Завещание волка - Андрей Дышев

– И кого мы будем рекомендовать?

Рай повернулся, с улыбкой посмотрел в глаза доктору и сказал:

– Меня. Я собираюсь удочерить Клементину.

Доктор с пониманием кивнул.

– Может, я со слов Августино сразу перепишу на тебя все его состояние?

Рай громко расхохотался. Прихватив с собой баночку с поливитаминами, он закрыл дверцу и подошел к доктору. Остановившись перед ним, Рай кинул в рот маленький желтый шарик и разгрыз его. Затем кинул еще один. Потом еще один…

– Нет, состояние переписывать на меня не надо. Мое добродетельное сердце не позволит мне обокрасть несчастную сиротинушку! – Он сделал паузу и не без сожаления добавил: – Увы, в комиссии по наследственным делам сидят не только идиоты…

Доктор, срывая раздражение, выхватил у Рая баночку с витаминами и сунул ее в карман халата.

– Не увлекайся! Иначе твое лицо, как у подростка, покроется прыщами!

– У негров не бывает прыщей, – выразительно сказал Рай, опустив голову так низко, что едва не коснулся своим носом носа доктора.

С улицы донесся многоголосый шум, свист и жидкие аплодисменты. На теннисном корте состязались свободные от дежурства охранники. – Ну? – требовательно произнес Рай. – Я долго буду ждать?

– Августино может прожить еще не один год…

– А ты постарайся, – перебил его Рай, – чтобы он прожил гораздо меньше!

– Он перестал мне доверять и уже отказывается от процедур и таблеток.

– А ты прояви настойчивость! Ты же врач! Ты давал клятву Гиппократа! Ты обязан заботиться о его здоровье!

Ни слова не говоря, доктор встал и, растерянно глядя по сторонам, подошел к шкафу. Открыв дверцу, он минуту стоял в полной неподвижности, словно никак не мог вспомнить, что хотел взять. Потом медленно потянулся к обойме с одноразовыми шприцами.

– Когда? – спросил он, не оборачиваясь.

– Чем раньше, тем лучше, – ответил Рай и вышел из кабинета.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

АЭРОПОРТ САН-ХОСЕ

– Я могу вытерпеть все, что угодно, – сказала Юля. – Но только не голод.

Кирилл с любопытством посмотрел на девушку и усмехнулся.

– Я понимаю, – кивнула Юля, – что это ужасно. Девушка не должна говорить об этом молодому человеку. Она должна производить впечатление хрупкого бесплотного существа, которое, как птичка, съедает за день лишь тонкий ломтик ананаса…

– Птички не питаются ананасами, – ответил Кирилл. – В самолете поешь.

– В каком самолете? – не поняла Юля.

Они сидели в зале ожидания, с трудом приходя в себя после головокружительного полета на «Малибу». Пацан, желая окончательно добить пугливых иностранцев, перед заходом на посадку в Сан-Хосе сделал мертвую петлю. Когда самолет выровнялся, Юля кинулась на воздушного хулигана с кулаками. От катастрофы спасало лишь своевременное вмешательство Кирилла.

До приземления грузового самолета из России оставалось двадцать минут. Кирилл не сводил глаз с обшарпанной пластиковой двери, из которой выходили прилетевшие пассажиры.

– В каком самолете я поем? – повторила вопрос Юля.

Кирилл посмотрел на девушку, взял ее ладонь и несильно сжал ее.

– Я решил просветить Линчо, что Вацура – это я. И поеду с ним в сельву вместо того несчастного парня. – Кирилл вынул из кармана бумажник и стал отсчитывать долларовые купюры. – А ты вернешься вместе с ним в Москву. Иначе он тут пропадет… Вот деньги на два билета и карманные расходы.

Юля растерянно смотрела на руку Кирилла, сжимающую доллары. Потом подняла недоуменный взгляд, раскрыла рот, чтобы спросить о чем-то, но, видимо, сама нашла ответ.

– Ну да… – прошептала она. – Конечно…

Кирилл поморщился. Это был верный признак того, что он не до конца понимал поведение своего собеседника.

– Мне кажется, – сказал он, внимательно глядя в глаза Юле, – что у тебя были другие планы?

– Нет, до самолета я все-таки не дотерплю! – твердо сказала Юля, уходя от ответа. – Хоть бы какой-нибудь засохший гамбургер!

Она встала, посмотрела по сторонам и целеустремленно направилась к двери с табличкой «Exit», рядом с которой крутились подозрительные типы в шляпах и пончо.

– Не задерживайся! – крикнул ей вдогон Кирилл и снова перевел взгляд на дверь для прибывших пассажиров.

Юля вышла из здания аэровокзала и с тоской посмотрела вокруг. Улица, ведущая в глубь кварталов, отсюда напоминала свалку коробок и ящиков из-под фруктов. С обеих сторон ее сдавливали серые одноэтажные постройки с провалившимися крышами и густые неряшливые кусты с огромными пыльными листьями. По дну кювета протекал желтый ручей, в котором плескались домашние птицы, грязные дети и маленькие черные свиньи. Обгоняя раздолбанные автомобили, по пыли неслась стая худых рыжих собак.

«Южная Америка – это не только Рио-де-Жанейро», – философски подумала Юля и пошла к чадящему мангалу, прикрытому жестяной треугольной крышей, под которой усатый шашлычник раздувал угли.

Но не успела она сделать и трех шагов, как кто-то крепко схватил ее за руку. Она обернулась и совсем близко увидела лоснящееся черное лицо Мэнгри.

– Не вздумай пикнуть, – вполголоса произнес он, прижимая девушку к себе, словно любимую жену.

Юля почувствовала, как ей в живот ткнулось острое лезвие ножа.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

ТАМ ЖЕ. ЛЕТНОЕ ПОЛЕ

Линчо сошел по рампе на твердую, как асфальт, землю со скудной выгоревшей травой, вздохнул полной грудью и расстегнул рубашку до пупка. Вот и все. До конечной цели остался сущий пустяк – каких-нибудь двести километров по дороге, пробитой когда-то сквозь сельву лесорубами.

К Линчо подошел борттехник, сдвинул на затылок фуражку, снял галстук.

– Повторю еще раз, – сказал Линчо по-английски начальственным тоном и полез в карман за деньгами. – Аэропорт Буэновентура. Нанимаете грузовик и отвозите контейнер к самому морю. И, пожалуйста, на руках его, на руках, чтобы не поранить!

– Все сделаем, как договорились, – пообещал борттехник, пересчитывая деньги. – Выпустим в море живым и невредимым!

– Вот-вот, именно так!

Они пожали друг другу руки. Линчо обернулся, посмотрел в темную утробу самолета, свистнул и махнул рукой. На рампу несмело вышел Трушкин. Он щурился и спотыкался. Очки никак не держались на его скользком от пота носу.

– Вот эта страна называется Южная Америка, – сказал Линчо, делая широкий жест рукой. – Вокруг нас сельва, в ней много змей и крокодилов… Не понимаешь? Эх ты, неуч! Ладно, пошли! Нам еще надо о джипе побеспокоиться.

Он панибратски закинул руку на плечо Трушкину. За их спинами загудел электромотор, рампа медленно поднялась и въехала в нишу. Линчо последний раз оглянулся на самолет и помахал рукой. «Хорошие ребята, – подумал он. – Эти не обманут. Они уже сами привыкли к дельфину. Он для них как родной».

В обнимку, словно два закадычных друга, Линчо и Трушкин неторопливо пошли к двери терминала, беспрерывно хлопающей на горячем ветру. Линчо чувствовал себя как дома и с упоением утолял ностальгию. Трушкин заплетающимися ногами покорно шел рядом, глядя во все стороны изумленными глазами. Кажется, он до сих пор не понимал, где находится.

– Постой-ка! – сказал Линчо и, расстегнув ширинку, пристроился у ряда ржавых бочек из-под солярки. Трушкин отошел на пару шагов в сторону и присел, с интересом рассматривая высохшую травинку. «Как время людей меняет! – подумал Линчо, поливая бочку. – А ведь был настоящим суперменом! Ничего не боялся. Сквозь стены проходил. А во что превратился? Какой-то трусливый чудак. Испанский вчистую забыл, ни слова не понимает!»

– Пописал, малыш?

Линчо вздрогнул, заправился и обернулся. В какое-то мгновение ему показалось, что эту фразу на чистейшем испанском произнес пленник и теперь он смотрит на Линчо с иронией, стремительно превращаясь в того прежнего Вацуру, рядом с которым неизменно раздавался хруст челюстей. Но Линчо перевел взгляд в сторону, и сердце его упало. На деревянном ящике с бутылкой минералки в руке сидел Мэнгри.

«Откуда он здесь взялся?» – с ненавистью подумал Линчо, и хорошее настроение как ветром сдуло. Он петухом подскочил к пленнику, закрыл его собой и сжал кулаки, приготовившись к драке.

– Не ожидал? – сверкая белыми зубами, спросил Мэнгри, делая большой глоток из бутылки. – Думал, что моей судьбой уже распоряжается господь?

Линчо быстро посмотрел по сторонам в поисках чего-нибудь колющего или режущего. Но Мэнгри, как ни странно, агрессии не проявлял. На его коленях лежала какая-то голубая тряпка. Он поднял ее и потряс в воздухе.

– Не узнаешь? Это тебе сувенир!

И он швырнул тряпку Линчо. Это оказалась женская джинсовая курточка с вышитым на рукаве красным сердечком. Линчо без труда узнал ее – это была куртка Юли.

Линчо поднял искаженное злобой лицо и, теряя рассудок, двинулся на Мэнгри.

– Что ты с ней сделал, скотина?! – крикнул он. – Да я тебя на куски разорву!