Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 (СИ) - Шульман Нелли

– Ты молодец, милая. После фильма поедем в «Савой», я заказал столик. Мистер Бромли к нам присоединится… – глядя на Густи и юного Ворона, Адель нашла в себе силы кивнуть:

– Это для семьи. Я должна думать об их благополучии, об их жизнях… – завтра утром Рауфф ждал ее в дешевом пансионе, у вокзала Кингс-Кросс.

На дубовом столе, в кабинете Марты, лежала папка, с четкими, черно-белыми фото. Демонстранты поднимали над головами плакат, на польском языке: «Требуем хлеба!». На городской площади стояли советские танки, Т-34:

– Площадь имени Сталина, – она затянулась крепкой сигаретой, – заводы тоже имени Сталина. С двадцатого съезда партии прошло полгода, но пока в Советском Союзе, как и в Польше, ничего не переименовали… – Волк склонился над ее плечом:

– Зато имя твоего деда вернули заводам и пароходам, как говорится. Быстро вы сработали… – Марта потерла уставшие глаза:

– Это не мы, то есть не совсем мы. Фотографии сделал местный священник. Он передал пленку в Варшаву, с монахинями. Их полиция не обыскивала, хотя в Познани, после этого… – она повертела снимок, – все наглухо запечатали… – в столице Польши пленку получил один из секретарей британского посольства. Фото, дипломатической почтой, ушли в Лондон.

Они, молча, рассматривали танки:

– Начались стычки с полицией, – Марта отпила кофе, – горожане попытались взять штурмом тюрьму, но русские, разумеется, не стали церемониться… – по данным от священника, в Познани погибло больше пятидесяти человек:

– Русские расстреляли мальчика, ровесника Теодора-Генриха, – Марта передернулась, – очень надеюсь, что ему не придет в голову поехать в восточную Германию… – три года назад, в Берлине, случились похожие волнения.

Старший сын пока не говорил, чем хочет заняться. Марта надеялась на Кембридж и диплом экономиста:

– Место в «К и К» ему всегда готово. Питеру только восемь, до его совершеннолетия еще долго. Теодор-Генрих отлично управляется с математикой. Впрочем, это у него семейное… – Волк коснулся зданий, на фотографии:

– В Познани я не был, но Авраам, то есть тогда еще пан Вольский, навещал город… – он вернулся на диван, к тихо играющей радиоле:

– Значит, вы с Джоном думаете, что в Венгрии ничего такого… – Максим указал на папку, – не ожидается… – Марта вздохнула:

– Точно ничего нельзя предугадать, но я понимаю Эстер и Авраама. Им хочется выехать из Израиля. Они десять лет не были в Европе, а до этого шла война… – Волк прислушался:

– Сен-Санс. Бабушка любила этот концерт. Кажется, за роялем Генрик… – Марта кивнула:

– Именно он. Эстер написала, что его отпускают из армии, для записей… – несмотря на просьбы Авербаха, его не отправили на египетскую границу:

– Он в боевых войсках, но в тихом месте, – вспомнила Марта, – на севере. Хотя в Израиле нет безопасных мест… – из писем Эстер выходило, что Иосиф пока остается в армии. О Шмуэле она не упоминала:

– Наверное, он пойдет в университет, – подумала Марта, – станет учителем. Он хорошо ладит с детьми… – навещая Израиль, Марта с Кларой махнули рукой на дружбу Густи и Лауры, с близнецами:

– Густи первый раз увиделась с Иосифом малышкой, – сказала Марта миссис Майер, – она ему писала, но ей отвечал Шмуэль… – женщина усмехнулась, – хотя он в таком не признается. Они еще девчонки, да и парни у Эстер хорошие, им можно доверять…

Фрида, ровесница Лауры, подружилась с Маленьким Джоном. Девочка тоже учила арабский язык. Марта вспомнила изящную фигуру, рыжие, густые волосы, голубые глаза:

– Фрида похожа на него… – женщина поморщилась, – но она никогда не узнает правды. Он мертв, а Циона, кажется, забыла, что у нее есть и старшая дочь… – Полина тоже навестила Израиль, однако девочкам никто не говорил, что они сестры:

– И не скажут, – Марта закрыла папку, – как Фриде пока не скажут, что она незаконнорожденная. Но лучше быть незаконнорожденной, чем дочерью нацистского преступника… – Волк знал об истинных родителях Фриды, но согласился с Мартой, что так будет лучше.

Марта устроилась у него под боком:

– Видишь, Меир, в очередной раз уверил меня, что катастрофа самолета Констанцы была просто катастрофой…

Приехав из Хариджа, Марта успела поговорить с коллегой, как она называла полковника Горовица, в Лэнгли. Они обсудили планируемый на будущей неделе первый разведывательный полет новой машины, Lockheed U-2, над Советским Союзом. Сначала предполагалось, что Dragon Lady стартует с базы Королевских ВВС в Лейкенхите. После пропажи водолаза, в Портсмуте, правительство попросило американцев отложить запуск миссии с британской территории:

– Но ЦРУ не захотело ждать, они отправляют Локхид из Германии… – самолет фотографировал базу подводных лодок, в Ленинграде, новые бомбардировщики советских ВВС, М-4, «Бизоны», и ракетные предприятия, в бывшем Кенигсберге и под Москвой. Американцы надеялись, что советские радары не обнаружат высотные Локхиды:

– Но в катастрофе над Большим Каньоном подвел именно радар, – подумала Марта, – Меир сказал, что Эйзенхауэр распорядился привести в порядок полеты гражданской авиации… – вчера, когда Марта еще была в Харидже, в Аризоне столкнулись два пассажирских самолета. Пилоты самовольно сошли с радаров диспетчеров, оказавшись в неконтролируемом воздушном пространстве:

– Как Степан, – подумала Марта, – у него тоже не отвечала рация. Инженеры объяснили неполадки влиянием статического электричества. Над Большим Каньоном тоже скопились грозовые тучи… – она, все равно, считала, что в катастрофе самолета Констанцы виноваты русские:

– Но правды мы никогда не узнаем, – она прижалась головой к надежному плечу Волка, – вряд ли еще кто-то выжил, кроме Ника. Бедный мальчик, он надеется, что увидит родителей и сестру… – слыша рассуждения ребенка об инопланетянах, Марта напоминала себе, что Нику так легче:

– Нельзя жить без надежды, он и надеется. Юный Ворон обещает, что они оба полетят в космос, когда вырастут. Ворон пилотом, а Николас, ученым… – Волк поцеловал пахнущую жасмином щеку:

– Как хорошо, тихо, – блаженно сказал Максим, – мы с тобой сегодня одни, словно молодожены… – Густи и Стивен ночевали в Хэмпстеде:

– Я потом свожу детей на фильм, – добавил Волк, – мальчишкам понравится… – Марта усмехнулась:

– У нас с тобой вообще одни мальчишки. Густи хочет снять квартирку, после окончания школы… – она не спорила с девочкой, – собирается сама варить яйца и мыть посуду. Тогда мы останемся только с парнями… – она расправила домашнюю юбку, светлого льна:

– Что с твоими адвокатами… – Волк потянулся за портфелем:

– Джон о них никогда не слышал, а у меня только обрывочные сведения… – о мюнхенском адвокате Штрайбле ему рассказал мистер Визенталь. Марта просматривала блокнот, заполненный аккуратным почерком Волка:

– Верующий католик, активист христианско-социалистической партии, бывший узник концлагеря Дахау, арестован студентом, за распространение антигитлеровских материалов, жена Матильда, сын тоже Герберт, родился после войны… – она подняла бровь:

– Вроде бы, ничего не вызывает подозрений… – Волк вытащил на свет еще одну тетрадку:

– Визенталь слышал, что Штрайбль дружит с бывшими нацистами, работающими в службе генерала Гелена, и в министерствах, в Бонне. Он открыл филиал конторы, в столице. Его возглавляет молодой юрист, некий Фридрих Краузе, тоже католик… – Марта щелкнула зажигалкой:

– Я посмотрю в наших документах, но, навскидку, имена мне не попадались. Надо поговорить с Джоном, он навещал сборище бывших нацистов, в Гамбурге, в сорок восьмом году. Но фотографий он никаких не делал, и фамилий их тоже не знает… – Волк полистал блокнот:

– На Рождество Штрайбль и Краузе ездили в Рим… – Марта хмыкнула:

– Как хорошие католики. Но откуда ты узнал, что они были в Риме… – Волк отозвался:

– В Линкольнс-Инне, среди адвокатов, тоже есть католики. Это был не просто визит, они участвовали в симпозиуме по церковному праву, в Ватикане. Я достал список через коллегу, он тоже был на конференции. Вот список, вот немцы, а вот и адвокат Ферелли… – Марта почесала висок: «А он в чем замечен?».