Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча» - Сергей Кургинян

С.К.: Прежде всего, я не уверен, что названа точная цифра. В любом случае ее разглашение является нарушением закона. Размер золотого запаса известен в стране двум-трем лицам, и не думаю, что Явлинский входит в их число. Но если допустить, что входит или почему-либо получил информацию, разглашать ее не имел права, тем более что сам призывал нас соблюдать закон. Мне кажется, что опубликованная цифра определенно занижена на 30–40 процентов. Так или иначе, но совершенно ясно, куда делось золото. На протяжении шести лет создавалась заведомо неэффективная экономика, необходимая лишь для того, чтобы заниматься социальным конструированием — созданием нового социального класса. Неэффективная, дряблая экономика специально разрыхлялась, чтобы создать внутри себя некую пищу, которую способен усвоить и, соответственно, вырасти класс новых предпринимателей. Паразитирование на неэффективности экономики требовало, в свою очередь, каких-то подпиток: расходовался, так сказать, подкожный жировой запас, золотой запас, не имея которого, мы не смогли бы выдержать этот шестилетний социальный эксперимент. Ряд принятых законов лишили экономику всякой жизнеспособности, в огонь экономической перипетии были брошены все запасы страны.

Ресурсы кончились, и сейчас снова приступают к размышлению о возможности новых экономических реформ, о каких-то преобразованиях общества, уже почти полностью израсходовав тот подкожный запас, которого достаточно много было 5–6 лет назад и который был съеден самим процессом реформ; а конкретнее — процессом создания новой социальной базы нового предпринимательского слоя: он в течение этих лет просто поедал все вокруг себя, чтобы вырасти. И вырос — а золота нет. Нет и государства. Непонятно, есть ли Россия, но то, что нет СССР, — очевидно. А значит, нет возможности расставить приоритеты.

Каким образом «золотопромышленники» будут иметь какой-то приоритет в стране, где уже ничто ни с чем никак не связано? Нет цельности, нет системы, нет логики действий. Скоро будет разрушено последнее, что нас объединяет. Кто-то может позволить себе меха, кто-то донашивает «хэбэ», одни ходят в «саламандре», другие — в протертой обувке, но у всех нас есть общая инфраструктура — свет, тепло, вода, канализация. Смерть или разрушение базовых структур приведут к тому, что никто не сможет жить хорошо. Всем, вне зависимости от социальных различий, будет плохо.

«ВМ»: Но возможна ли в принципе ситуация, когда всем было бы хорошо?

С.К.: Не знаю, может ли всем одновременно быть хорошо, как того хотели коммунисты, но то, что всем одновременно может быть плохо, это я знаю точно. Следующий этап разрушения — это разрушение базовой инфраструктуры, всего, что связано со снабжением населения жизненно необходимыми товарами. Даже имея золото, вы не сможете привезти его в тот пункт, где оно будет обменено на товар. Мы, эксперты ЭТЦ, предвидели серьезные трудности в этом году, но самые серьезные трудности предстоят в 1993 году. Параметры текущего года очень скверны. Тут и падение национального продукта, и разрушение механизма его распределения, и нарушение инфраструктуры, и войны: таможенные, тарифные, финансовые войны между республиками. Деньги уничтожены вообще. Что такое рубль, сейчас непонятно. И опять Б. Н. Ельцин в безвыходной ситуации: не вводить новый рубль? — нахлынет денежная масса, которая все сметет? ввести? — он очень быстро превратится просто в открытку. Решить вопрос может только внятное обращение к населению о совместных тяготах при перенесении тяжелого переходного периода. Никогда люди не будут терпеть эти тяготы, если рядом другие будут благоденствовать и демонстративно выставлять напоказ свою роскошь. Этого не потерпит ни один народ, а тем более — русский. И никогда люди не будут терпеть тяготы, если не будут ощущать, что это в общих интересах, в интересах державы, России. Не будут терпеть и запредельные тяготы, то есть угрожающие безопасности и самой жизни.

Вот несколько условий, которые не могут быть нарушены безнаказанно. Но пока я вижу лишь 10% того, что эти условия будут выполнены реально. Несколько месяцев назад я, выступая на телевидении, говорил, что если Ельцин станет лидером тех государственных групп и той прогосударственной части среднего слоя, которые готовы сейчас выдвинуть нормально действующие программы, то он будет президентом и два, и три срока; но если обопрется на тех, на кого уже попробовал опереться, то рухнет, и для этого нужно будет не более года. К сожалению, сбывается худшее. Я не ликую по этому поводу. Мне всегда хотелось поддержать демократическое движение, но не льстить ему, не позволять делать очередные глупости, а именно поддержать. Я и сегодня к этому готов.

«ВМ» А что, по-вашему, происходит с самими демократами?

С.К.: Война всех против всех. Демократы в меньшей степени были объединены, чем предшествовавшие им бюрократы. У бюрократии была корпорационность и, при ощущении некоего темпа движения, понятие об устойчивости своего положения. Эти понятия разрушены; оставшаяся часть бюрократии озабочена быстрым созданием этакого непотопляемого плота из твердой валюты. Коррупция невероятная. Логика действий — «спасайся, кто может!» Развал. Непонятно, кто что делает, кто какую позицию занимает.

Эта крайне прискорбная ситуация обнажила отсутствие стратегических государственных целей, планов. Демократов привели к власти средства массовой информации, привели за счет создания новых культурных кодов и разрушений старых. Это была хорошо и быстро проведенная операция; у них были хорошие «модельщики». Собственностью демократов были слова. Но слова надоели — нужны новые созидательные идеи, а вот этого у них нет. Нет именно своих, пригодных для России программ. Почему Ельцин либерализует цены? Это вариант, причем ухудшенный вариант, типовых программ Международного валютного фонда, созданных для других стран, но для России абсолютно непригодных. Однако вариант начинает осуществляться, и если хватит глупости довести его до конца, результат будет крайне плачевный.

Понятно, что надо что-то делать, чтобы платить по счетам. Демократы говорили: нам только не мешайте, только дайте, и мы такие реформы осуществим! — Делайте! — А что делать? Конвертировать рубль? А какой уровень жизни будет после этого? Либерализировать цены? Но как быть с социальной защитой населения? Либо зарплата будет повышаться — тогда это гиперинфляция, дикая, неуправляемая; либо замораживать зарплату с отпусканием цен — но тогда трудно и представить, какой ГКЧП для этого нужен! Супер-ГКЧП!.. Идей нет. Национальный сепаратизм, вдобавок ко всему еще и искусственно управляемый, — это не идея, это глубочайший кризис демократических группировок, шедших во все эти годы к власти, требовавших ее под определенными лозунгами, а сейчас не делающих ничего из обещанного. Они уже лишены массовой поддержки, им предстоит испить эту чашу до дна. Думаю, мы все проиграли вместе с ними, я не пытаюсь «делать» из этого чью-то победу. Мы предупреждали, что в подобной ситуации проиграют все.

«ВМ»: Но, похоже, никто не обращал и не обращает внимания на предупреждения. И, судя по шумной кампании, развернутой вокруг Вашего имени и вокруг ЭТЦ, никто и не собирается обращать?

С.К.: Я бы сказал, наоборот: это как бы реакция на то, что общество начало воспринимать предупреждения. Именно поэтому кому-то нужно отсечь нас от общества, от определенных слоев интеллигенции, от власти. Известные аппаратные методы, реализующиеся так же, как и в худшие годы, когда и в науке, и на политическом поприще, и в управленческой системе действовал один принцип: ах, ты слишком умный? — на, получай!

«ВМ»: Вы, наверное, согласитесь, что эта наработанная давно, и, по сути, аппаратная, «метода расправы» довольно проста: создается некий искусственный образ, в данном случае — образ идеолога, путча, похожий на реальность не более, чем карикатура на оригинал, обманутые люди, естественно, «вскипают возмущенным разумом», а борцы, приравнявшие перо к штыку, всю «ярость благородную» обрушивают на ими же созданный образ врага.

С.К.: Да, идет борьба с мифом-провокацией, мифом-оболочкой, мифом, как бы отсекающим реально действующую личность от всего остального. Этот метод хорошо срабатывал в стационарных, стабильных условиях, но сейчас ситуация иная, и те, кто избирает такой метод борьбы, работают против себя. Определенная часть общества как бы перекодируется — привлекательным становится как раз то, что подвергается массированной ругани: ах, это ругают? — значит, это что-то хорошее! После того как еще и еще раз будут рассказаны какие-то сказки, которые окончательно начнут противоречить друг другу, все станет ясно. Я этого спокойно жду. Вопрос только в том, что по большому счету мне это все не очень нужно. Если бы я хотел политической карьеры, то давно бы воспользовался ситуацией, и очень круто. Но у меня нет такого желания. Хочу остаться независимым, свободным от политических обязательств, исследователем, каким был всю жизнь. За все годы ни я лично, ни «Экспериментальный творческий центр» не получили ни рубля от заказчиков аналитических материалов. Поэтому мы очень спокойно относимся к крикам о нашей якобы ангажированности. Страшно, когда действительно раскрывают какую-то тайну, которую ты прятал, а если за действительность выдаются анекдоты — это смешно.