Хроники лечебницы - Дэниел Киз

— И что тогда? Театр пыток, или все будет по-настоящему?

— Если Алексий промыл ей мозги и завербовал в 17N, репетировать будет некогда. Мы должны будем любыми средствами узнать о планах Тедеску насчет терактов в твоей стране.

— Ну, хорошо. Твоя позиция ясна.

— Так, куда бы нам пойти, чтобы побыть вдвоем?

Она сплела свои пальцы с его.

— Панепистимиу, 32, — сказал он.

— Национальная библиотека Греции? — Она отняла руку. — Чего ради…

— Перед тем как Салинас треснула меня по черепу, она сказала, что передала бумаги Тедеску в афинскую библиотеку. Их, наверное, еще вносят в каталог для архивирования.

— А как это связано с поисками Рэйвен?

— Его бумаги могут подтверждать его связь с заговором 17N. Он был достаточно тщеславен, чтобы оставить свой секрет потомкам. Должно быть, считал себя современным Нострадамусом. Я не намерен ждать десять лет, чтобы выяснить, что Рэйвен запомнила об операции «Зубы дракона».

— Ты действительно зациклился на том, чтобы вырвать эти зубы.

— Естественно. Я же дантист.

Глава двадцать седьмая

Афины — Стамбул

Фатима взглянула на свою пленницу, лежащую калачиком в постели. Потерянность девушки была ей только на руку. С пограничными проще иметь дело в периоды диссоциативного расстройства. В такие времена Рэйвен не понимает, кто она такая — она сама или мертвая близняшка по имени Никки.

После утренней молитвы Фатима достала из-под кровати рюкзак, который собрала прошлым вечером. Она аккуратно скатала свою коричневую униформу и головной платок и засунула между ними и двумя черными чадрами заряженный пистолет. Еще одна причина предпочесть поезд самолету. Ее рюкзак не будут досматривать на поездах до Александруполиса или от Стамбула до Татвана, вблизи иракской границы.

Она подергала спящую:

— Просыпайся. Пора ехать.

Рэйвен зевнула и повернулась на спину.

— Мне надо еще поспать.

Фатима спихнула ее с кровати.

— Какого черта!

— Хочешь жить — слушай меня. Иди мойся и почисть зубы. Нам надо на поезд.

— …ну, хорошо. жестить не обязательно…

Значит, она теперь снова Никки. Фатима окинула взглядом комнату, в которой жила последние месяцы в ходе этой миссии. Даст Бог, она сюда больше не вернется. Бог велик. Иншалла. Аллах акбар.

Они вышли из дома, и она поймала такси.

— На вокзал. Каролу, 1, площадь Омония.

Она открыла заднюю дверцу, но Рэйвен стала упираться.

— Я хочу сидеть впереди, с водителем.

— В поезде ты сиди у окна.

— Почему мы, блин, едем поездом?

— Мы путешествуем.

— Это как-то нереально, сестра Сойер. Я что, в другом мире?

— Меня зовут майор Фатима Саид, и скоро ты войдешь в реальный мир. Ислам.

Когда такси остановилось у билетной кассы, она заплатила водителю и вышла. Рэйвен снова стала упираться, и Фатима вытащила ее за волосы.

— Я не терплю капризных нахалок.

— Я скажу Алексию, когда вернусь в Афины.

— Алексий хочет убить тебя. Я спасаю тебе жизнь.

— Вы спятили. Он меня любит.

— Ты уверена, что тебя, а не Никки?

— О чем вы говорите?

— Твоя мертвая близняшка вернулась из могилы в твой разум. Я подозревай, что Алексий любит ее больше, чем бережет тебя.

— Ты пытаешься настроить меня против самой себя.

— Аллах может спасти тебя, если объединит с тем существом, которое то и дело завладей твой разум. Если не будешь противься, ислам поможет тебе найти твою суть. Но ты должна следовать мои указания. Помни, это для твоего блага.

— Ну, хорошо. Как скажете.

Подошла их очередь в кассу.

— Два СВ до Салоников. А дальше в Пифион.

Билетер спросил:

— Зачем вы едете к турецкой границе?

— Посмотреть красоты Стамбула.

— В Греции тоже немало красот.

— В Греции я видела достаточно. Билеты, пожалуйста.

Она заметила его ехидную усмешку.

— Экспресс Флилия — Достлук отбывает через десять минут.

Рэйвен встревожилась:

— Зачем мы едем в Турцию?

— Мы проедем через Турция по пути в Ирак.

— Это же сто лет займет. А почему не самолетом?

— Ты отлично знаешь, Рэйвен, что Никки боится летать.

— Но меня высота не пугает.

— Все равно самолет не годится — лишние сложности на досмотре. Долгая поездка на поезде покажет тебе страну, и ты будешь лучше подготовься.

Они сели в поезд. Последний спальный вагон перед вагоном-рестораном был приятнее, чем повозка, в которой она впервые приехала из Багдада в Афины.

— Усаживайся, Рэйвен. Я должна сказать салят аль-зухр, дневную молитву.

В купе была раковина, и Фатима сполоснулась перед молитвой. Поезд двигался на север, поэтому она повернулась вправо, к Каабе.

— Почему ты смотришь туда?

— Там священная мечеть в Мекка. Мусульмане молятся туда.

— Я думала, тебе нужен молитвенный коврик.

— Во время путешествий можно так.

Она заметила, что Рэйвен внимательно ее рассматривает.

— А можно спросить, что это за молитвы?

— Главы Корана, суры.

— И все могут читать их?

— Только обращенные в ислам, кто сказал шахада — признание веры. Тебе интересно?

— Даже не знаю. Мне нужно больше об этом узнать.

— Когда мы приедем на место, я буду наставлять тебя.

Ей было приятно видеть, что Рэйвен сохраняла спокойствие во время молитвы. Это будет благим делом, если она сумеет обратить в ислам эту внушаемую девчонку. Голубоглазая светловолосая джихадка принесет пользу МЕК в грядущей атаке на Запад. Но сперва нужно будет определиться с ее раздвоением личности. Рэйвен или Никки? Разделяй и властвуй.

— Ислам распространен на весь Ближний Восток. Скоро мы захвати весь мир.

— Но я слышала, с исламскими женщинами обращаются, как с животными. Паранджа, закрытые лица и все такое…

— В Ашрафе ты увидишь, что мы другие. Мы мусульмане, но мы боремся против мулла с их средневековые понятия и шариат. Мы очень уважай женщины. Да, мы шииты, но мы сражались с иракский сунниты против Иран. Мы адаптируем.

— Ваши террористы убивали невинных детей.

— Дети наших врагов растут, чтобы убивать мусульман. Дети неверных — это будущие враги. Зачем ждать, пока они будут брать оружие?

— А террористы-смертники?

— Ты часто говорила о самоубийство, Рэйвен.

— Ну да. Чтобы покончить с этим жалким существованием, как сделала мама. Но у меня другие причины, не как у вас.

— Те, кто решай пожертвовать собой во имя Аллах, — это святые мученики.

— Я слышала, что парни-мученики получают семьдесят две девственницы в раю. А что получают женщины-мученицы?

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— А если в раю кончатся девственницы?

— Не богохульствуй, а то попадай в геенна огненная. Ты ведь боишься огонь, а?

— Боюсь, вы же знаете. Но если Никки боится высоты, она ни за что не пойдет на небо.

— Когда мы приедем в Ашраф, ты обратись в