Ваше Сиятельство 13 - Эрли Моури

— Ты ему сказал, Бабский⁈ — взгляд Глории метнулся к поручику.

— Нет. Не он, — ответил я за виконта, которому этот разговор явно был не по душе. — Не надо обвинять Алексея Давыдовича. Это сказала Гера. Все та же распрекрасная Гера. И я чуточку все-таки маг: если требуется, умею вытягивать истину. Например, как было с Козельским.

— Бабский выйди! С тобой потом отдельно поговорю! — порывистым движением руки Глория указала на дверь.

— Позвольте, ваше величество, еще кое-что вам в дар… — виконт извлек из рюкзака что-то, завернутое в бордовый велюр. — И сразу ухожу… Сразу! — его пальцы торопливо развернули ткань, являя массивное золотое колье с красными камешками. — Специально для вас, ваше величество, из сокровищницы герцога Уэйна. Вещь не только красивая, но и древняя, магическая. Силу которой предстоит определить.

— Хорошо, Алексей. Спасибо. Сейчас оставь меня Елецким, — смягчилась императрица. — И поскорее!

Шаги Бабского стихли за моей спиной, и хлопнула дверь. Глория быстро обошла стол, остановилась напротив меня.

Вот он прекрасный момент истины.

Глава 12

Опасная дама в красной «Электре»

— Граф, ты забылся⁈ Я не принадлежу тебе! Как ты смеешь так со мной, да еще перед этим виконтом! — негромко, но раздраженно произнесла она.

— Правда, не принадлежишь? Я думал то, что ты говорила мне в эйхос стоит немного больше, чем несколько раз сделать друг другу приятное в постели. Если ошибся, то прости — зря поднял этот вопрос. Пойду, меня ждет Ольга, — я повернулся, зная, что англичанка меня сейчас остановит.

Ее волнение выдала не только напряжение в ментальной ткани, но и голос, переставший быть властным, как несколько минут назад:

— Я тебя не отпускала, Елецкий!

— Все-таки хочешь поговорить? Так говори, — я остановился. — Расскажи, как ты все это представляешь? Мне очень интересно: ты будешь говорить сладкие слова мне, а потом в твоей спальне будет появляться кто-то другой, например Бабский.

— Не смей говорить так! — ее голос стал еще тише и дрогнул.

— Ты помнишь нашу последнюю встречу? Ту самую, когда я уходил от тебя через окно. Я помню каждую мелочь в тот вечер и ночь. Особенно хорошо помню слова, которые я услышал от тебя в эйхосе, когда уходил. Ты сказала… — я выдержал паузу, затем произнес точно то, что сказала в ночном сообщении императрица: «Я тебя люблю!.. Приходи почаще! Пожалуйста!». Так же, ваше величество? И я знаю, что ты говорила моей матери.

— Я тоже все помню. Очень хорошо помню, — она обмякла, подняла со стола колье, подаренное поручиком, перебирая его в пальцах. — У тебя есть Ковалевская и еще несколько женщин.

— У тебя есть маркиз Луис Этвуд и, наверное, кто-то еще. Только в этом мире, моя дорогая, волей верховного бога мужчинам позволено чуть больше. Сейчас ты для меня не императрица, а женщина, — я взял ее руку и притянул к себе.

— Просто женщина. Елецкий, ты умеешь уколоть. И я сейчас не пойму, приятно мне это или нет. Но мне точно приятно, что тебя тронуло это… С Бабским. Очень приятно, что я могу тебя так зацепить, — Глория усмехнулась с едва заметной горечью. — Я не должна перед тобой объясняться, но хочу, чтобы ты знал, как вышло с виконтом. Он приходил ко мне от Коллегии. Его кто-то там назначил ответственным за надежность ментальной защиты моих покоев. Он мне нравился: веселый, необычный, милый. Я видела, как он на меня смотрит. В общем, вышло так, что он поцеловал мне руку. Я сама его к этому подтолкнула, сказала, чтобы он был со мной мил и как-то это проявил. Его смелости хватило поцеловать руку, но не просто так, а горячо с явным мужским желанием. Потом я позволила поцеловать колено, потрепала его кучерявые волосы и позволила поцеловать выше.

— Глория! — я заглянул в ее глаза, смелые, с синим отливом. — И дальше? Позволила еще выше?

— Разве в этом есть что-то странное? Тем более для женщины, муж которой стар. Я не могу и не хочу быть всегда императрицей. Мне хочется быть женщиной. В отличие от многих других такую роскошь я могу позволить себе не часто. Ты этого не в состоянии понять, — она уронила колье на стол.

— Нет, я понимаю. Очень понимаю тебя, — я кивнул, хотя прежний Елецкий протестовал во мне.

— Представь, мне нравилось внимание Бабского. Нравилась его робость, его трепетность. Нравилось, как он все это делает. Я позволяла ему ласкать меня там, всякий раз, когда он приходил, — произнесла она. — Тебя это разволновало?

— И он тебя ни разу не взял по-настоящему? — я будто не заметил ее вопрос.

— Взял, но это было задолго до тебя. Когда появился ты, у меня с ним ничего не было. Я к нему не относилась серьезно. С тобой все иначе. Пойми это, прежде чем обвинять меня. Еще раз говорю: с ним у меня нет ничего серьезного, просто немного удовольствия. Удовлетворен, ревнивец? — она мягко улыбнулась.

— Поцелуй меня и признай, что ты виновата, — я обнял ее, положив руки ниже талии.

— Я не виновата, — все еще улыбаясь, императрица покачала головой.

— Все равно кое в чем виновата. Признай. Меня это дразнит, — настоял я, слегка сжимая ее ягодицы.

— Хорошо, я виновата. Прости за измены. Это было так сладко, — ее губы припали к моим, а ладонь нащупала мой член. — И стало еще слаще от мысли, что тебя это разволновало.

— Обещай, что это не повторится, — прошептал я, она меня заводила все сильнее.

— Не обещаю, Елецкий! Смирись. Люби меня такой, какая я есть, — ее губы обожгли мои, а ладонь сильнее сжала холмик в моих брюках.

— Какая ты развратница! — с легким раздражением выдохнул я. Если бы не Ольга, дожидавшаяся меня, я бы не сдержался — подхватил Глорию на руки и сделал бы несколько шагов вправо, чтобы там уронить на диван.

— Хочу тебя… — потираясь о меня, прошептала Глория. — Прямо сейчас хочу.

— Прости, не могу так. Здесь Ольга. Это будет подло по отношению к