Хроники лечебницы - Дэниел Киз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тело корчилось, натягивая ремни.
— Димитрий, скажи мне, кто эта женщина, которая привезла тебя в Пирей? Это заложница из афинской лечебницы? Та же, которая вела мотоцикл при ограблении банка?
Раздался очередной крик, после чего звук передатчика отключили.
Включился яркий свет. Дуган прикрыл глаза. Из комнаты за зеркалом вышел Элиаде и вошел к ним, все еще в хирургической маске.
— Ваш товарищ все мне выложил, но я должен проверить информацию. Кто следующий?
Обосравшийся толстяк проблеял:
— Я ничего не знаю. Я просто владелец автосервиса.
Однорукий пробормотал, зажимая нос:
— Мы невинные свидетели.
А третий все так же мягко пел рембетику:
— Я готов за дело умереть.
Элиаде повернулся к охранникам.
— Уведите этих троих в коридор, и пусть решат, кого будут допрашивать первым. С младшим я займусь сам.
Долго ли он продержится, прежде чем назовет себя? Он не был героем. Когда троих увели, Элиаде выключил верхний свет, и зеркало вновь стало прозрачным. Значит, этот садист решил попробовать расколоть его, заставив смотреть, как будут пытать остальных.
Несмотря на страшилки про ЦРУ, у него не было зубного протеза с капсулой цианида.
— Посмотрите на кровать, — сказал Элиаде.
Дуган уставился сквозь прозрачное зеркало. Пустая кровать принялась качаться и дергаться, как норовистая лошадь. В пустой комнате раздались крики.
Дуган остолбенел.
— Механическая кровать и записанные крики?
— В исполнении актера.
— А как же обгоревший?
— Умер в «Скорой» по дороге.
— Тогда к чему этот цирк?
— Добро пожаловать в виртуальный театр греческой трагедии, агент Фрэнк Дуган. Или мне вас называть Дантист?
— Какого черта…
— Меня насторожил наш контакт в Интерполе.
— Как вы можете оправдать то, что я видел сейчас?
— Называйте это театром пыток. Нам, грекам, всегда было свойственно эмоционально вовлекаться в психологически болезненные драмы. Все дело в катарсисе, очищающем дух.
— Значит, все это было разыграно только затем, чтобы размягчить тех троих?
— Ваша собственная игра тоже была впечатляющей, агент Дуган. Хорошо, что Кимвала в Нью-Йорке заранее уведомила меня о вас.
— А в ином случае?
— Тогда театральная иллюзия могла бы обернуться живым перформансом.
— Простите, если не аплодирую.
— Как говорят в театре на Западе, «сломай ногу»[16]. А теперь посмотрим на реакцию наших террористов из 17N, которые приняли эту игру всерьез.
Элиаде скомандовал охране ввести арестованных назад в смотровую комнату. Увидев их, он сказал:
— Один из вас скажет то, что нам нужно знать. Двое других умрут в мучениях. Выбирайте свою судьбу.
Бард из кафе разгладил свои усы.
— Я никогда не предам 17N. Я готов к смерти.
— Даже к очень медленной?
— Я пел на баррикадах, когда против нас были полиция и танки. С тех пор я смерти не боюсь.
Каким будет следующее действо? Как Элиаде повернет свое хирургическое представление? Он махнул охране.
— Уведите этого в допросную и подготовьте. Остальные могут смотреть на браваду своего товарища.
Хотя Дуган понимал, что Элиаде будет пытать этого несчастного понарошку, смотреть ему на это не хотелось. Охранники сорвали одежду с Йорго, привязали его голого к стулу, привинченному к полу. Элиаде дал знак своему помощнику, и тот принес столик с проводами, переключателями и зажимами. Каким образом Элиаде собирался расколоть этого барда, играя с ним в электрический стул?
— Пока мы не начали нашу процедуру, я даю тебе последнюю возможность назвать других террористов.
Бард ударил по воображаемым струнам и запел:
— Боги на Парнасе, защитите ваших смиренных слуг, убивающих, чтобы дать власть народу. Повелитель грома и молний, избавь меня от боли, забери скорей эту смертную плоть и отправь меня на тот свет.
Элиаде распутал провода и проверил зажимы. По его команде один из охранников поднял рубильник. Дуган подумал, что напряжение будет несильным, чтобы подготовить Йорго к тому, что последует дальше. Впечатляющая сцена. Греческие театралы посчитали бы это вполне катарсическим зрелищем.
— Террорист, — сказал Элиаде грозно, — назови своих товарищей по 17N!
— Зевс, повелитель молний, порази меня скорей, забери твоего слугу к мертвым, в царство Гадеса.
Дуган с удивлением смотрел, как Элиаде прикрепил два зажима к соскам Йорго и еще два к его мошонке. Даже низкое напряжение должно вызвать адскую боль. Но это оправданная жестокость. Она может спасти тысячи жизней американцев.
— Последнее предупреждение. Кончай петь и отвечай.
— Гермес, направь мою душу в Аид, где…
Элиаде повернул рубильник.
— Ааааоооууу!
— Отвечай на мой вопрос, поэт хренов.
Тело Йорго тряслось, но он покачал головой. Элиаде увеличил напряжение.
— Ну?
— Отец наш небесный, да святится имя твое, да приидет царствие твое, да будет… Ааах!..
Это был никакой не спектакль. Элиаде действительно пытал этого несчастного ублюдка. Бард перестал дрожать. Его голова с широко открытыми глазами свесилась набок.
Элиаде вернулся в смотровую комнату. Дуган не знал, что сказать сукину сыну. Это был не просто допрос с пристрастием. Это было убийство. Что же они сделают с Рэйвен Слэйд, когда он — как велит ему долг — приведет ее сюда на допрос?
— Не верю глазам. Как вы оправдаете такое убийство?
Элиаде снял марлевую маску, но его лицо с повязкой на глазу также было маской. Он включил микрофон и сказал:
— Артемида, заходи в смотровую.
Артемида?
Через несколько секунд дверь открылась. Дуган начал что-то говорить, но ее взгляд заставил его замолчать. Элиаде указал на вонючего толстяка и однорукого дылду.
— Двое террористов предпочли умереть, но не выдать информацию о 17N. Дантист оскорблен тем, что я запытал человека, стараясь спасти тысячи жизней — мужчин, женщин и детей от ужасной смерти. Вы можете продолжать без пытки.
Она запустила руку между грудей и достала кинжал.
Элиаде повернулся к двум остальным:
— Вы двое тоже хотите умереть за 17N?
Толстяк сказал, дрожа:
— Я не хочу. Я скажу.
Элиаде достал диктофон.
— Ваши имена.
— Я Теодор Павли, а это, — он указал на однорукого, — Василий Соростос.
— Кто еще состоит в 17N?
Совместными усилиями они назвали еще пятнадцать имен.
— Больше никого? Кто предводители?
Толстяк замялся. Артемида прицелилась в него кинжалом. Толстяк выпалил:
— После смерти Ясона Тедеску один Мирон Коста правит 17N!
Однорукий выкрикнул:
— Его сын, Алексий, предводитель молодежи 17N!
— А что насчет женщины, Рэйвен Слэйд?
— Я такой не знаю, — сказал толстяк.
— Молодая женщина, взятая вами в заложницы в лечебнице.
— А… это Никки, женщина Алексия.
— Где они?
— Мирон сбежал.
Элиаде повернулся к однорукому.
— Твоя очередь. Куда он сбежал?
— На какой-то остров.
— На какой?
— Я не
