Завещание волка - Андрей Дышев

– Ваше лекарство, – сказала она.

Августино не мог отвести взгляд от подноса. Идеально чистый стакан с водой. Тонкое японское блюдце с тремя таблетками… Медсестра сделала еще шаг.

– Ваше лекарство…

Августино сжал кулаки и с силой ударил по днищу подноса. Раздался звон битой посуды. Поднос с грохотом упал на пол.

– Простите! – продолжая улыбаться, сказала медсестра. – Какая я неловкая… Я сейчас все уберу!

– Не надо, – сказал Августино. – Уходите!

Она сделала книксен. Августино не сводил взгляда с ее глаз. Какие они жестокие и холодные! Что у нее на уме? Что это за таблетки?

Едва дверь за ней закрылась, он вызвал секретаршу.

– Приведите ко мне Клементину.

– Но у нее сейчас начинаются занятия по этикету! – возразила секретарша.

– Приведите ко мне Клементину!! – срываясь на крик, повторил Августино.

Секретарша недовольно сжала губы и неторопливо, словно делая великое одолжение, вышла. «Это заговор!» – подумал Августино и, наверное, впервые в жизни почувствовал, как его душу заполняет страх.

Дверь распахнулась, и вместе с Клементиной в кабинет хлынула солнечная, яркая, молодая жизнь.

– Гуно! – крикнула девочка и, кинув куклу в кресло, обняла старика за шею. – Я по тебе так соскучилась! Я хотела прийти утром, но мне сказали, что ты себя плохо чувствуешь…

Августино только зубами скрипнул от злости. Он осторожно отстранил девочку от себя, подкатился к двери и запер ее на ключ.

– О чем с тобой говорил Рай? – спросил он.

– Он хочет, чтобы я называла его папой.

– У тебя есть отец. И со дня на день он будет здесь.

– Я знаю, Гуно. И еще он сказал, что ты скоро умрешь.

На глаза девочки навернулись слезы. Августино, подчиняясь эмоциям, протянул руки, и внучка снова кинулась ему на шею. Старик почувствовал, что тоже готов заплакать.

– У нас с тобой будет одна маленькая тайна, – прошептал Августино. – И об этой тайне ты расскажешь только своему отцу. Договорились?

Клементина тотчас подпрыгнула и хлопнула в ладоши. Глаза ее горели озорством.

– Какая тайна? Я так люблю тайны!

Старик приложил палец к губам. Включаясь в игру, девочка тотчас закрыла рот ладошкой, на цыпочках подошла к двери и прислушалась.

– Дай мне твою куклу, – тихо сказал Августино.

Девочка взяла куклу, строго посмотрела в ее стеклянные глаза и подала игрушку Августино.

– Она тоже никому не выдаст нашу тайну, – прошептала она.

Августино положил куклу на стол, а затем поднял взгляд на внучку.

– Не бойся. Ей не будет больно. Я только на минутку отсоединю ей ножку…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ГРУЗОВОЙ ОТСЕК САМОЛЕТА. НАД СРЕДИЗЕМНЫМ МОРЕМ

Линчо нежно шлепал Трушкина по щекам и подносил к его губам стаканчик с кофе.

– Просыпайся, приятель! – ворковал он ему на ухо. – Пора вставать! Много спать вредно.

Трушкин лежал под одеялом на скомканной багажной сетке, пружинистой, как матрац, и смотрел в потолок. По нему медленно двигалось круглое световое пятно. В ушах стоял несмолкаемый гул. С крюков свисали крепежные ремни и цепи. Они покачивались над Трушкиным, напоминая ему атрибутику средневековой инквизиции. «Где я?» – подумал он.

В его сознании царил хаос. Реальность перемешалась с обрывками сновидений. Трушкин даже приблизительно не мог определить, как много времени прошло с того момента, как он сел в желтый «жигуль». Он смутно помнил, как на ночном шоссе его пересадили в другую машину. Помнил блестящее, покрытое капельками пота лицо негра, какой-то сарай и голубой баллон, похожий на огнетушитель. А дальше – мрак забвения, который прорывали странные, а подчас и страшные видения. Самое ужасное привиделось ему незадолго до пробуждения. Тогда Трушкин открыл глаза, но не увидел ничего – вокруг был беспросветный мрак. Он пошевелил рукой. Движения были медленные, как во сне. Он провел рукой под собой, но не встретил никаких препятствий. Это напоминало полет в каком-то пространстве, возможно, в космическом. Трушкин хотел крикнуть, но почувствовал, что во рту у него торчит какой-то предмет. Выплюнуть его не удалось, как и разжать зубы. Его охватила паника. Он стал дергать руками и ногами, пока не наткнулся на преграду. Стал ощупывать ее и понял, что лежит, а точнее висит, в прямоугольном ящике. «В гробу!!» – с неописуемым ужасом подумал Трушкин. Насколько это было возможно, он поднял голову и руки, чтобы попытаться откинуть крышку, как вдруг увидел над собой зубастую пасть страшного чудовища. «Это сатана!!» – подумал Трушкин и потерял сознание.

Теперь он лежал под одеялом и смотрел в потолок. «Я еще живой?» – подумал он и пошевелил рукой. Это ему удалось без усилий. Тогда Трушкин перевел взгляд на темнолицего мужчину, который что-то говорил ему на непонятном языке и пытался влить ему в рот кофе.

– Good morning, Kirill Vatsura! Thoughts are in a whirl? [6]

Трушкин сел, откинул одеяло и посмотрел на себя. На нем были только носки и трусы. Трушкин пощупал носки. Они были мокрыми. Он с испугом коснулся трусов. Все нормально, сухие. Трушкин с облегчением вздохнул и огляделся. «Так это, кажется, самолет!» – непонятно почему обрадовался он.

Смуглолицый зачем-то показал ему кулак с оттопыренным большим пальцем, снял с вешалки брюки, рубашку и пиджак и протянул Трушкину. «Я еще живу! – окончательно убедился Трушкин и стал натягивать на себя брюки. – Меня еще не убили. Я куда-то лечу в самолете».

В его голове было еще вдоволь пустоты и тумана, но не было страха. Трушкин встал на ноги и почувствовал, что его немного ведет из стороны в сторону. Не удержавшись, он повалился на борт и уперся руками в иллюминатор. «Красота-то какая!» – подумал он, глядя на бескрайнюю водную гладь, покрытую мелкими ровными морщинками.

Темнолицый тотчас оказался рядом. Восторженно улыбаясь, он стал хлопать Трушкина по плечу.

– Vatsura… Kirill Vatsura… – все время повторял он и при этом зачем-то оттягивал нижнюю губу, показывая дыры вместо зубов.

«Почему он все время повторяет это имя? Может, это светило русской стоматологии, и этот парень выпытывает у меня его адрес?» – думал Трушкин, но этот нюанс его не слишком беспокоил, как, собственно, и все остальные нюансы. Учитель все еще пребывал в состоянии легкого опьянения от изрядной дозы закиси азота и воспринимал себя как философскую субстанцию, существующую лишь в данном месте и в данное время. Ни прошлого, ни будущего у него еще не было, и ботаник чувствовал себя почти счастливым.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

«ИЛ-86», ЭКОНОМ-КЛАСС. НА ПОДЛЕТЕ К БОГОТЕ

Придерживаясь за спинки кресел и поминутно оглядываясь, Юля быстро шла по проходу. Лицо ее было взволнованным. Она села, а точнее, упала на свое место и ущипнула Кирилла за плечо. Тот оторвал лоб от иллюминатора и вопросительно посмотрел на девушку.

– Пристегнись, мы уже снижаемся, – сказал он.

– Кирилл, – прошептала Юля, – я только что видела Мэнгри.

– Не выдумывай! – махнул рукой Кирилл. – Тебе показалось.

Он хотел снова отвернуться к иллюминатору, но Юля тронула его за колючий подбородок.

– Мне не показалось! – горячо зашептала она. – Я видела его так, как вижу сейчас тебя! У него перевязана голова и разбиты губы! Но это точно он!

Скептицизм во взгляде Кирилла угас. Он нахмурился.

– Мэнгри тебя узнал?

– Нет, я смотрела на него из-за шторки.

– Где он сидит?

– В бизнес-классе. Я сначала услышала его голос. Мэнгри громко ругался со стюардом из-за теплой минералки.

– Черт возьми, – пробормотал Кирилл. – Я не ожидал, что он такой шустрый. Если мы опоздаем, моему двойнику не поздоровится.

– Разве здоровье твоего двойника – самое главное? – спросила Юля, словно думая вслух.

Самолет накренился, выпустил шасси и закрылки и стал стремительно снижаться. Коричневые безжизненные горы под крылом неожиданно сменились утопающими в буйной зелени домами и улицами. Потом, быстро увеличиваясь в размере, замелькали серые крыши, парники, ломаные лабиринты заборов, автомобили, мусорные свалки; тень от самолета начала распухать, как дрожжевое тесто, и тут под шасси скользнула бетонная лента. Еще несколько секунд, и самолет коснулся земли, задрожал, завибрировал; тотчас с оглушительным ревом заработал тормозной реверс, по полу в сторону кабины пилотов покатились пустые бутылки, и раздались дружные аплодисменты счастливых пассажиров. Полет окончился.

– Уважаемые господа! – объявила стюардесса. – Первыми к выходу будут приглашены пассажиры первого салона.

– Вот неудача! – пробормотал Кирилл, снова опускаясь на сиденье.

Юля оказалась не столь послушной и рискнула выйти в проход, но тотчас раздался гневный голос, усиленный динамиком:

– Девушка в синей куртке! Сядьте на место! На каком языке с вами разговаривать, чтобы вы поняли?

В ответ Юля выдала на языке древних инков что-то явно нецензурное, но все же вернулась на свое место. Кирилл прижался щекой к иллюминатору, пытаясь увидеть наружную сторону борта самолета.