Еще один простак - Джеймс Чейз

— Да ну? Так вами поверили! Не думаю, чтобы мое слово значило для полиции меньше, чем слово бывшего арестанта.

— Все верно, но дело в том, что я это понимал с самого начала и принял меры предосторожности. Я установил в бунгало магнитофон, и все наши переговоры записаны на пленку. И если вы рассчитываете остаться в стороне, ничего у вас не выйдет.

Она замерла, уставившись на меня горящими глазами.

— Магнитофон?

— Вот именно. Все, о чем мы договаривались, записано на пленку. У вас есть мотив. Меня могут отправить в газовую камеру, но и вы получите двадцать лет, не меньше.

Она была явно потрясена. На какое-то мгновение с ее бесстрастного лица слетела маска, и оно показалось мне постаревшим и очень порочным. Она сложила руки в кулаки и смертельно побледнела.

— Вы лжете!

— Мое дело предупредить. Если меня арестуют, вас тоже арестуют. Вы просто не все учли. Теперь вам надо молиться, чтобы меня не арестовали.

Она взяла себя в руки, маска вернулась на свое место.

— А вы не так глупы, как я думала, мистер Барбер. Ладно, посмотрим, что у вас получится.

— Посмотрим.

Стеклянная дверь распахнулась, и я увидел высокого, атлетически сложенного мужчину, на котором ловко сидела шоферская униформа. Должно быть, это и есть бывший полисмен О’Рейли, подумал я, чувствуя на себе его испытующий взгляд. Меня удивило, что он примерно моего возраста. У него было тяжелое мясистое лицо — грубое, но по-своему красивое, коротко подстриженные волосы песочного цвета и холодные серые глаза, цепкие и проницательные, как у большинства полицейских.

— Автомобиль подан, мадам, — произнес он.

— Сегодня утром я никуда не поеду, — сказала Рея и поднялась на ноги. — Мистер Мальру плохо себя чувствует.

Она прошла через дворик.

— Госпожа Мальру… — сказал я.

Она остановилась и посмотрела на меня.

— Когда нашли тело мисс Мальру, она была в бело-голубом хлопчатобумажном платье. Такие вещи продаются в магазине дешевой одежды. Лейтенанту Ренику непонятно, откуда оно у нее. Как вы помните, она была в красном платье, когда уезжала отсюда. Лейтенант Реник интересуется, знаете ли вы что-нибудь об этом.

Я думал, что приведу ее в замешательство, но она хоть бы глазом моргнула.

— Конечно, знаю, — сказала она. — Я сама купила ей это платье специально для пляжа. Она держала его в машине и переодевалась, когда ехала на пляж. Можете сообщить это лейтенанту.

Она повернулась и пошла к стеклянной двери, которую О’Рейли держал для нее открытой.

Во мне шевельнулось гнетущее чувство тревоги. Если она спокойно отреагировала на такой вопрос и сразу нашлась, что ответить, так ли уж ей страшна магнитофонная запись? Возможно, она и здесь найдет, что сказать. На худой конец она может признать свое участие в похищении, но это еще не соучастие в убийстве.

— Вы Барбер, если не ошибаюсь? — Голос О’Рейли заставил меня встрепенуться. — Лейтенант говорил мне о вас. Ее нашли?

Будь осторожен, подумал я. Этот малый — бывший полисмен. У него профессиональная подозрительность, и все, что он заметит, будет тут же сообщено Ренику.

— Нашли. Реник просил вас приехать для опознания.

О’Рейли поморщился.

— Может, старику поехать?

— Она мертва двое суток и заперта в багажнике автомобиля. Реник считает, что Мальру не должен ее видеть.

— Ну, ладно. — Серые глаза скользнули по моему лицу. — А выкуп нашли?

— Нет.

— Я сказал лейтенанту: найдите выкуп, и вы найдете убийцу. Проще простого.

— Там ждут. Пойдем.

— Надо сказать старику, куда я еду. Это займет не более минуты. — Он пошел через дворик, потом резко остановился и взглянул на меня. — Не напали еще на след того типа, который удушил ее? Фотография во вчерашних газетах — она ничего не дала?

Вопрос застал меня врасплох. Я совсем забыл об этой фотографии.

— Нет.

— Лейтенант — дошлый парень. Мне приходилось с ним работать. Он это дело размотает.

Я проводил его взглядом, потом полез за сигаретами, и тут меня кольнула тревожная мысль.

Не напали еще на след того типа, который удушил ее — так он, кажется, спросил?

Я ничего не говорил ни Рее, ни О’Рейли, как именно была убита Одетта. Ее тело только обнаружили. Даже газетчики, и те ничего еще не знали. Так как же О’Рейли узнал, что ее удушили?

Сигарета выпала у меня из пальцев.

Вот оно что! Любовник Реи! Бывший полисмен, который пользовался доверием Реника, имел возможность быть в курсе всего происходящего и жил в этом доме в нескольких метрах от спальни Реи!

О’Рейли!

Как иначе мог он узнать, что Одетта была удушена, если не удушил ее сам?

О’Рейли вернулся минут через пять. За это время я успел оправиться от потрясения и обдумать свое неожиданное открытие. По всей вероятности, он и был убийца Одетты. Он идеально вписывался в эту роль. Надо быть осторожным. Он не должен догадаться, что в разговоре со мной допустил оплошность, что я подозреваю его в убийстве. Наверно, Рея уже предупредила его насчет пленок. Такая новость могла огорошить его не меньше, чем Рею, но сами по себе эти пленки его не изобличали. Я должен был каким-то образом доказать, что он убил Одетту, пока полиция не повесила это дело на меня.

Когда он подходил ко мне неслышным пружинистым шагом, как передвигается боксер на ринге, я изобразил на лице полную безучастность.

— Сказали?

— Да.

По нему невозможно было определить, знает ли он о пленках. Его грубое мясистое лицо выражало некоторую задумчивость, не более.

Мы вместе вышли из дома и направились к полицейской машине.

— Мистер Мальру уже знает? — спросил я, садясь за руль.

— Знает. — Он сел рядом. — Это может его доконать — ведь единственная дочь.

— Похоже, его жена не очень переживает, — сказал я, выруливая за ворота. — Они были не в ладах?

— Они прекрасно ладили, — сухо ответил О’Рейли. — Просто она умеет сдерживать свои чувства.

Я решил нанести пробный удар.

— Лейтенант говорил, что теперь госпоже Мальру достанутся все деньги ее мужа. Смерть девушки очень ее устраивает. Останься она в живых, ей отошла бы половина состояния Мальру, а так все загребет жена.

Он передвинул свое литое мускулистое тело. Я не рискнул взглянуть на него.

— По-моему, там хватило бы на обеих, — сказал он. Не могу утверждать, но мне показалось, что в его голосе неожиданно проскользнули тревожные нотки.

— Есть женщины, которым что ни дай — все мало, — продолжал я. — У меня такое впечатление, что госпожа Мальру ни с кем не поделилась бы даже глотком воздуха.

Я чувствовал, что он неотрывно смотрит на меня, но сам ни разу не взглянул в его сторону.

— И лейтенант так думает?

— Я его не спрашивал.

После короткой паузы он сказал:

— Это он ловко придумал — напечатать в газете фотографию. Тот парень на фотографии здорово смахивает на вас.

Я легко парировал контрудар.

— Это я и есть. У нас было описание человека, которого видели с мисс Мальру в «Пиратском гнезде». Мы одинаково сложены, поэтому я предложил себя в качестве модели. Кстати, у вас такая же фигура.

На этот раз он промолчал.

Когда мы проехали два квартала, я первый нарушил паузу:

— Нашли портфель. Он был в похищенном автомобиле рядом с телом.

Я заметил, как дрогнула его большая сильная рука, лежавшая на колене.

— Значит, вернули выкуп?

— Я этого не говорил. Нашли портфель, набитый старыми газетами. Вы знали, что было два портфеля — совершенно одинаковых?

Опять почувствовал на себе его взгляд.

— Ну, знал.

— Так вот, я думаю, кто-то подменил портфель перед тем, как Мальру поехал вручать выкуп. Это легко было сделать.

Удар попал в самую точку. Он выронил сигарету.

— К чему вы клоните? Кто мог подменить портфель?

Голос его неожиданно стал резким. Он наклонился, подобрал сигарету и выбросил ее в окно.

— Это всего лишь моя версия. Вот как я рассуждаю. Девушку похищают и требуют выкуп. Старик складывает деньги в портфель. И тут у его жены возникает блестящая идея. Если похитителей обманут, девушку убьют. А это значит, что госпожа Мальру после смерти мужа получает все состояние — все целиком, а не половину. Она берет другой портфель, набивает его старыми газетами и подсовывает вместо портфеля с деньгами, когда Мальру едет вручать выкуп. В результате она получает пятьсот тысяч чистоганом, избавляется от своей падчерицы и после смерти мужа наследует все его миллионы.

Какое-то время он сидел совершенно неподвижно, потом спросил резким напряженным голосом:

— Что об этом думает лейтенант?

— Я пока еще не говорил ему. Это всего лишь моя версия.

— Да? — Он повернулся на сиденье и посмотрел на меня неприязненным взглядом. — Мой вам совет: не увлекайтесь фантазиями. Эта семья пользуется большим влиянием. Если вы станете распускать такие слухи, не имея доказательств, у вас будут большие неприятности.