Кривое зеркало (СИ) - Ловыгина Маша

Шамиль умер внезапно. Активный, работоспособный и пышущий здоровьем Алимов скончался от остановки сердца в своей огромной квартире в Столешниковом переулке. Карету скорой помощи вызвал Борис, он, поступивший к тому времени в ординатуру, уже ни чем не мог помочь отцу.

Борис Алимов не претендовал на открытые после реорганизации подпольного цеха вполне легальные предприятия, оставив Лисневскому право и возможность преумножать свои капиталы. Но Сергей знал, что Борису достались сокровища Али-Бабы, ведь даже толику их, что ему удалось видеть, внушала трепет и невозможность скрыть жадный блеск в глазах. Каждый день рождения Нелли ознаменовывался появлением в их доме сверкающих сапфиров, рубинов или аметистов. Борис был очень щедр по отношению к Нелли.

Без Шамиля бизнес Лисневского стал потихоньку разваливаться. У Сергея не было такого звериного чутья и хватки как у Алимова. Пока все окончательно не рухнуло, Лисневский продал предприятия по частям, перевел свои активы в финансирование некоторых строительных комбинатов, и лишь через некоторое время, освоившись в стремительно развивающемся финансовом мире, он учредил фонд «Гермес».

Он не заметил, когда Нелли начала принимать наркотики и как долго это продолжалось. Сергей не понимал и не принимал выбор Нелли, очевидно полагая, что его жена просто бесится с жиру. Между ними никогда не было близких отношений, не судьба им была появиться и сейчас. Сергей не желал Нелли зла, но и за душу ее проблемы не брали. В конце концов, Борис, имея связи в профессиональной среде, вполне мог вылечить сестру в наркологической клинике. Лисневский не имел ни малейшего представления о наркотической зависимости, полагая, что этим должны заниматься исключительно врачи.

Пока Сергею Александровичу, не без помощи главврача клиники Якова Самсоновича Каца, удавалось отбиться от более детальных расспросов городской прокуратуры. Холодный пот прошибал Лисневского от мысли, что под него начнут копать и, не дай бог, вытянут на белый свет его связи с Байрамом. Этот человек был пострашнее всех прокуратур вместе взятых. Нет, как угодно крутиться и вертеться, а надо сделать из случившегося хулиганское нападение или несчастный случай. Какой же он осел! При первом визите следователя, если бы не повязка и дикая боль в голове, он чуть было не вывалил и имена, и взаимные обязательства их с Байрамом бизнеса. Он так много знал об этом человеке, что его буквально распирало от желания развенчать миф о честном предпринимателе и общественном деятеле, показав миру настоящее лицо чеченского мафиози. Вовремя опомнился, дурак.

Лисневский встал с кровати и походил по комнате, разминая затекшую спину. Да, башка крепкая, да, видно, не тем набита. Во что бы то ни стало, требовалось срочно связаться с Байрамом. Даже если это сделал он, даже если Лера сейчас у него, Сергей не будет портить отношения с Байрамом. Может быть, он сам виноват и проглядел что-то, что привело к такой развязке. Вот бы Шамиль посмеялся над ним. Любил повторять, что восток — дело тонкое. И вот, связался на свою голову! Но такие деньги…. И практически за здорово живешь. Это только поначалу риск трепал нервы, а потом! Сергей уже и подзабывать стал, как долго и скрупулезно до этого он просчитывал возможность вложения капитала и выдачи кредитов. Все заменила перекачка и отмывка "грязных" денег.

Только не дать прокуратуре залезть в его жизнь и дела фонда! Сергей Александрович одернул занавеску и тоскливо посмотрел в окно: когда же утро? Следующим его шагом будет отказ от возбуждения уголовного дела. Издержки он оплатит, от этого еще никто не отказывался. А затем урегулировать все с Байрамом, чего бы это ни стоило! Ведь если дочь у него, то он должен чего-то хотеть и требовать? Задержка с деньгами произошла лишь после того, как на Сергея напали. А Лера исчезла этой же ночью. Подозревать конкурентов? Но кто и зачем? Как некстати «сдох» телефон! И от такой мелочи зависит его жизнь и благосостояние. Нет, лавры Ходорковского его не привлекали. Сергей слишком любил жизнь и все то, что мог себе позволить в ней, чтобы оказаться за решеткой за собственные махинации или в бетоне за собственную глупость.

Лисневский давно бросил курить, заботясь о своем здоровье, но волнения последнего дня взбудоражили его организм, начавший вдруг отчаянно требовать вливания никотина в кровь. Сердце стучало, отдаваясь эхом в висках, и Сергей Александрович внезапно подумал о том, что если не сделает хотя бы одну затяжку, то обязательно умрет. Чувство это было столь сильным, что противиться ему стало невозможно. Мужчина вышел из палаты и, аккуратно притворив за собой дверь, направился по коридору к дежурному посту. За конторкой сидела молоденькая девушка и разглядывала свое лицо в маленьком зеркальце. Услышав просьбу Лисневского, она покраснела, попробовала возразить, но, уступив, протянула ему тоненький длинный ментоловый столбик и зажигалку. Из чего Сергей сделал вывод, что дежурный врач, по всей видимости, благополучно отдыхает на первом этаже. Выйдя на общий балкон в конце коридора, мужчина плотнее запахнул халат и огляделся. Вокруг стояла такая тишина, что можно было услышать любой шорох. Или шаги… Сергей прислушался и чуть нагнулся над перилами, пытаясь разглядеть что-нибудь внизу. Задний двор клиники с хозяйственными постройками освещался лишь двумя фонарями вдоль дорожки, и Сергей, скользнув по ней взглядом, ничего не увидел. Покрутив сигарету в пальцах, он вставил ее между мясистых губ и щелкнул зажигалкой. Прикурив, снова склонился над перилами и посветил… Яростный взгляд и дуло ружья, направленное снизу в Сергея, так поразили его, что он остолбенел, выронив из побелевших губ сигарету, а затем, негромко охнув, кулем сполз по стене на бетонный пол балкона. Человек с ружьем глухо выругался и, спрятав оружие за полу брезентовой куртки, стараясь производить как можно меньше шума, в несколько шагов вернулся к бетонному забору и, подтянувшись на руках, перевалился через него. Раздалось негромкое собачье рычание, но через секунду все смолкло.

19

Наташа отодвинула тетрадь и зажала голову между ладонями. Как бы она ни уговаривала себя, что бы ни объясняла, но чувство вины никак не хотело покидать ее. Казалось бы, чего проще, звонить Лере через каждые десять минут с момента ее отъезда и проверять местонахождение. Глупость какая… Наташа взяла трубку и набрала номер:

— Вадим? Здравствуй, это я, Наташа. Извини, что беспокою, просто хотела узнать, приходил ли к тебе следователь? Что? — девушка сменила вспотевшую руку другой, — ты это серьезно? Я интересуюсь потому, что ее подруга! А вот ты… — услышав короткие гудки, Наташа с грохотом положила трубку на базу, — скотина!

В коридоре послышались голоса и веселый смех. Наташа приложила ладони к щекам, чтобы унять появившийся жар и откинула светлую челку со лба. В дверь дипломатично постучали.

— Кто это там такой воспитанный? — Наташа распахнула дверь и с визгом бросилась на шею брату, — Сережка! Где ты пропадал? Даже не позвонил, поросенок! А у меня зачеты, я совсем из-за них высохла! Ой, что я говорю, у меня же такое случилось!

— Вот трещотка! — Сергей Позгалев, подхватив сестру под мышки, мягко приподнял над полом, — ты посмотри, дуреха, кого я привел. Это ж Димон, помнишь его? Да ты салага еще была, в куклы играла.

— А ты знаешь, как именно я в них играла? — Наташа подмигнула Диме и протянула руку, кокетливо сделав книксен, — разве можно было забыть вас, Дмитрий, лучшего друга, так непохожего на моего, недотепу, брата?

— Эх, вот, значит, как? А я ей, понимаешь, подарки несу. Кстати, мать где? — Сергей вручил сестре фирменную упаковку духов и по-хозяйски прошел на кухню.

— Мама на работе, у них проверка. Звонила, сказала, что задержится, — Наташа рассматривала Диму, и он улыбался ей в ответ.

— Димон, заканчивай смотрины, давай сюда! Натаха, накрывай на стол, доставай рюмашки, — Сергей подмигнул сестре, — мать бы тоже разрешила ради такого случая, да мы сделаем вид к ее приходу, что ничего не было.