Государь (СИ) - Алексей Иванович Кулаков

— Поздорову ли, Дуня?

— Благодарствую, вполне.

Понятливо покивав, дальняя, но все же родственница царской семьи окинула пытливым взглядом легкий румянец на нежных щечках царевны, и наконец-то уделила внимание и своей кружке — в которой исходило вкуснющим парком кофе со сливками и сахаром. Еще один повод тихонечко вздыхать для родовитых девиц, ибо доступ к разным редким сладостям зависел исключительно от их усердия и успехов в учении — и пока только княжна Мстиславская да Машка Бутурлина причастились диковинного шоколада с орешками, и духовитого и очень вкусного взвара какао-бобов. Остальные… Гм, предвкушали и завидовали. И старались, конечно. Внимательно слушали про славные деяния великих правителей прошлого, и с гораздо большим интересом — про давнюю и не очень приглядную историю «добрососедских» отношений Великих княжеств Литовского и Московского. Как между собой, так и со всеми ближайшими соседями, узнавая все новые и новые подробности. Например, про то, кто организовал и получал основную выгоду от многовековой работорговли светловолосыми полонянками на рынках Кафы. Или про славные традиции знатных людей Флоренции, Мадрида и Венеции — из поколения в поколение покупающих себе в дома пригожих славянок в качестве наложниц, служанок или кормилиц для своих детей от законных жен. По окончании таких уроков у слушательниц порой начисто пропадал аппетит, и появлялось сильное желание помолиться…

После небольшого перекуса и получасового отдыха, приходило время домоводства: правда девиц на нем учили не тому, как правильно гонять с поручениями слуг, а — чтению, русской скорописи и новому счету. Опять же, не просто учили, а с хитринкой, заставляя решать задачки «по-хозяйству». Высчитать цену сотни кадушек зерна в разных городах, разделить по работницам-швеям двести аршин небеленого полотна, или вообще — прикинуть, сколько нужно съестных припасов на прокорм какой-нибудь голодающей деревеньки. Хорошо хоть, что назначеный в наставники пожилой дьячок был терпелив и все очень подробно объяснял, и все равно, поначалу девушки прямо чувствовали, как пухнут и болят их головы: столько запоминать, самостоятельно думать и усердно считать им прежде точно не доводилось! Когда скрюченые пальцы начинали тихо ныть, ученицам позволяли передохнуть с четверть часа на прогулочных галереях дворца — а затем отдавали во власть боярышни Гуреевой, которая отвечала за невероятно занимательный предмет с мудреным названием «Политическая география». Рассадив всех по мягким стульцам, личная ученица государя Димитрия Иоанновича негромко рассказывала про какую-нибудь чужеземную державу: описывала наиболее распространенные в них обычаи и законы, перечисляла ее великих правителей и примечательные места… Но самым интересным, конечно, были цветные картинки с нарядами тамошних женщин и мужчин благородого сословия! Именно из речей Аглаи Гуреевой девушки узнали, что молодой государь подумывает, по примеру иных европейских правителей, устроить у себя во дворце Большой осенний бал. При прежней династии такое случалось, потому и новой, можно сказать, сам бог велел! Так что если на «Домоводстве» девичьи головы болели и распухали, то на «Географии» наоборот, приятно кружились и заполнялись различными фантазиями о заморских прынцах и королевичах…

— М-р-мяуф?

Устав ждать вкусненького, Пятнышко просто привалилась к стульцу жестокосердной хозяйки, уложив голову на ее бедра, и чуточку басисто замурчав.

— Вот же надоеда!

В отличие от подопечных, боярыня опаски перед пусть и большой, но все же кошкой не имела, спокойно гоняя гепардиху от стола — в основном, от обеденного, потому как поспать-полениться Пятнышко просто обожала. В отличии от гепардихи, свитским девицам-красавицам таких поблажек никто не давал, так что после получасового послеобеденного отдыха и краткой молитвы, учителя-мучителя возвращались вновь, полностью пренебрегая старинной русской традицией приятного дневного сна. Вместо оного их вновь мучили домоводством, или того хуже — приходил ветхий телом старец с удивительно живыми глазами, и жестоко пытал девушек древней латынью. А потом и итальянским — тех, кто преуспевал по первому языку, и соблазнился возможностью почитать старинных италийских поэтов в подлиннике. После всего этого занятия чужеземными танцами вопринимались как маленький праздник и повод откровенно побеситься-поскакать!.. Как и урок рисования, где знатные девицы с удовольствием пачкали недешевую бумагу своими измышлениями о том, как бы могли выглядеть их исконно русские сарафаны и летники, если к ним добавить что-нибудь из традиционных нарядов знатных литвинок. Или полячек. Да и венгерки тоже, оказывается, красиво наряжаются… За такими интересными делами-заботами, ужин подкрадывался совершенно незаметно — но и после него бедных девочек не оставляли в покое.

Вот так и выходило, что свита царевны видела свою повелительницу только на таких вот чаепитиях, да на воскресных церковных службах — а в остальное время была очень занята, с раннего утра и до позднего вечера. Уставая и выматываясь к сумеркам так, что сил на сердечные томления уже и не оставалось: боярыне Захарьиной даже пришлось выкроить с занятий немного времени на то, чтобы девочки смогли наконец-то написать грамотк с посланиями о себе и своем житье-бытье родителям в далекой ныне Москве…

— А вот и Аглаюшка наша!

Дружно поглядев в сторону барышни Гуреевой, очень запоздало, но все же решившей присоединиться к чаепитию, парочка девиц молча отвернулась и сделала вид, что ничего не видела, и тем более не слышала. Остальные же тихо зашушукалась, обсуждая занятный оттенок лица своей, хм, наставницы-ровесницы. Такой приятно-бледный и с легкой прозеленью, присущий многим женщинам на сносях. С учетом того, что личная государева ученица обходилась без чуткого присмотра боярыни-пестуньи, вне всяких сомнений была хороша собой, и большую часть дня пропадала невесть где… Или даже невесть с кем? Гм, в общем, уже вполне взрослым девицам было о чем поболтать. Меж тем, жгучая брюнетка в красивом платье мимоходом потрепала за ухом вожака четвероногой стражи, как-то незаметно объявившейся на галерее, чуть покачнулась от ответного тычка лобастой головой в бедро, и в несколько шагов добралась до своего места за столом. К слову, на лавочках было еще два свободных промежутка: одно из них еще недавно занимала Христя Вишневецкая, проявившая торопливость в суждениях и отважно нахамившая зеленоглазой наставнице во время урока. На втором недолго сиживала княжна Огинская, от невеликого ума вздумавшая местничать с Машей Бутурлиной — князь-отец, по слухам, был так недоволен неразумной дочерью, что та больше недели питалась одним лишь хлебом и могла спать только на животе…

— Аглая, а про какую державу ты расскажешь нам завтра?

Дав новоприбывшей сделать первый глоток подостывшего травяного взвара (который, между прочим, ей самолично налила царевна из своего чайничка!), Настя Мстиславская попыталась подкупить ровесницу-наставницу последней творожной ватрушкой, не без