Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

Лайтер попал в очередную воздушную яму, и Тараза опять умолкла.

— Хотелось бы мне, чтобы он воспользовался своими суспензорами! — пожаловалась Тараза.

— Он бережет топливо, — ответил Тег. — Меньше зависимости.

Тараза хихикнула.

— О да, Майлс, ты хорошо понимаешь урок. Узнаю руку твоей матери. Проклятие плотине, когда ребенок вырвался в опасном направлении.

— Ты думаешь обо мне, как о ребенке? — спросил он.

— Я думаю о тебе, как о том, у кого только что произошла непосредственная встреча с происками так называемых Преподобных Черниц, первая встреча.

«Так вот оно что», — подумала Одрейд. И с внезапным болезненным удивлением Одрейд осознала, что разговор Таразы адресован не только Тегу, и он не так прост, этот разговор.

«Она обращается и ко мне».

— Эти Преподобные Черницы, как они себя называют, — сказала Тараза, — свели воедино культовый и сексуальный экстаз. Сомневаюсь, что они подозревали об опасности подобного единства когда-нибудь.

Одрейд открыла глаза и поглядела через проход на Верховную Мать. Устремленный на Тега взгляд Таразы был напряженным, лицо непроницаемо, вот только глаза горели, говоря Тегу, насколько необходимо его понимание.

— Опасности, — продолжала Тараза. — Огромная масса человечества имеет собственную объединенную — общечеловеческую — личность. Человечество может быть едино, тогда оно способно действовать, как один организм.

— Так говорил Тиран, — возразил Тег.

— Так Тиран нам и продемонстрировал! Он свободно манипулировал Групповой Душой. Случается, Майлс, когда выживание требует, чтобы одна душа общалась с другой. Души, ты знаешь, всегда ищут лазы во внешнее.

— Разве общение с душой устарело в наши времена? — спросил Тег. Одрейд не понравилась насмешка в его голосе, и она отметила, что эта насмешка пробудила ответный гнев в Таразе.

— Ты думаешь, я говорю о религиозных модах? — осведомилась Тараза, ее пронзительный голос был настойчиво резок. — Мы оба знаем, как можно сотворить религию! Я говорю об этих Преподобных Черницах, которые слизали у нас сверху сливки, но ничего не взяли из наших глубинных познаний. Они осмеливаются ставить в центр поклонения самих себя!

— То, чего всегда избегал Бене Джессерит, — сказал Тег. — Моя мать говорила, что те, кто поклоняются, и те, кому поклоняются, объединены верой.

— И они могут быть разъединены!

Одрейд увидела, что Тег внезапно переключился на модуль ментата: рассредоточенный взгляд, безмятежное лицо. Она теперь частично узнала, что делала Тараза. «Ментат едет по-римски — каждая нога на другом коне. Каждая нога стоит в другой реальности, пока длится его скачка поиска внутренних структур. Ему необходимо двигаться в разных реальностях к единой цели».

Тег заговорил бесцветным, задумчивым голосом ментата:

— Разделенные силы будут сражаться за превосходство.

Тараза с удовольствием, почти чувственно вздохнула, естественно выразив свою радость:

— Инфраструктура взаимозависимости, — сказала Тараза. — Эти люди Рассеяния будут контролировать разные силы, все эти силы будут отчаянно биться за лидерство. Военный офицер на космическом корабле рассказывал о Преподобных Черницах и с благоговением; и с ненавистью. Я уверена, ты расслышал это в его голосе, Майлс. Я знаю, твоя мать тебя отлично обучила.

— Расслышал, — Тег опять сосредоточил взгляд на Таразе, ловя каждое ее слово, как и Одрейд.

— Взаимозависимости, — сказала Тараза. — Как же просты они могут быть, и как сложны. Возьмем, например, зубную боль!

— Зубную боль!

Тег был выбит из своей ментатской колеи. Одрейд, наблюдавшая за ним, увидела, что именно это и требовалось Таразе. Тараза очень умело и тонко играла своим ментатом-башаром.

«И мне сейчас предстоит следить за этим и учиться», — подумала Одрейд.

— Зубная боль, — повторила Тараза. — Простая имплантация при рождении предотвращает это проклятие для большинства человечества. И все равно мы должны чистить зубы и всячески о них заботиться. Для нас это так просто, что мы редко об этом задумываемся. Приспособления, которые мы считаем совершенно, естественными составляющими нашего окружения. И все же эти приспособления, материалы, инструкторы, обучающие следить за зубами, мониторы Сакк — все это связано во взаимосцепленное родство.

— Ментату не нужно объяснять взаимозависимости, — сказал Тег. В его голосе все еще было любопытство, но был и определенный оттенок негодования.

— Именно, — сказала Тараза. — Это природная среда для мыслительного процесса ментата.

— Ко тогда зачем ты разводишь все эти разговоры?

— Ментат, просмотри известное тебе об этих Преподобных Черницах и скажи мне, в чем их изъян.

Тег сказал без колебаний:

— Они могут выжить, только если будут продолжать усиливать зависимость тех, кто им благоволит. Это тупик наркомана.

— Именно. И в чем опасность?

— Они могут увлечь в свое падение слишком большую часть человечества.

— В этом была проблема Тирана, Майлс. Я уверена, он это понимал. Теперь слушай меня с огромным вниманием. И ты тоже, Дар, — Тараза поглядела через проход и встретилась взглядом с Одрейд. — Оба слушайте меня. Мы, люди Бене Джессерит, сплавляем в людской поток очень могущественные… стихии. Они могут образовать затор. Это безусловно принесет большой урон, и мы…

Опять лайтер попал в полосу тяжелой тряски в воздушных ямах. Разговаривать было невозможно, пока они цеплялись за сиденья и прислушивались к рокоту и потрескиванию около них. Когда эта помеха прошла, Тараза опять заговорила:

— Если мы выживем в этой проклятой машине и высадимся на Гамму, ты должен потолковать с Дар наедине, Майлс. Ты видел «Манифест Атридесов». Она расскажет тебе о нем и подготовит тебя. Это все.

Тег повернулся и посмотрел на Одрейд. Вновь что-то смутно зашевелилось в его памяти при виде этого лица: необыкновенное сходство с Луциллой — и что-то еще. Он отодвинул это в сторону, «Манифест Атридесов?» Он читал его, потому что указание прочесть его было среди прочих инструкций, которые ему дала Тараза. «Подготовить меня? К чему?»

Одрейд заметила вопросительный взгляд Тега. Теперь она поняла мотивы Таразы. Распоряжения Верховной Матери обрели новый смысл, как и слова самого Манифеста.

«Точно так, как мироздание было сотворено „при участии сознания, человек-провидец доводит эту творческую способность до ее крайнего предела. В этом и есть непонятная сила атридесовского бастарда, сила, которую он передал своему сыну — Тирану“».

Одрейд знала эти слова назубок — так, как их может знать только автор, но они возвратились к ней теперь, словно она прежде не встречалась с ними.

«Черт тебя возьми, Тар! — подумала Одрейд. — А что если ты не права?»

На квантовом уровне мироздание можно рассматривать как неустоявшееся место, статистически предсказуемое только тогда, когда задействованы очень большие числа. Между таким мирозданием и сравнительно предсказуемым, где движение единичной планеты может быть узнано с точностью до пикосекунды, вступают в игру другие силы. Поскольку этот внутримеждукосмос нашего повседневного обитания ПО ВАШЕМУ ГЛУБОКОМУ УБЕЖДЕНИЮ есть главная сила. Ваши верования выстраивают в систему происходящие повседневные события. Если верующих набирается слишком много, то наша вера может сделать реальностью существование чего-то нового. Структуры веры делают фильтр, через который процеживается хаос, становясь порядком.

Мысли Тега были в смятении, когда он возвратился на Гамму с космического корабля. Он шагнул из лайтера на опаленную дочерна кромку закрытого посадочного поля Оплота и поглядел вокруг так, словно видел все это впервые. Почти полдень. Так мало времени прошло, и многое изменилось.

До каких пределов дойдет Бене Джессерит в преподнесении существенного урока, размышлял он. Тараза выбила его из привычных процессов работы в ментатском модуле. Он чувствовал, что весь инцидент на корабле Союза был разыгран специально для него. Он был сбит с предсказуемого курса. Какой же странной мерещилась ему Гамма, когда он двигался по охраняемой полосе к выходам.

Тег повидал много планет, изучил не только их обычаи, но и отпечаток, накладываемый обычаями на их обитателей. Некоторые планеты имели большое желтое солнце, которое низко висело над ними и делало все живое теплым, развивающимся, растущим. Несколько планет владели маленькими мерцающими солнцами, висящими высоко в темном небе, и их свет затрагивал эти планеты очень мало. Вариации существовали внутри и даже вне этого размаха. Гамму была желто-зеленым вариантом, с днем в тридцать один стандартный час и двадцать семь стандартных минут, продолжительностью года в два и шесть десятых стандартного года. Тег считал, что знает Гамму.