Я спорю с будущим - Лариса Толкач

Вчера муж принёс от свекрови малиновое варенье. Бабушка узнала, что Илюшка загрипповал. Никто из нас эту тему не обсуждал. А Илья показал: «Баба ко мне хорошо относится, раз варенье послала».

На днях показали сюжет про аутиста, который заговорил в дельфинарии. Теперь Илюша туда просится, надеясь вылечиться.

Объясняла Илье, что такое день Победы. Он увидел в книге фразу: «Советские войска освободили Европу от фашистского рабства». Спрашивает:

– Что такое «рабы»?

– Рабы работают на хозяина бесплатно и делают всю работу за него.

– Про Рим расскажи.

Я достала книгу. Мы её изучили. Я рассказала, что помнила. Тогда Илья опять показывает:

– Палестина – это что?

– Палестина – это страна. Пойдём, на карте посмотрим.

Изучили карту. Попутно обсудили суть арабо-израильского конфликта. Илья всё выслушал и выдал цитату из документального фильма про коллективизацию, который показывали на днях:

– Рабы немы, мы не рабы.

У меня много работы. Илья позабыт и позаброшен. Показывает: «Не рад. Никто со мной не занимается, уроков нет».

Сегодня Алла Степановна рассказала, что разговаривала по телефону с нашим врачом. Та чрезвычайно удивлена успехами Ильи. Я опять из-за этого расстроилась.

Как-то разговаривала с девчонками на тему, что наши врачи и дефектологи ничего не знают об аутизме. Ольга, как человек верующий, считает, что обижаться на них не стоит. Ибо они не ведают, что творят. Нужно им терпеливо всё объяснять. Я же считаю, что это вопрос не веры, а профессионализма. Я же не требую специальных знаний об аутизме, к примеру, у окулиста. Я прихожу на приём к психиатру или невропатологу, который и диагноз-то толком поставить не может. Вот что обидно! Послушаешь истории мам, волосы дыбом встают. А как это отражается на наших детях! Ведь мамы находят специальную литературу, интересуются! Помню, когда Илье только поставили диагноз, я спросила у врача, что бы он мне порекомендовал почитать по этому заболеванию. В ответ он пожал плечами и посоветовал книгу, написанную в пятидесятых годах.

Занимались в Манеже в большом зале 10 мая. Тренеры устроили для нас полосу препятствий. Потом вручили всем грамоты и значки в честь дня Победы. У Оли был день рождения. Она повела нас в кабинет есть торт. Так на следующее занятие Илья прямиком туда и направился, ожидая продолжения банкета.

В четверг на музыке пели «Солнечный круг». Учительница объясняет, как понять слово «всегда»: «Вот солнце всегда будет. Небо – всегда. А мама когда-нибудь умрёт. Мы все умрём. Вот мы не всегда». Как же это Илью расстроило! Дома разревелся: «Жалко маму. Умрёт. Я умру. Не хочу быть старым». Опять пришлось его успокаивать рассказами о вечной душе. А сегодня он показал мне: «Я религиозный. Давно в церковь хочу». Пообещала отвести.

Часто стал подбегать и спрашивать непонятные слова. Причём не тогда, когда услышал, а некоторое время спустя. И слова-то находит действительно сложные. Вчера это были «физиономия» и «туесок».

Занимались с А. С., она спрашивает:

– Странно, почему он всё показывает чужой рукой? Откуда этот страх?

– Знаете, я читала книгу «Слово сквозь безмолвие». Там взрослый аутист не мог писать без поддержки.

Как же Илья разошёлся! Опять расплакался и показал:

– Я смогу! Буду сам! (Теперь он может печатать и писать сам, но делает это очень медленно. Ему проще и быстрее, когда он берёт мою руку и ей орудует. – Прим. авт.)

Звонят из дома творчества. Илья начинает скакать и хохотать.

– Что у тебя за радость? – спрашиваю.

– У Инны праздник. Меня позовут.

И как он слышит голос в телефонной трубке из другой комнаты?

Дома кончился столовый уксус. Я беру эссенцию и развожу водой. Бросаю для аромата в бутылку перец и гвоздику. Илья стоит рядом и заинтересовано смотрит. Я подсовываю бутылочку ему под нос и говорю:

– Фу, как невкусно пахнет! Это нельзя пить, можно умереть.

Илья убегает, приносит таблицу и показывает:

– Я эту белизну уже пил. Жгло. Базлал. Не знал, что там перец.

Это он сделал вывод, что именно перец жёг ему рот.

Позавчера отправили Диму в Белокуриху. Илья очень расстроился:

– Дима едет, а я нет. Тоже хочу. Больной родился. Не хочу жить. Хочу, как все.

Долго его уговаривала, утешала. Подсунула ему путёвку, а там написано, что дети едут одни, без сопровождения родителей.

– Поедешь без мамы? Я тебя отправлю вместо Дима!

– Без мамы ужас. Ладно, пусть едет!

Перед отъездом Алла Степановна давала наставления Диме, чтобы он никуда не ходил с незнакомыми людьми. Илья заплакал и показал:

– Надо остерегаться педофилов.

Нет, он ведь всё знает! Откуда?

Вчера ездили на огород к свекрови. Илья лез к ней на руки, всё проверял, любит ли она его. Решил, что любит, и уехал довольный. Правда, под конец разорался, что его не повезли на машине.

Сели заниматься. Я говорю: «Принеси стул». Илья смотрит на меня непонимающим взглядом и начинает метаться по комнате. Включил и выключил свет. Не то. Подобрал кубики. Опять не то. Показывает: «Не понимаю». На этот раз я ничего не понимаю. Ведь он же приносит стулья, когда его зовут есть. Потом до меня доходит, что принести стулья в детскую и в кухню, на его взгляд, должны быть абсолютно разные инструкции. Рисую стул и показываю пальцем на пол: «Принеси сюда». Обрадованный, что наконец-то понял, что от него хотят, Илья тащит стул.

Казалось бы, я знаю о ребёнке всё. Но каждый день какие-то сюрпризы. А каково в этом разобраться неподготовленному человеку!

Взяла на полочке молитвенник и позвала ребёнка. Показала ему «Отче наш» и велела прочесть и запомнить, чтобы бога просить о помощи. Илья посмотрел в книгу несколько секунд и убежал.

Днём занимались у зеркала. У Ильи получилось произнести несколько слов по моей просьбе. А вечером он радостно бегал из угла в угол. Заявил, что читал про себя «Отче наш», и это ему помогло ему заговорить. Я удивилась, ведь он едва взглянул в молитвенник, как он мог запомнить. Илья довольно бегло процитировал по таблице всю молитву, немного запнувшись в самом конце. Потом попросил объяснить смысл, так как он ничего не понял. Я была потрясена!

Ездили в сад. Илья перегрелся на солнце. Дома ему стало плохо, была рвота. Я перепугалась, он тоже. Долго лежал в кровати, прижавшись ко мне. Показал: «Боюсь умереть».

Опять началась эта канитель со сбором справок на переосвидетельствование инвалидности. Прочитала я характеристику психолога из больницы и ужаснулась.

Илья спрашивает: «Что такое дамоклов меч?» Я объясняю. Затем следует «ересь» и «спряжение». Опять объясняю. Илья расстроено показывает: «Почему я много не понимаю?» Да многие дети и вопросов таких не задают, им это просто не интересно!