Двойная радуга (сборник) - Наринэ Абгарян

– Кисуля, – проговорил Борюсик с нежностью, Аксинья поморщилась от нелюбимого названия, – кисуля, я вчера только узнал. Все произошло весьма неожиданно…

– Ну и пожалуйста! – неуместно резюмировала Аксинья. – Ну и как хочешь!..

Больше она ничего говорить не стала, потому что в зеркальце заднего вида отразился белый Семенов автомобиль с четырьмя скрещенными колечками авторитетного логотипа. Аксинья немедленно нажала на «отбой», Борюсик захлебнулся парными согласными звуками и затих. Без любви и чемодана.

«Теперь абсолютно нет времени сосредоточиться, – с досадой подумала Аксинья, – так-так, что именно я должна сказать? Что? Холотропное дыхание? Нет, на фиг дыхание… Тайная эротическая вечеринка, приглашение на две персоны… И еще интонации, интонации… Специальные интонации… Эротические. Оооо!.. Блин, вечно он!»

Последнее относилось, разумеется, к Борюсику, сбившему нужный настрой для важного разговора. Аксинья изломала в пальцах сигарету, ссыпала бело-коричневый мусор в окно и задышала почти холотропно.

Белый Семенов автомобиль остановился на традиционном месте, приличествующем руководителю и серьезному человеку, но дверей не открывал и пассажиров не выпускал. Просто стоял себе, отражал бесстрастно солнечные лучи. Аксинья забеспокоилась. Ее насторожила странная неспешность. Как правило, Семен с пользой для дела использовал каждую единицу времени. Правда, существовала вероятность, что он ведет какую-то деловую беседу по телефону и не желает покидать прохладного кондиционированного салона. Она хмыкнула и достала новую сигарету.

«Что же, подождем», – подумала и вспомнила абсолютно некстати стих из девичьего альбома, верх подростковой гормональной куртуазности: «Не бойся к другу опоздать, кто любит, тот умеет ждать…» Улыбнулась. У них с Вавой были лучшие в классе альбомы. Тогда это называлось: песенники.

Семен молчит. Новая сотрудница отдела аналитики вынимает из небольшой сумки связку ключей, символизируя неотложную необходимость бежать и открывать кабинет. Надо работать, нерешительно говорит она, никуда не глядя, два отчета и доклад. Семен неожиданно и резко хватает ее за руку, ключи падают, как тот самый пятак. Звеня и подпрыгивая. Новая сотрудница испуганно распахивает дверь автомобиля, мгновенно выбирается наружу, практически выпрыгивает, уже оттуда тянется тонкой рукой за сумкой, ключи остаются лежать. Постой жжже, хрипит Семен, не узнавая голоса, не узнавая себя. Новая сотрудница вбегает в нарядную дверь офиса благородного цвета бронзы – итальянской фирме-изготовителю заплатили в свое время порядочно. Семен поднимает ключи, рассматривает забавный брелок в виде набора миниатюрных музыкальных инструментов: скрипки, рояля, флейты и валторны. Особого внимания удостаивается округлая валторна, ее изогнутые трубы, широкое сопло. Семен пытается понять, что такое с ним происходит. Это болезнь, догадывается он, я болен. Я занемог в тот самый час, как увидел ее. Просто сначала мощный иммунитет давил симптомы, здоровый организм боролся. Здоровому организму чужды вот эти сердцебиения и остановки дыхания из-за капризов девчонки в белых штанах. Вдруг что-то отвлекает его от дум. Пальцами барабанят в окошко, кто осмелился, какое мудачье сейчас у меня огребет, грубо думает Семен и опускает стекло. Вместе с горячим воздухом внутрь устремляется странный взгляд его недавней любовницы и ее слова.

– Юных барышень катаем? – Аксинья пыталась говорить легко, но мешала королевская кобра, внезапно заселившаяся в ее легкие. Гигантская змея уютно расположилась в парном органе, свою опасную голову удобно разместила в розовом Аксиньином горле и время от времени поплевывала оттуда ядом.

Семен потер лоб и без интереса спросил:

– Господи, что ты тут делаешь?

Прежняя любовница выглядела на удивление агрессивной, в ее темных глазах плавали пираньи и клацали многочисленными зубами. Бело-синее платье казалось картой военных действий державы-завоевателя.

– Да вот, приехала поговорить, – кобра метко плюнула, целясь Семену в глаз. Попала. Семен зажмурился.

Аксинья с ужасом разглядывала красивого мужчину напротив. Было совершенно ясно, что он ей не рад. И разговаривать, в сущности, не о чем. В то время, когда она со слезами счастья вспоминала их свидания и великолепные моменты единения душ посредством единения тел, он набивал трубку дорогим табаком и приминал его упруго серебряной ложечкой. Проиграла, проиграла, и ничего уже нельзя. Сказать несколько слов ни о чем, об аномальной жаре и насчет видов на урожай, развернуться на каблуках и пойти. В своем автомобиле переобуться в балетки со стразами, повернуть ключ зажигания, выжать сцепление, а потом газ. Но она стояла, пламенея от стыда щеками, к которым, казалось, прилила вся кровь мира.

– Прости, я сейчас очень занят, – рассеянно говорил тем временем Семен, сжимая что-то в кулаке, Аксинья пригляделась – ключи.

– Юным барышням уже снимаем хаты? – Кобра ворочалась в горле, Аксинью сильно тошнило, и перед глазами что-то такое металось. Сверкающее, силуэтов рыбы. Целый праздничный косяк.

– О чем ты?

– Обеденный перерыв проводим с пользой, – не унималась кобра, – практикуем классический секс… Или мосье предпочитает анальный?

Откуда, из каких глубин мозга вылез еще этот «мосье», никогда Аксинья никого так не называла, не было повода. Семен вышел из машины. Встал, покачался немного с пятки на носок. Был рядом, но недоступен, как сто тысяч абонентов различных телефонных сетей в эту минуту.

Из офисной двери благородных оттенков бронзы появилась новая сотрудница. Ноги при ходьбе она ставила чуть-чуть с перехлестом коленей, это напоминало ломаный шаг моделей и выглядело странно на тихой улице. Но красиво. Семену, по крайней мере, понравилось. А вот Аксинье – нет.

– Что эта шлюшшшка здесь забыла, – прошшшипела она хором с коброй.

– Аксинья, что ты себе позволяешь, – в голосе Семена столкнулись и стукнулись хрустящие кубики льда, – немедленно езжай. Поворачивайся и езжай. Мне так думается, что у тебя сегодня еще много-много дел. Всего доброго.

– Конечно, много дел, – Аксинья развернулась, сделала пару шагов, тряхнула головой, – просто по горло! По горло занята оральным сексом! Ччаааооо!..

Я сейчас умру, подумала она, просто перестану существовать. Пошагала еще. Левой-правой. Вдохнула, выдохнула, жива.

– Удачи, – Семен уже смотрел на новую сотрудницу.

– Ключи, – новая сотрудница дважды шевельнула губами, верхняя много крупнее нижней, – не могу открыть сейф. – Переливчатый голос.

– Конечно, – Семен глотнул.

– Дайте мне, пожалуйста.

Аксинья не сняла туфли. Все-таки на каблуках она чувствовала себя увереннее и выше, пусть в автомобиле это и все равно. Она дала задний ход, стала выбираться из глупого тупика, в который загнала себя сама. Ну надо же, мужчина ее жизни. Баранина, ветки вишневого дерева, одиноческие букеты роз по утрам. Минимизировать в лоток панели задач, немедленно.

– Красивый брелок. Флейта, валторна… Вы занимались музыкой?

– Не я.

– Кто-то из членов семьи?

– Мама учительница. Фортепиано. Извините… Мне…

Новая сотрудница протянула руку. Семен задрожал пальцами, побледнел губами, вложил в ее ладонь увесистую связку. Неброский маникюр чуть плавился от тепла.

– Спасибо, – новая сотрудница улыбнулась облегченно, – я побежала, да?

– Подождите, – Семен не мог придумать, как бы ее задержать, на минуту, на тридцать секунд, это очень важно стало почему-то, задержать, – подождите… прошу вас.

Аксинья смотрела прямо перед собой. Кобра положила свой капюшон ей на правое плечо и негромко шипела в ухо. Пираньи резвились в глубинах зрачка, грызли радужку, шевелили хвостами. Щеки невыносимо горели, ведь вся кровь мира прилила к ним. Вся кровь мира толпилась в сосудах, и бедное Аксиньино сердце не справлялось с нагрузкой. Прямо перед Аксиньей мужчина ее жизни нагло передавал ключи от съемной хаты сопливой шлюшке в уродливых туфлях. Шлюшка хватала их, как дрессированная обезьяна в цирке банан или прочую еду приматов. Шлюшка выговаривала пошлыми вздутыми губами какую-то глупость. Мужчина ее жизни не желал минимизироваться в лоток панели задач, а внимал шлюшке и держал ее за гадские пальцы.

Кобра вылизывала Аксинье шею и напоминала о главном. Аксинья шаталась по страшным домам великих старух с птицами на щеках, Аксинья знакомилась с извращенцами и вела с ними противоестественные разговоры. Аксинья нарядно упаковывала себя и преподносила мужчине своей жизни не просто, а с выдумкой и изрядным огоньком. Мужчина ее жизни целовал шлюшкино запястье, там, где неопытные пользователи ищут пульс.

Аксинья переключила скорости и нажала на газ. Размазать шлюшку повидлом по капоту, раздробить запястья вместе с пульсом, цветной мертвой тряпкой кинуть под ноги любовнику, чтобы понял.