Дурная кровь - Дженнифер Барнс

Я подчинилась. Зверобой. Тысячелетник. Ольха. Боярышник. Прогуливаясь около

растений, я разбирала своё первое впечатление. Моя интуиция подсказывала мне, что

старик прожил в Гейтере всю свою жизнь. Вдовий Мысок беспокоился о нём — и о музее.

Тебе не нравятся туристы, но ты работаешь в музее. Это говорило либо о

противоречивом характере, либо о недостатке рабочих мест.

Я повернула и вернулась по тропинке к железным воротам. Когда я добралась до

них, я снова ощутила дэжавю, как и когда я впервые увидела сад.

Я что-то упускала.

Оглядывая улицу, я заметила пару туристов, а затем перевела взгляд на

выгуливавшую собаку местную жительницу. Она свернула за угол и исчезла из виду. Я

собиралась всего лишь последовать за ней за угол и увидеть, что находилось в следующем

квартале, но начав шагать, я не могла остановиться.

Я что-то упускаю.

Я что-то…

Меня догнал Дин. Остальные не отставали. Краем глаза я заметила

сопровождающих нас агентов.

— Куда ты идешь? — спросил Дин.

Я больше не преследовала женщину с собакой. Она пошла в одну сторону, а я — в

другую. Историческое очарование Гейтера осталось далеко позади. Теперь нас окружали

дома — большинство из них было небольшими и нуждалось в ремонте.

— Кэсси, — повторил Дин, — куда ты идешь?

— Не знаю, — ответила я.

Нас догнала Лия.

— Враньё.

Я не осознавала, что лгу, но когда Лия сказала об этом, всё прояснилось. Я знала,

куда я шла. Знала наверняка.

Ощущение дэжавю, беспокойство, одолевавшее меня с того мига, как мы приехали

в этот город, превратилось во что-то основательное.

— Я знаю это место, — произнесла я. Гейтер не казался мне подозрительным. Он

казался мне знакомым.

Знаю, — прошептала моя мама в моих воспоминаниях . — Тебе нравился город и

этот дом, и наш маленький двор…

За все эти годы мы сменили столько домов и дворов, так часто переезжали. Но

остановившись перед причудливым домом с голубой обшивкой и огромным дубом,

отбрасывающим тень на газон, я почувствовала себя так, словно кто-то плеснул мне в

лицо ледяной водой. Я почти видела, как стою на крыльце и смеюсь с того, как моя мама

пытается перебросить веревку через ветку дуба.

Я подошла к дереву и коснулась висящей на нём качели.

— Я здесь уже бывала, — хрипло произнесла я, оборачиваясь к остальным. — Я

здесь жила. С моей матерью.

ГЛАВА 30

Найтшэйд родился в Гейтере. Десятки лет спустя здесь жила моя мать. Возможно,

это было совпадением.

Чувствуя, как кровь бежит по моим венам, я заставила себя взглянуть на мир

глазами Владык. Каждый из вас сам выбирает себе ученика. Но кто выбирает Пифию? Я

шагнула к дому. Стук моего сердца заглушал все остальные звуки.

— Твою мать выбрал не Найтшэйд, — голос Дина прорвался сквозь царившую в

моей голове какофонию. — Если бы это был он… Если бы это был я, — Дин

переключился с третьей особы на первую, — я бы не стал ждать, пока дочь Лорелеи

присоединится к «Естественным». Я бы представился ей раньше.

Я замерла между воспоминанием и кошмаром, размышляя о Найтшэйде — о том,

как во время допроса его плечи дрожали от смеха, и о его неподвижном, посеревшем

трупе. Если мою мать выбрал не ты, возможно, вас с ней выбрал один и тот же человек.

— Это всё меняет, — агент Стерлинг достала свой телефон. Мы приехали сюда в

надежде найти информацию о Мэйсоне Кайле — кем он был, прежде чем стал

Найтшэйдом, как давно он исчез из этого города. Агент Стерлинг не ожидала найти

прямую связь между Гейтером и Владыками.

Я заставила себя дышать, заставила своё сердцебиение замедлиться. Мы ждали

этого прорыва. Это — наш шанс. И, судя по сверхъестественному спокойствию в голосе

агента Стерлинг и по тому, как она в миг превратилась из человека в агента — она это

понимала.

— Вероятность того, что вы звоните агенту Бриггсу, составляет девяносто восемь

процентов, — Слоан оценивающе взглянула на агента Стерлинг. — А вероятность того,

что вы попытаетесь увезти нас из Гейтера — девяносто пять целых и шесть десятых

процента.

Вы не можете, — у меня пересохло во рту, и я не могла произнести эти слова

вслух. — Я вам не позволю.

— Мы приехали сюда в поисках иглы в стоге сена, — жутковатое спокойствие в

голосе Стерлинг не дрогнуло. — Но только что мы нашли меч. Мы должны пересмотреть

риск нашего пребывания в Гейтере. Если мы с Джаддом решим, что вы уезжаете, вы

уедете — без споров, без вторых шансов, — видимо, на звонок ответил автоответчик. Не

сказав больше ни слова, агент Стерлинг повесила трубку.

— Вы пытаетесь совладать с приливом адреналина, — Майкл принялся читать

агента Стерлинг. — Вы в смятении. Напуганы. Но за маской агента Вероники Стерлинг вы

выглядите, как любитель экстрима, замерший на вершине американских горок за миг до

крутого спуска.

В ответ на его слова агент Стерлинг и глазом не повела.

— Мы должны пересмотреть риск, — повторила она. Я знала, что она думала о

Лорел. И о Скарлетт Хокинс. О случайных жертвах и истинном значении слова «риск».

— Я никуда не поеду, — в моём голосе было столько же напряжения, сколько в

голосе Стерлинг — спокойствия. Столько лет я ругала себя за провалы в памяти — за то,

что я не могла вспомнить половину тех мест, где мы жили, и рассказать полиции хоть что-

то, что могло бы помочь им найти похитителей. Я не уеду из Гейтера без ответов — о моей

матери, о Найтшэйде, о том, что их связывало.

— Если понадобится, я уйду из программы, — сказала я агенту Стерлинг. — Но я

останусь здесь.

— Если остается Кэсси, — в порыве бунта произнесла Слоан, — останусь и я.

Не стоило даже и говорить, что останется и Дин.

— Я считаю Кэсси более или менее сносной, — обыденно произнесла Лия.

— Было бы досадно бросить более или менее сносного человека, — Майкл

улыбнулся. Его кожа натянулась на местах, где когда-то были синяки.

— Джадд, — полностью контролируя свой голос, агент Стерлинг обернулась к

нему в поисках поддержки. Я гадала о том, слышит ли Майкл эмоции, скрытые под этим

контролем. Я думала о том, как близко Вероника Стерлинг подошла к тому, чтобы снова