Товарищ мой - Евгений Долматовский

«Я поцелуев своих не растрачу...»

Я поцелуев своих не растрачу.Только, когда через Буг перейду,Может быть, вдруг не сдержусь и заплачуК нашей горячей земле припаду.Горькую, щедро политую кровью,Вдоль перерытую и поперек,Я поцелую ее по-сыновьи,Ласку отдам ей, что долго берег.Ты не ревнуй. Ты всегда дорога мне.Только подумай —Без этой землиМы, как сухие деревья на камне,Разве росли бы и разве цвели!

«ВИЛЛА ВИОЛА»

Р. Кармену

Где нынче ночуем? Простая задача.Машина без света по просеке мчится,На карте-двухверстке отмечены дачи,Сегодня их взяли в четырнадцать тридцать.

Дорога разрыта, в траншеях, в обломках,Дорога — как в русские горькие села.Мы к даче пустой подъезжаем в потемках,Она называется: «Вилла Виола».

Белеют левкои на клумбах осенних,Стеклянные двери распахнуты настежь.Мы наверх бежим по ковровым ступенямВ чужое, нерусское счастье.

Здесь все сохранилось. Не тронуло пламяМудреных квадратов, кругов и овалов.Пропитана спальня чужими духами,Чужой теплотою полны одеяла.

Я лучше укроюсь шинелью шершавой,Я лучше окно плащ-палаткой завешу.В семи километрах отсюда — Варшава,Над нею колеблется отблеск зловещий.

Старик! Нами пройдена трудная школа.Мы стали, пожалуй, грустнее и строже.И это красивое имя ВиолаМосковских имен заменить нам не может.

И все нам без них не легко и не мило.На что нам Виола? Здесь жить мы не будем.От грохота бомб сотрясается вилла,Которую утром мы сразу забудем.

Саперы наводят в ночи переправу.Не спится. Обстрел. Боевая тревога.Наверно, мы скоро ворвемся в Варшаву,И, значит, к Москве сократится дорога.

ВОСХОД СОЛНЦА

Белеет иней, травы облепив.Десятый час, а ночь все длится, длится.Земля еще как смутный негатив,Она никак не может проявиться.

А на Камчатке золотой туман,И день дальневосточный на исходе.На берег набегает океан,Сейчас зажгут огни на пароходе.

В Сибири полдень. Чистый, ровный свет,И на снегу цехов большие тени.А что у нас сегодня на обед?Наверное, ушастые пельмени.

A v шумном городе моей душиДавно бегут веселые трамваи.Ты на стекло легонько подыши,И я тебя увижу и узнаю.

Редеет тьма. Алеет на востоке.Теперь уж скоро солнце здесь взойдет.Оно идет от киевских высот,Из Белоруссии лесов далеких.

«Скажите, лейтенант, который час?»«В Москве, на Спасской, девять тридцать било...»Сначала солнце поднялось у нас,Потом поля Европы осветило.

ОЛЕНЬ

Июль зеленый и цветущий.На отдых танки стали в тень.Из древней Беловежской пущиВыходит золотой олень.

Короною рогов ветвистыхС ветвей сбивает он росуИ робко смотрит на танкистов,Расположившихся в лесу.

Молчат угрюмые солдаты,Весь мир видавшие в огне.Заряженные автоматыЛежат на танковой броне.

Олений взгляд, прямой и юный,Как бы навеки удивлен.Ногами тонкими, как струны,Легко перебирает он.

Потом уходит в лес обратно,Спокоен, тих и величав,На шкуре солнечные пятнаС листвой пятнистою смешав.

КОГДА СНАРЯД УДАРИТ В ДОМ...

Когда снаряд ударит в дом,Запахнет битым кирпичом,Сухой дымок известкиЗатянет перекрестки.А мы поднимемся с земли, —Пилотки, липа — всё в пыли, —И вспомнится: не мы лиБетонщиками были?Такой же запах плыл, когдаВ отчизне пятилетокМы воздвигали городаС рассвета до рассвета.Как гладил дома белый бокСердцеобразный мастерок!Как щебетала звонкоИ сыпалась щебенка!Но здесь снаряд ударил в дом.Здесь пахнет смертью — не трудом.Кирпич краснеет рванойДымящеюся раной.А мы всё думаем о том,Как снова будем строить дом,И кажется все чащеНа улицах гремящих,Что ветер отгремевших грозС далекой родины принесСюда, на дымный Запад,Известки нежный запах.

ОСЕНЬ

В России багряная осень,Прозрачная синь, листопад,И ветер туда не доноситТяжелых орудий раскат.

На мирном холодном рассвете,Курлыча, летят журавли.Шумливыми стайками детиВ высокие школы пошли.

Печальные наши подругиК семи затемняют окно.Четвертую осень в разлукеИм верить и ждать суждено.

Но время счастливое близко:Там ветер недаром кружил —Багряный листок, как записку,На каждый порог положил.

Тоска наполняет нас силой,И мы ненаглядным своим,Тоскуя о родине милой,Сквозь тысячу верст говорим:

«Тоскуйте по вашим солдатам,Ушедшим с советской земли,По тем, кто сегодня в Карпатах,По тем, кто в балканской дали,

По тем, кто в варшавских предместьях...»Пусть слышит родная странаПод полночь в «Последних известьях»Чужих городов имена.

А мы, зарядив автоматыИ снова припомнив свой дом,За Вислу, за Сан, за КарпатыВсё дальше и дальше пойдем.

Вокруг перелески чужие,Осенних полей красота...А в сердце — Россия, Россия,Любовь, и судьба, и мечта.

САЛЮТ

Слышишь, приветствует нас с тобоюОсвобожденной страны столица.Красное, желтое, голубоеПламя ракет над Кремлем струится.

Правда, салюта своими глазамиНаши гвардейцы еще не видали:Польский, румынский, венгерский экзамен,На горизонте — немецкие дали.

В стужу железную бьют батареи,В белые трубы трубит непогода.Скоро мы станем стражей на Шпрее,Стражею мира на долгие годы.

Каждый гвардеец — как сказочный витязь,Нас не согнут ни мороз, ни усталость.Русские женщины, вы нас дождитесь,Долго вы ждали, немного осталось.

Отсвет кремлевских ракет — как зарница:Нет расставанья и нет расстоянья.Виден московский салют за границей —Это восходит победы сиянье.

РЕГУЛИРОВЩИЦА

На перекресток из-за рощицыКолонна выползет большая.Мадонна и регулировщицаСтоят, друг другу не мешая.

Шофер грузовика тяжелого,Не спавший пять ночей, быть может,Усталую поднимет головуИ руку к козырьку приложит.

И вдруг навек ему запомнится,Как сон, как взмах флажка короткий,Автодорожная законницаС кудряшками из-под пилотки.

И, затаив тоску заветную,Не женщине каменнолицей —Той загорелой, той обветренной,Наверно, будет он молиться.

«Я хотел написать о Балканах...»

Я хотел написать о Балканах,О румынском прохладном вине,О костелах за Вислой, о странах,Где прошли мы в дыму и огне.Но на белых страницах тетрадиВозникают иные края —Тот разбитый блиндаж в Сталинграде,Где окончилась юность моя,Да кривой городок Новозыбков,Где однажды пришлось ночевать.Там до света над крохотной зыбкойТо ли пела, то ль плакала мать...

СТО ПЕРВАЯ КВАРТИРА