Пища любви - Энтони Капелла

— Если понадоблюсь, я буду у Дженнаро, — предупредил Бруно, смирившись с поражением.

Томмазо откупорил бутылку вина и принялся за работу. Хорошее вино, подумал он, наливая себе стаканчик на пробу. То, что нужно для ризотто. Он насыпал в кастрюлю рис, положил немного сливочного масла и принялся шинковать лук. Что там еще нужно? Растительное масло, чеснок. И травы. Томмазо не помнил, какие именно травы использовала мама, поэтому взял понемногу всех, что были разложены у Бруно по ящичкам.

Когда он положил в ризотто все травы, блюдо стало казаться несколько жидковатым. Томмазо открыл холодильник и заглянул внутрь. Ага, сливки! Сливки улучшат любое блюдо. В буфете он обнаружил сушеные porcini[30]. Он вспомнил, что мама иногда готовила ризотто с грибами, поэтому порезал их и высыпал в кастрюлю.

Звонок в дверь возвестил о прибытии Лауры. Она, как всегда, прошла прямиком на кухню, чтобы посмотреть, что он готовит.

— Сегодня будет сюрприз, — заявил Томмазо. Он накрыл крышкой кастрюлю, содержимое которой Лаура пыталась понюхать, и выпроводил девушку из кухни.

— Тогда я хотела бы сначала получить повара, — сказала Лаура, запустив руки под его рубашку и подставляя губы для поцелуя.

Через пять минут, тяжело дыша, она спросила:

— Скоро будет готово?

— Не волнуйся, у нас впереди вечность, — ответил Томмазо, продолжая начатое дело.

Еще через пять минут, когда они, полураздетые, обнимались на диване, Томмазо почувствовал запах гари.

Ризотто. Он начисто о нем забыл. Ворвавшись на кухню, Томмазо сорвал с кастрюли крышку. Вместо густого супа из вина и риса на него смотрело нечто черное, зловонное и похожее на застывшую вулканическую лаву.

— Вот б..! — с чувством выругался Томмазо.

— Все нормально? — прокричала из комнаты Лаура.

— Да, все прекрасно — Томмазо энергично шевелил мозгами: Бруно сказал, что будет у Дженнаро; может, он сумеет это спасти…

— Я быстро сбегаю еще кое за чем, — предупредил он Лауру — Скоро вернусь.

Бруно выслушал объяснения друга и тут же понял, что именно произошло.

— Ты вымачивал porcini, прежде чем положить их в кастрюлю? — спросил он.

— Вымачивал?

— Не важно. Вот что, теперь этот рис уже нельзя использовать. Он испортит все блюдо. Пойдем посмотрим, что можно сделать.

— Но Лаура не должна тебя видеть, — напомнил Томмазо — Придумал! Я войду первым и завяжу ей глаза.

— Завяжешь глаза?

— Ну да. Она будет думать, что это такая игра. Девушки это любят.

— Ты уверен? — с сомнением спросил Бруно.

— Предоставь это мне.

Бруно стоял перед дверью в квартиру и ждал. Через несколько минут выглянул Томмазо.

— Готово, — прошептал он. — Она ничего не заподозрит.

— Ну… если ты уверен…

— Не волнуйся. Что я должен делать?

— Сбегай в магазин и купи бутылку красного вина. И побыстрей.

— Ладно, — топот ног, и Томмазо уже нет.

Бруно открыл дверь и прокрался в квартиру. Там было тихо. Потом с дивана послышался непристойный смешок. Там лежала полураздетая Лаура. Глаза завязаны толстым шерстяным шарфом.

— Томмазо? — позвала она. Бруно похолодел. — Я знаю, что ты смотришь на меня, потому что не слышу возни на кухне. — Она повернулась в его сторону и попыталась на слух определить, где именно он стоит. — Если ты хочешь, чтобы я играла в эту игру, поцелуй меня, — заявила она, — Каждые пять минут в ожидании обеда будут стоить тебе поцелуя. Так что ты должен мне уже два.

Бруно замер, боясь пошевелиться.

— Или я снимаю эту повязку.

Не понимая, что ему делать, Бруно сделал шаг к дивану. Видимо, он все-таки издал какой-то звук, потому что Лаура сказала «Ага!» и подняла голову.

Делать нечего. Он наклонился над Лаурой. Быстро прикоснулся губами к ее губам. Это был самый быстрый и легкий поцелуй в истории человечества. А потом второй… Бруно показалось, что он падает в бездну. Губы его горели, щеки пошли красными пятнами.

— Хм… — только и сказала Лаура, и Бруно показалось, что она слегка озадачена.

Он пошел на кухню и там попытался собраться с мыслями. Приготовление ризотто займет как минимум минут двадцать, но для другого блюда у него нет необходимых продуктов. Он поставил варить рис и принялся обжаривать прочие ингредиенты. Попутно заглянул в холодильник и достал кое-какие закуски: оливки, в которые добавил каперсы и листья шалфея, сухарики с кусочками ветчины.

— Время вышло — позвала из комнаты Лаура.

Бруно на цыпочках вышел из кухни и, когда она приоткрыла рот для поцелуя, аккуратно положил ей в рот оливку.

— М-м-м… — промычала она с полным ртом. — Очень мило. Но поцелуй я тоже хочу.

Бруно немного постоял в растерянности, потом наклонился и быстро чмокнул Лауру в губы. Потом он вздохнул и отошел.

— Еще, — пробормотала она, — Томмазо, прекрати меня дразнить.

Упоминание имени друга вернуло Бруно к реальности. Боже мой, что он делает? Он вернулся на кухню и, весь дрожа, прислонился к двери.

Наконец на лестнице послышались шаги Томмазо. Он проскользнул в квартиру, сжимая в руке бутылку вина, и Бруно ушел, предоставив оставшуюся часть вечера его заботам.

Он долго бродил по узким булыжным мостовым Трастевере и все пытался представить себе, чем сейчас заняты Лаура и его друг. Чтобы немного успокоиться, он выпил воды в ночном баре, и когда несколько транссексуалов — единственных посетителей заведения — сделали ему недвусмысленное предложение, он отрицательно помотал головой.

Его все еще трясло при мысли, как близок он был к провалу Если бы повязка соскользнула… Даже подумать страшно. Он представил себе весь тот ужас и отвращение, которые будут написаны на лице Лауры. Не говоря уже о праведном гневе Томмазо. И о чем он вообще думал?

Но кроме этого кошмара ему вдруг нарисовался и другой исход событий. Лаура смотрела на него не с отвращением и ужасом, а с любовью и вожделением, приоткрывала рот и тянулась к нему за поцелуем…

«Безумие. Все это сплошное безумие. Возьми себя в руки, — велел Бруно самому себе. — Нужно лучше владеть собой. Лаура — девушка Томмазо, и точка».

Бруно вошел в квартиру и прислушался. Тишина. Он прошел на кухню. В этой ситуации существовало только одно лекарство. Стараясь не греметь посудой, чтобы никого не разбудить, он плеснул на сковородку оливкового масла, добавил немного чили и порезал зубчик чеснока. На другой сковородке разогрел pasta in brodo[31]. Увлеченный своим занятием, он не заметил, что кто-то смотрит на него с балкона через окошко. Захваченный врасплох, Бруно чуть не уронил сковородку, которую снимал с огня. Немного кипящей жидкости выплеснулось ему на руку, и он вскрикнул от боли.