Валерий Еремеев - Тремориада

– Вот, – сказала жена, проводив гостя в комнату. – Тебе даже и на автобусе ехать не придётся. Степаныч на машине довезёт. И товарищ тоже принялся уламывать Фёдора, упоми-ная дарёного коня зубы. – Лучше я вздремну, – наконец зевнул Фёдор. – А ты езжай один, Степаныч. – В машине и вздремнёшь, – сказала жена. – Марш на кухню! – указал направление пальцем Та-раськин. – Лоботряс! – не шелохнулась супруга. И пошло-поехало. Степаныч, скоренько попрощав-шись, покинул заскандаливших супругов. А десятью мину-тами позже, по пути в райцентр, у автомобиля Степаныча отказали тормоза. Дорога там сложная. На такой скорости избежать аварии не удалось. Машина превратилась в груду пылающего металлолома. Шансов выжить у Степаныча не было… А Фёдор тем временем, отказавшись от поездки, уго-монил скандалившую супругу верным способом. В резуль-тате которого явился на свет их третий сын – Васька. Отец Аркашин. И его в критическую минуту не оставила Звезда. Как-то поздним летним вечером двадцатилетний Васька шёл по тёмной городской улице. Впереди показался силуэт. “Не нарваться бы”, – подумал он. Под глазом ещё не сошёл синяк, полученный на этой же улице. Тогда легко ещё отделался. Пятеро незнакомцев были в хламину пья-ные. И Васька, получив первый удар, просто убежал. Неясный силуэт вышел под тусклый свет одинокого уличного фонаря. Это оказалась девушка в лёгком платьи-це с непринуждённой походкой. Васька вздохнул облег-чённо и тут же устыдился своей робости. Девушка прошла пятачок света, когда между ними оставалось несколько шагов. И тут из окна первого этажа выскочила тень, вмиг оказавшись на тротуаре. Это был здоровенный, как паровоз, мужик. И казалось его голос – сильный, пронзитель-ный – вырывался из дымящей трубы. – Убью! Васька по инерции сделал ещё шаг и встал, как вко-панный. Ноги сделались слабыми-слабыми, а живот мягким-мягким. Мужик, возникший меж ним и девушкой, замахивался топором. – Ё-о-о… – вырвалось у Васьки. Псих, стоявший к нему спиной, резко обернулся на звук. – Ё-о-о… – выдохнул Васька вновь, и здоровяк с то-пором шагнул к нему. Семён Андреевич был уважаемым человеком. Зани-мал ответственный пост в городской администрации. При этом находил время для общественной деятельности. Вы-ступал на митингах перед субботником. Самолично ходил на дежурства народной дружины, помогая милиции от-лавливать пьяниц да тунеядцев. И кроме всего, Семён Ан-дреевич был отличным семьянином, в связях порочащих не замеченным. Но судьба – злодейка. Налаженная жизнь рухнула в одночасье. От Семёна Андреевича ушла красавица жена. И было б к кому! К грузчику! У него волосы, как у бабы – длинные. А изо рта с железными зубами несёт портвей-ном. Семён Андреевич был просто выбит из привычной действительности. Случился парадокс, и устоявшийся мир вдруг рассыпался. В отчаянной попытке его спасти при-шлось взять отпуск за свой счёт и попробовать разобраться в ситуации. Чем лучше этот никчёмный грузчик, к тридцати го-дам достигший невероятного успеха в транспортировке на собственном горбу мешков с картошкой из машины в хранилище да умеющий бренчать на гитаре, пока собу-тыльники разливают сивуху и нарезают плавленый сырок “Дружба”?..

Трёхдневные размышления над тем, в чём нет логики в затворничестве с коньяком не принесли плодов. Тогда Семён Андреевич вдруг вспомнил о друге детства, которо-го не видел тысячу лет. Тот стал хорошо выпивать, а Семён Андреевич хорошо зарабатывать, и их пути разошлись. Но сейчас он вспомнил о старом приятеле и, купив бутылку водки, пошёл к нему. Приятель был очень рад видеть старого друга. К тому же его так мутило после вчерашнего… Они выпили бутыл-ку, купили ещё. Они вспомнили детство, казавшееся сей-час бесхитростным. Они заговорили о коварстве судьбы, и приятель колотил себя в грудь, жуя как папиросу сигарету “Вега”. Семён Андреевич говорил о неверной жене, и они на пару лили пьяные слёзы. Приятель, в который раз взды-хая, говорил: – Эх, пусто в космосе. Наливай. В какой день они перешли на портвейн – неизвестно. Да только когда Семён Андреевич спрятался под кровать, спасаясь от Злобного Существа, в которое превратился друг детства, по комнате валялось не меньше тридцати од-них только винных бутылок. Существо замычало: “Пусто в космосе” и попыталось достать своими клешнями Семёна Андреевича, собравше-го заросшей щекой подкроватную пыль. – Куда уполз? – Существо еле ворочало языком. – Вылазь. И вдруг схватило Семёна Андреевича за нос, жутко за-смеявшись. Тогда он укусил цепкую клешню и, дёрнувшись, больно ударился обо что-то копчиком. Это что-то оказалось топором. Укушенное существо, мерзко взвизгнув, отпряну-ло от кровати, по-человечески выругавшись матом. Всё встало на свои места. Это вторжение! Теперь в космосе пусто, и твари со всей вселенной устремились к Земле. Они убивают людей, принимая их облик. “Сколько пришельцев на Земле? – Семён Андреевич уж прижимал топор к груди. – Один? Десять? Тысяча? Или уже вся планета принадлежит им?!” Остался только он. Один! Уцелевший Под Кроватью. Теперь понятно, почему от него ушла жена! Всё сходится. Она – пришелец. И ушла не к простому грузчику. А к космическому! Белый и пушистый заяц способен нанести серьёзный урон настигнувшему его хищнику, отбиваясь задними ла-пами. Настигнутый же под кроватью белой горячкой, чи-новник с топором далеко не пушист и такого наворотить может, отбиваясь от пришельцев… – Ты меня укусил! – застонало Существо. – На вкус – дерьмо, – прорычал Семён Андреевич, вылезая из-под кровати. – Э-э-э… – попятилось существо. – Брось топор, пу-сто в космосе. И Семён Андреевич бросил. Крутнувшись в возду-хе, топор обухом врезался в лоб Существа. Оно, раскинув руки-клешни, звездой грохнулось на пол, усеянный пусты-ми бутылками. Одна разбилась вдребезги под упавшим то-пором. Семён Андреевич склонился над поверженным при-шельцем. Задумался. Может, съесть его? Вырезать сердце. Забрать его силу. Способность принимать чужой облик… Но нет. Из раны на лбу Существа сочилась какая-то крас-ная слизь. Так похожая на кровь, но явно ядовитая. Семён Андреевич поднял топор и, подойдя к выклю-чателю, погасил свет в комнате. Затем, скользя ладонью по стене, слепо пошаркал к окну, стараясь не наступить на бутылки. Он больше не жертва! Он – хищник. Уцелевший Под Кроватью начинает партизанскую войну с пришель-цами. Семён Андреевич отдёрнул шторы. В комнату упал призрачный свет звёздного неба. Откуда-то оттуда явилось это ужасное Существо и, убив друга, обрело его облик. Те-перь оно валяется мёртвым. Часть лица белеет в темноте от подбородка до скул, выше, залитое тёмной слизью, слива-ется с мраком комнаты.

“Портвейн, он всех на чистую воду выводит, – поду-мал Уцелевший Под Кроватью. – Как ещё тварь от друга отличишь? Под портвейном все своё истинное нутро по-казывают”. Уцелевший Под Кроватью осторожно открыл окно и, притаившись в темноте квартиры, стал напряжённо всма-триваться с первого этажа в пустынную улицу. Тусклый уличный фонарь чуть в стороне освещал небольшой отре-зок дороги, тянущейся вдоль дома. И никого. Словно вы-мерли все. Впрочем, может, так и есть. “Если Им удалось уничтожить всё человечество, Они перестанут принимать облик людей, – подумал Уцелев-ший. – Незачем станет маскироваться”. Вдруг Уцелевший кожей почувствовал что-то надви-гающееся из тьмы к островку света. Что-то огромное. Раз-мером с грузовик. Точно! Вот показались едва различимые контуры гигантской твари, бесшумно плывущей прямо к засаде. Уцелевший даже на какой-то миг увидел два крас-ных глаза размером с футбольные мячи. Но – секунда, и тварь разом сжалась в невысокую тонкую фигурку. Может, даже ребёнка. Уцелевший сильнее стиснул мокрое от вспотевшей ладони топорище. Что делают, твари! За это он будет ру-бить их в крошево. В свет фонаря вышла девушка. У Уцелевшего отлегло от сердца. Образ шлюхи, шляющейся по ночам, он разру-шит без проблем. То, что казалось девушкой, прошло пя-тачок света и, вновь погружаясь в темноту, приблизилось к засаде. Что ж, коль твари продолжают маскарад, значит, Земля ещё не потеряна! Уцелевший, несмотря на крупные габариты, стремительной кошачьей тенью выскочил в окно и метнулся, замахиваясь топором на пришельца. – Убью! – выкрикнул он – Ё-о-о… – неожиданно послышалось сзади. При-выкший к темноте Уцелевший различил ужас в глазах “девушки”. И смотрела она не на топор, а за его спину.

Издающий звук “Ё-о-о” был многим опаснее топора… Го-споди, неужели! Уцелевший резко обернулся, и вновь по-слышалось: – Ё-о-о… “Да! – восторгся Уцелевший. – Это – Господи! Госпо-ди явился спасать Землю”. Пришелец в женском обличии взвизгнул и кинулся наутёк. А Уцелевший, роняя топор, бухнулся на колени. – Ё-о-о… – повторил Господи. Топор брякнул лезвием об асфальт в сантиметре от Васькиного ботинка и больно ударил обухом по ноге. – Ё-о-о… – вновь застрял в горле мат. Перепуганная девушка убежала, а у Васьки от боли начало проходить оцепенение. Здоровенный псих упал на колени. Васька собрался дать дёру, но сумасшедший обнял его за ноги сильными руками и, прижавшись щекой к ко-леням, горячо зашептал: – Господи – в космосе пусто, повсюду пришельцы, а я – партизан…Васька, разлепляя губы, проговорил: – Знаю. – Счастье-то какое! – псих сильнее стиснул Васькины ноги. – А-а-а… – послышался зловещий стон из окна, от-куда выскочил псих. Затем ударилась бутылка о бутылку. – Твою мать! Комнату озарил свет лампочки. – Это зомби-пришельц! – в ужасе воскликнул псих. И в самом деле, в окне появился живой мертвец. На лбу – страшная рана. Левый глаз запечатан запёкшейся кровью. Зомби приложил ладонь к ране и провёл пятернёй вниз по лицу, размазывая кровь. – Их не убить! – воскликнул псих. – Что делать? – Беги в милицию, – выдохнул Васька. – А если и менты – зомби? – Нет, проверено. Там надёжные люди.