Сплетение песен и чувств - Антон Тарасов

– Как-то не воспринимаете друг друга.

– Так и есть, – Аня увидела себя в зеркало и спешно принялась поправлять растрепанные волосы. – Но, знаешь, мне о нем мама всегда говорила только хорошее. Мы с мамой чувствовали его поддержку. И самое главное, Тёма, я уверена в том, что ему можно доверять.

– С чего ты так думаешь? – Артём крутил в руках связкой ключей. – Ты же его видишь первый раз в жизни, ну, по крайней мере, в сознательном возрасте!

– Мне всегда об этом говорила мама, Тём. Ладно, ты прав, я немного посплю, может, смогу привести мысли в порядок. А что из еды ты возьмешь?

Артём вытряхнул все из рюкзака. На пол посыпались учебники, несколько карандашей, тетради, какие-то бумаги. Все это он сложил на стоявший в прихожей стул, выполнявший, судя по всему, функцию то ли полки, то ли какой-то подставки. Помимо вещей Артёма там стояли, прислоненные к спинке, автомобильные дворники.

– Береги себя, – Артём поцеловал Аню в нос. – Я скоро, обещаю.

– Не потеряй ключи! И возвращайся поскорее.

Там, где пару часов назад Евгений парковал свой «Порше», теперь стоял грузовик с мусором. Дворник в зеленой робе шатающейся походкой направлялся к мусорным бачкам. Он как-то странно посмотрел на Артёма. Обычно Артём в таких случаях говорил что-то вроде «И вам того же» или «На мне цветы не растут», но здесь сдержался, настроение было совсем не то.

Идти быстрым шагом не хотелось. Воздух был настолько свеж, что им хотелось подышать как следует, освежить тело и мысли. По радио не было ничего интересного. Артём вынул один наушник, чтобы не дай Бог не попасть под машину, как это случилось с мамой Ани.

«Я никогда не представлял себе, что погибнуть под колесами машины так просто, – Артёму было немного не по себе. – Вроде только что у Ани было все – мама, я, она была счастлива. И все оборвалось мгновенно. Да, одни ездят и не смотрят, другие, не глядя, ходят где попало, перебегают дорогу. Нужно беречь себя, быть осторожнее. Все мы ходим под Богом, на грани, не чувствуем опасность, привыкаем к ней. А этого делать не стоит».

Артём вспомнил, как, приехав два года назад из деревни в несколько улиц, боялся в городе переходить дорогу там, где нет светофора. Да и светофор не внушал ему доверия. Он с опаской оглядывался по сторонам и терпеливо дожидался, пока в видимой близости не останется ни одной машины. А потом, как и все, Артём привык и стал перебегать дорогу даже там, где этого делать явно не следовало.

Ты так любила яркие цветы,

Что по ним как бабочка порхала.

Интересное сравнение,

Женщины с бабочкой,

Навевает на неприличные мысли.

И намеки на красные цветы,

И на мотылька,

Летящего на свет.

Ясно, что простого финала в такой истории

Быть не может.

Самба белого мотылька,

Приставучая строчка,

Еще ее передразнивают,

Про румбу черного паука,

Но это как-то не смешно,

Песня-то серьезная.

А этот куплет

Я почему-то не помню,

Про их маленькое

И довольно непродолжительное счастье.

И все-таки это счастье,

Пусть и трудное.

«Что-то мне эта история напоминает – помните, у Высоцкого, дочь жирафа вышла за питона. А еще бывает…» – что именно бывает, Артём не стал дослушивать. «Какие уроды» – не выдержал и выругался он, правда, про себя.

Слушая песню, он представлял себе жизнь – свою, Ани или ее мамы, обычную и в чем-то даже банальную, в которой есть риск, и столкновение с ним происходит настолько часто, что возникает привыкание. «А тут этот придурок испортил своей бездарностью все – и песню, и впечатление от нее» – Артём негодовал, но все не хотел вгонять себя в какую-то внутреннюю борьбу. Тем более что бороться он мог только с самим собой – ведущий был где-то далеко и наверняка уже забыл о том, что сказал какие-то минуты назад.

Общежитие гудело, как рой пчел, внезапно потревоженный кем-то, в него ворвавшимся. Артём настолько привык, что в коридоре и комнате тихо, что вокруг никого нет, что ему то и дело хотелось закрыть уши, а заодно и глаза, чтобы не видеть и не слышать того, что происходит.

Он быстро собрал вещи; неизвестно, сколько предстояло пробыть у Ани. Артёма, как и ее, страшила неизвестность, туманность будущего, которое в одно мгновение просто перестало существовать, куда-то делось, словно не было ни планов, ни надежд, ни каких-то перспектив.

– Ты чего это, бежишь куда-то? – на вахте дежурила баба Даша, сразу подметившая, что с Артёмом что-то не так.

Артём остановился возле вертушки у входа, дождался, когда рядом не будет никого – кто-то уйдет, кто-то скроется в своих комнатах.

– Баба Даша, меня, наверное, не будет несколько дней, у Ани погибла мама, мне надо быть с Аней, поддержать ее.

– Господи – баба Даша перекрестилась. – Конечно, иди. Плюнь на все, учеба тоже никуда не денется. Ты должен быть там, с ней. А когда это случилось? Что произошло?

– Вчера. Попала под машину.

Баба Даша снова перекрестилась и принялась что-то нашептывать. Артём стоял, не решаясь что-то сказать, или просто повернуться и уйти.

– Дай Бог, у вас обоих хватит сил все выдержать, – у бабы Даши наворачивались слезы. – Такая она девочка совсем, а уже без матери и такие испытания. Прости, Господи. Ну, беги.

– Бегу, баба Даша, бегу, – Артём быстро преодолел вертушку и сбежал по ступенькам вниз.

Холодный осенний воздух показался ему вдвойне свежей после страшной духоты, царившей в общежитии.

До магазина было десять минут ходьбы. Артём судорожно вспоминал, что из продуктов нужно купить. На кухне у Ани он не нашел почти ничего: холодильник был пустой, а в тумбочке у плиты обнаружились лишь полпачки риса и пакет макарон. «Память дырявая, надо было список составить, как это все нормальные люди делают» – сообразил Артём, но было уже поздно, Аня явно легла вздремнуть, а будить ее нельзя было ни при каких обстоятельствах. Тем более нужно было торопиться, чтобы вернуться раньше отца Ани, чтобы ему не пришлось снова терзать звонок и колотить в дверь.

Артём набрал довольно много продуктов – во всяком случае, так ему показалось на основании того, что корзина была полной до верха. Он с трудом запихал все покупки в рюкзак. Нести его стало тяжело, лямки врезались в плечи, что-то упиралось в спину, заставляя немного наклоняться вперед при ходьбе.

Пройдя мимо железнодорожного моста, Артём встал у пешеходного перехода. Машины с гулом мчались мимо, некоторые из них обдавали зловонными выхлопами. Загорелся зеленый – и когда Артём уже шагнул на переход, на него выскочил небольшой грузовик, заставив Артёма отскочить назад. Грузовик даже не убавил газу, а наоборот, прибавил скорость и через пару секунд скрылся из виду, свернув на следующем перекрестке.

«Что это? Почему?» – Артём опешил настолько, что не мог сообразить, куда и как он собирался идти, на какой сигнал светофора. Он испугался того, что может попасть под машину точно так же, как и мама Ани, и тогда Аня останется совсем одна. Что тогда будет? Сможет ли она жить так, как жила раньше, улыбаться, гулять, думать о чем-то хорошем и светлом?

– Эй, парень, не спи! – крикнули из одной из остановившихся машин, – Ты там живой? Давай, переходи, видишь, зеленый уже мигает.

Артём кивнул в ответ, перебежал дорогу, но еще долго стоял на противоположной стороне, пытаясь осмыслить то, что произошло. «Вот она, самба белого мотылька – подытожил он и стал дышать часто и глубоко, чтобы успокоиться. – Вот меня как мотылька и не прихлопнули чуть». Зачем-то Артём стал отряхивать куртку, хотя на ней ничего не было – ни пыли, ни грязи, ни прилипшей желтой листвы.

Через полчаса он уже открывал дверь квартиры – крадучись, как можно тише, чтобы не разбудить Аню. Со стороны могло показаться, что это кто-то незнакомый, посторонний подбирает ключи к квартире. Посмотри в этот момент в глазок кто-то из соседей по лестничной клетке – и неприятностей было бы не избежать. Но к счастью, Артём довольно быстро открыл дверь и зашел внутрь.

Аня была у себя в комнате. Артём не решился открыть дверь и заглянуть туда. Он, скинув в прихожей обувь, на цыпочках прошагал на кухню и с трудом снял с плеч рюкзак. Сложив часть продуктов в холодильник, другую часть он начал складывать в тумбочку, и в тот момент, когда осталось только пристроить куда-то большой пакет с картофелем, Артёма осенило, что он не купил растительное масло, что жареной картошки ему приготовить не удастся.

– Вот идиот – сказал он вслух и ударил себя ладонью по лбу, и трудно было сказать, что прозвучало громче – голос или звонкий шлепок.

Артём сел на пол и обхватил голову руками.

– Разве можно быть таким идиотом? – спрашивал он у себя и сам же отвечал. – Можно, и я тому наглядный пример.

– Ты о чем? – Аня подошла сзади и обняла Артёма за плечи, от чего он немного подпрыгнул.

Все это выглядело совершенно нелепо.

– Я масло забыл, а его нет, в тумбочке пусто.