В горах ближе к небу - Наталья Солнцева

— Мы справимся с этим, Аффит, — сказал он. — Вспомни, какое имя ты носишь!

Некоторым жителям Хелиона давались особые име — на, со смыслом. Так, имя Аффит означало — «счастливый выбор».

Правитель улыбнулся.

— Ты решил, что я мог забыть об этом? И все же, почему взорвалась Драгия?

— Давай сядем…

Аффит опустился в мягкое кресло с высокой спинкой, Стэлл Ор занял место напротив.

— Пока я сделал только предварительные выводы, — сообщил советник. — Драгия разрушилась из-за приближения космического тела Ош-132. Сила притяжения такой плотной массы разорвала Драгию на части.

— Это можно было спрогнозировать?

— Нет. Ош-132 — необычный объект. Он имеет громадную массу при небольших размерах. По каким причинам Ош-132 непредвиденно и резко изменил траекторию движения, я не знаю.

Правитель помолчал, обдумывая сказанное.

— Хорошо, Ор, займись этим более тщательно. И подготовь подробный анализ катастрофы. Ты будешь на Совете? Мы должны выслушать Тэлла Элакриэна.

— Он привел обратно «Эрбор», — вздохнул ученый. — Я обязательно приду на Совет.

Стэлл отправился к себе, чтобы построить модель — трехмерное голографическое изображение катастрофы — и показать правителю воочию, как это произошло.

Аффит остался сидеть в кресле напротив открытой террасы. Между колоннами росли бело-розовые шары авруса — неувядающего кустарника, цветы которого обладали приятным терпким ароматом. Хели стоял высоко, его жаркие лучи проникали в зал, скользя по золотым плитам пола. Вместе с ветерком влетали мелкие жесткие лепестки авруса…

«„Эрбор“ вернулся, — думал Аффит. — И что же? Все еще сильнее запуталось».

Он закрыл глаза и увидел перед собой чистое, ясное лицо Манфи… Когда она не вернулась из полета, правитель ощутил ужасающую пустоту. Только тогда он понял, что влюблен. Ему не стоило обманывать себя, скрывая страстное влечение к Манфи. Она была так близко! Аффит мог окружить ее вниманием и заботой, очаровать и выиграть бой за ее сердце. Он знал, что Манфи и Тэлл связаны Обетом Любви, но это не могло остановить его. Или все же остановило?…

На Хелионе никому не возбранялось любить и добиваться ответной любви. Узкие законы морали давно отпали за ненадобностью.

«Почему же я медлил, когда надо было действовать? — думал правитель. — Мгновения счастья невозвратимы. Никогда не знаешь, что будет завтра. У Элакриэна есть хотя бы воспоминания. А у меня?»

Аффит больше не мог обманываться. Он любит женщину, которая принадлежит другому, не менее достойному мужчине.

— Что бы ни случилось с Манфи, всегда остается надежда… — прошептал он.

Правитель встал и вышел на террасу. Запах авруса здесь ощущался сильнее, стесняя дыхание. Или это сказывается пережитое волнение? Аффит рассердился на себя. Сегодня он не должен думать о Манфи. Ему необходимо сосредоточиться, чтобы принять важное решение…

Хушкадам Батыркулов, председатель комиссии по расследованию причин взрыва в туннеле, был недоволен ходом дела.

Взрыв, к счастью, не нанес серьезных повреждений внутренним конструкциям, но строительные работы пришлось приостановить. Рабочие вели между собой недовольные разговоры, ходили угрюмые, ворчали и отказывались идти в туннель. Завал разбирали неохотно, в основном силами солдат внутренних войск.

Эксперты установили, что взрыв произошел не случайно, а был тщательно подготовлен. Некто заложил в стену туннеля взрывчатку, а потом воспользовался дистанционным устройством.

В дверь вагончика постучали.

— Войдите, — недовольно буркнул Батыркулов.

Повариха, молодая длиннокосая таджичка, принесла обед — жареную баранину и горячие лепешки. Мясо источало ароматы горных трав, но у Батыркулова не было аппетита. Он раздраженно отодвинул от себя тарелку, задумался.

Причины взрыва оставались невыясненными. Кому это могло понадобиться? Предположение о диверсии с афган — ской стороны Батыркулов отмел сразу. Если бы боевики решили разрушить туннель, они бы сработали гораздо более профессионально. А то получилась ерунда: нечто вроде игрушечной попытки или какого-то неудачного розыгрыша. Двое рабочих погибли случайно, оказавшись по стечению обстоятельств в неположенном месте.

Совершенно не вязалось с общей картиной убийство Ларисы Мельниковой, помощницы администратора съемочной группы из Москвы. Она-то при чем? Убрали свидетеля? Очень может быть. Но свидетеля чего? Этого, пожалуй, узнать не удастся. Мельникова уже не расскажет, а расследование идет настолько вяло и бестолково, что…

Батыркулов выругался. Он не понимал самого главного — кому и зачем понадобился этот игрушечный взрыв? Ну, затормозилось строительство на пару недель. Пусть даже на месяц. И что?

Он был умным, рассудительным человеком и не мог смириться с очевидной бессмысленностью свершившегося. Убийство Мельниковой еще больше запутало ситуацию. Выходит, преступник никуда не скрывался и продолжает орудовать у всех под носом.

В дверь снова постучали.

— Войдите! — рявкнул Батыркулов. Московский эксперт Багров, чисто выбритый и сияющий, приветливо поздоровался.

— Чему вы радуетесь? — возмутился председатель комиссии. — Мы зашли в тупик, а вас это забавляет?

— Во всем есть своя прелесть, — с улыбкой парировал «Алексей Юрьевич».

— Ну да, ну да…

Приезжий ничуть не смутился и сделал пару шагов вперед.

— У меня к вам просьба.

— Не сомневаюсь, — пробурчал Батыркулов. — Излагайте, у меня мало времени.

— Хочу отлучиться на сутки.

— Опять? И где вас носит? Надеюсь, в этот раз обойдется без сюрпризов в виде нового трупа?

— Не могу гарантировать, — улыбнулся «Багров».

Батыркулов по-настоящему разозлился. Московский хлыщ ужасно бесил его. Хотелось поставить зарвавшегося эксперта на место, а, согласно инструкциям, приходится во всем ему помогать.

— Черт бы вас побрал! — выругался председатель комиссии. — Куда вам надо отлучиться, вы, разумеется, не скажете. И то правда: зачем нас, простых смертных, посвящать в ритуальные таинства? — с сарказмом добавил он.

— Я вижу, у вас плохое настроение, Хушкадам Одилович. И аппетит пропал… — москвич кивнул в сторону полной тарелки. — Вы кушайте, кушайте. Мясо небось стынет.

— Благодарю за совет. Это все?

— Нет. Я возьму с собой одного молодого человека, чтобы скучно в дороге не было.

— Кого?

— Евгения Голдина.

Ни имя, ни фамилия ничего не сказали Батыркулову. Но расспрашивать не хотелось. Какая ему разница, в конце концов?

— Ладно, берите… — вздохнул он.

— Премного благодарен!

Москвич шутовски поклонился и скрылся за дверью.

Он спешил. До того как они с Голдиным отправятся в общину «Поднебесье», надо успеть побеседовать с Бахметом.

На порожке медпункта стоял доктор и курил.

— Здравствуйте, — приветливо улыбнулся Марат. — Как тут наш больной? Могу я с ним поговорить?

Доктор сделал последнюю длинную затяжку и щелчком отправил окурок в кусты.

— Режиссер серьезно расхворался, — ответил он. — Сердце, давление. Я не ожидал. Думал, он покрепче окажется. Но поговорить с ним можно. Хотите сделать это прямо сейчас?

— Да. Чего тянуть? Раз здоровье позволяет…

— Только недолго.

Доктор проводил Марата к больному, а сам деликатно вышел.

Режиссер правда выглядел паршиво, — бледный, глаза ввалились. Господин «Багров» присел на длинную пластиковую скамейку.

— Вы кто? — повернувшись к нему, спросил Бахмет.

— Меня зовут Алексей Юрьевич Багров, — представился Марат. — Эксперт из правительственной комиссии.

Больной продолжал смотреть на него напряженным, ожидающим взглядом.

— Я по поводу взрыва.

— А-а… Но я ничего не видел. Болел.

Выражение лица Бахмета переменилось. Теперь оно стало лихорадочно-нетерпеливым.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Марат.

— Скверно, молодой человек… Весьма скверно! Вот, никогда не думал, что здоровье подведет. Съемки здесь, на Памире, почти закончены, пора в Москву возвращаться, а я слег. Куда это годится?

Режиссер сердито засопел, его скулы покрылись румянцем.

— Разрешите полюбопытствовать, как ваш фильм будет называться?

— «Взрыв в туннеле»… — буркнул режиссер.

— Мило… Очень мило.

— Название фильма тут ни при чем, если вы это имеете в виду! — взорвался Бахмет. — Обычное совпадение. Не занимайтесь глупостями, молодой человек, а то из-за таких, как вы, наша группа вынуждена торчать тут, в горах. Когда нам давно пора в Москву. Каждые сутки задержки стоят денег, между прочим.

— Я понимаю.

— Ни черта вы не понимаете! — возмутился режиссер.

Господин «Багров» предпочел оставить его выпад без внимания.