыть удивления. Его собственные слова! Память ментата подсказала, что Одрейд произнесла их с точностью механического записывающего устройства. Даже интонация!

— Еще? — спросила она, так как он продолжал неотрывно на нее смотреть. — Отлично. Мужчина говорит: «Это было, конечно, до того, как меня отправили в школу ментатов. Как же это мне открыло глаза! Я никогда ни на секунду не был вне пределов видимости Ордена! Я никогда не был свободным».

— Даже когда я говорил те слова, — сказал Тег.

— Верно, — держа его под руку, она стиснула его локоть, увлекая дальше по залу. — Все дети, отцом которых ты был, принадлежали Бене Джессерит. Орден не желает, чтобы наш генотип использовался так, как угодно случаю.