Фонтан - Дэвид Скотт Хэй

— Ох, этот тоже не получился.

Ꝏ

Они молча сидят на залатанном диване. Девушка отрезает кусочки яблока и протягивает Уэйлону, а он окунает их в банку с жирным органическим арахисовым маслом.

Могло быть хуже.

Он мог сейчас быть один.

С консервированной фасолью.

Нетруди смотрит на часы. Уже не первый раз. По мере приближения сумерек она начинает нервничать. Уэйлон это понимает, но девушка внимательно выслушала его инструкции по проявке и печати фотографии. За ее помощь он решил передать права ей. Возможно, это покроет судебные издержки или штрафы, если что-то пойдет не так. С другой стороны, возможно, всем будет по барабану.

— Нервничаешь? — спрашивает Уэйлон.

— Нет, почему?

— Потому что все время смотришь на…

Раздается стук в дверь. Нетруди не может скрыть улыбку. Она встает. Уэйлон тоже. Она тычет в него пальцем.

— А ты подожди здесь.

После короткого разговора у двери девушка приносит три коричневых пакета и ставит их на кофейный столик, отодвигая в сторону банку с арахисовым маслом, из которой, как маленький парус, торчит яблочный ломтик. Пахнет восхитительно. Уэйлон не может понять, что это за запах. Догадка у него есть, но слишком уж безумная.

Как говорящая белка.

Нетруди разрывает пакет и вытаскивает три больших пенопластовых контейнера. Открывает их. Из них выходят облачка пара.

— Быть этого не может, — произносит Уэйлон.

— Может.

Нетруди бросает ему стопку салфеток. И уходит на кухню.

На салфетках напечатано: «Голубая колыбелька короля пчел».

Ꝏ

Нетруди выходит из кухни с двумя банками пива в руках.

Уэйлон до сих пор в шоке. Еда еще горячая! — Как?

Она перечисляет этапы пути, тыча в воздух указательным пальцем.

— Телефонный звонок. Курьер. Грузовой отсек. Курьер. Кредитная карта. А еще, возможно, мне придется идти на свидание с управляющим, когда он приедет.

Уэйлон тянется за бумажником.

— Сколько?

Нетруди протягивает ему пиво.

— Я получу счет в следующем месяце. Тогда и рассчитаемся. — И подмигивает. — Приступим.

Ꝏ

Уэйлон сыт и довален. Он даже не знает ее имени. И не хочет спрашивать. Ему надо сосредоточиться на главной задаче. Пока Нетруди ведет его пикап, он снова повторяет инструкции. Куда отвезти пленку с его последним портретом. Кому передать. Как отвечать на вопросы, которые могут возникнуть. Одним глазом он поглядывает на дорогу, другим — на свои записи, опасаясь, что Нетруди резко свернет и увезет его от судьбы. Но девушка этого не делает. Она настраивает радио, пробиваясь сквозь помехи, пока женский голос не сообщает, что ангелов хонки-тонка создал не Бог{35}.

Они сворачивают в кемпинг. Ворота еще открыты. Табличка гласит, что в будние дни кемпинг закрывается на закате. Сегодня четверг, так что придется действовать быстро и слаженно.

— Надо поторапливаться, — говорит Уэйлон.

Девушка постукивает пальцем по рулю в такт музыке и тихо напевает.

Она напоминает ему одну кантри-певицу, давно покойную. Которая пела «Схожу с ума»{36}. Фотограф открывает рот, чтобы сказать ей…

Но тут пикап резко подпрыгивает. Раздается металлический хруст.

— Что за фигня? — спрашивает Уэйлон. Он оглядывается назад, но в темноте ничего не видит.

Нетруди пожимает плечами.

Он хлопает по карману пыльника. Револьвер по-прежнему там.

Ꝏ

Они находят нужное место. Нетруди вызубрила инструкции наизусть. Она отходит, чтобы Уэйлон установил свет. Он сверяется со своим люксметром. Они, как говорят фотографы, охотятся за солнцем, но Уэйлон знает, что делает.

Он спокоен и сосредоточен. Все вокруг кажется кристально четким. Фотограф видит каждую мелочь. Царапину на кузове пикапа. Родинку над губой Нетруди. Содранный заусенец. Новое травяное пятно на сапоге. Время от времени он просит девушку что-нибудь подержать, и иногда она, как профессиональный кэдди, предугадывает, когда этот предмет ему снова понадобится.

Все готово. Это будет прекрасная смерть. И прекрасный снимок.

Это судьба.

Фатум.

Белка права.

Белка — это судьба.

Белка — это фатум.

Побеждай, Тимми. Будь первым со своей пластилиновой скульптурой.

Уэйлон вонзает треногу в холодную землю. Нетруди вставляет в камеру пленку. И новые батарейки во вспышку. Путем проб и ошибок им удается соорудить из толстой рыболовной лески спусковой механизм для револьвера.

Уэйлон запрыгивает в кузов пикапа, достает «писмейкер». Обматывает леску вокруг спускового крючка и предохранителя. Устанавливает револьвер на место. Готово.

— Труди, я хочу сказать тебе, ну, то есть ты, конечно, не Труди, но все равно. Это был величайший день в моей жизни.

Девушка хмурится.

— Что?

— Просто задумалась.

— Да?

Уэйлон смотрит на заходящее солнце. Быстро исчезающее за горизонтом. Осталось, самое большее, несколько минут.

— Подлинность. Такова твоя цель?

— Да, в идеале.

— И ты собираешься сделать всего одну фотографию.

— Верно.

— Может, тебе стоит сделать пару пробных выстрелов? Без лески, просто пострелять по мишеням. На тебе настоящие ковбойские сапоги, а это настоящая ковбойская пушка. — (Она всегда называет револьвер пушкой. На кораблях тоже пушки, говаривал ее папа, бывший моряк.) — Стыдно убить себя, не сделав из него пару-тройку выстрелов. Кроме того, тебе нужно испачкать руки порохом.

Уэйлон смотрит на часы. Снимает их, протягивает девушке. Смотрит на солнце. Еще минуты две в запасе.

— Хорошо, только быстро. Вон у того кострища куча банок.

Нетруди бежит к кострищу. Берет в руки несколько банок и кладет на сгиб локтя, точно младенцев. Затем находит обугленную кассету с пленкой. Поднимает ее.

— Интересно, что на ней?

— Скорее всего, ничего, — отвечает Уэйлон. — Выбрось ее.

Нетруди засовывает кассету в карман куртки. Подбирает еще несколько банок.

— Где? — спрашивает она.

Уэйлон указывает на старые заборные столбы, соединенные ржавой проволокой, точно порванными гитарными струнами.

Девушка ставит банки на столбы. Спешит обратно.

Уэйлон делает шаг вперед, прицеливается.

Фатум

Судьба.

Он оглядывается через плечо на Нетруди.

— А, он самовзводный, — говорит она. — Ты можешь нажать на спусковой крючок, а можешь большим пальцем взвести курок, а потом нажать на спусковой крючок.

Он взводит курок большим пальцем.

Бах.

Дзынъ. Банка улетает.

Курок.

Бах.

Дзынъ. Банка улетает.

Курок.

Бах!

Бум. Банка улетает, но не так далеко, как две предыдущие.

— Бум? — удивляется Нетруди.

Они подходят к третьей банке. Из-под печеной фасоли. Та пробита только с одной стороны. Нетруди наклоняется. Уэйлон тоже наклоняется. Нетруди берет палку, поднимает ею банку, с усилием вскрывает деформированную крышку. Внутри виднеется что-то коричневое. Коричнево-красное, смешанное с остатками фасоли.

И две безжизненные черные бусинки.

Это белка.

— Кажется, она нашла свою судьбу, — говорит девушка. И встает. Вытирает руки о джинсы. — Черт. Похоже, твой свет ушел.

Уэйлон стоит неподвижно, уставившись на консервированную печеную белку с фасолью.

— Ну и ладно.

— Что ты намерен делать?

— Хочу построить деревянный