К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ. - Георгий Чиж

– Головачев, пощади, скучно! – заныл Толстой.

– Хочешь спорить, наберись терпения и слушай, – отве­тил ему Головачев и продолжал с горячностью защищать русских пионеров, создавших твердую основу для освоения русскими земель в отдаленной Америке.

– Знаете ли вы, – говорил он, – что до 1764 года было зарегистрировано тридцать два путешествия к Алеутским островам и берегам Америки? В царствование Екатерины та­кие путешествия все чаще именовались в официальных актах подвигами.

– Вспомните хотя бы о походах таких русских кораблей, как «Георгий Победоносец» – якутского купца Лебедева и рыльского купца Григория Шелихова, «Зосима и Савватий» – купца Протасова, «Варнава и Варфоломей» купцов Шелихова, Савельевых и Пановых, «Георгий» – тех же Па­новых, еще один «Георгий» – Лебедева-Ласточкина...

– Что же вы хотите этим сказать? – спросил Ратманов.

– Как что? Вы же, Макар Иванович, отрицаете заслуги «аршинников» в деле открытия новых земель?

– Да, отрицал и продолжаю отрицать, потому что вы ничего не доказали. Скажите, что именно и кто из них от­крыл? А что они плавали, грабили туземцев и привозили из разных мест меха и богатели, этого мало, – мы говорим об открытиях, дорогой лейтенант.

– Положим, Макар Иванович, купеческие суда, которые я перечислил, не только, как вы говорите, грабили, но и опи­сывали новые земли, завязывали с туземцами постоянные сношения.

– Назовите их, – раздались голоса.

– Возьмем, например, иркутского купца Трапезникова. Он прожил на разных Алеутских островах четыре года. Мо­реход московского купца Никифорова, мещанин Степан Глотов, в 1759 году открыл острова Умнак и Уналашка и прожил здесь три зимы, а бывший с ним казак Пономарев составил, вместе с купцом Петром Шишкиным, довольно обстоятельную карту Алеутских островов. Селенгинский ку­пец Андреян Толстых вместе с казаками Лазаревым и Вастютинским открыли целых шесть островов, названных впослед­ствии в его честь Андреяновскими. Степан Глотов на судне «Андриан и Наталия» купцов Чебаевского, Поповых и Соликамского первый приблизился в 1764 году к материку Америки и первым ступил на остров Кадьяк...

Споры эти прекращались обычно тогда, когда в кают-компанию вбегал кто-нибудь из молодых офицеров, кричал: «Господа, на горизонте земля!» – или: «Корабль по правому борту».

Все высыпали на палубу...

2. ПРЕДОСТАВЛЕННЫЕ САМИМ СЕБЕ

Голые каменистые острова с одинокими, упирающимися в небо пиками сменялись не похожими на них – плоскими, покрытыми дремучими девственными лесами. И те и другие таинственно и жутко молчали и казались необитаемыми. Гробовая тишина нарушалась только мерными всплесками волн, рассыпающихся в мельчайшие брызги от неумолимых тяжелых ударов о скалистые стены.

Безлюдным казалось и море. Редко-редко появится на миг черная глянцевитая спина кита и тотчас скроется в без­донной темной глубине. Ни корабля, ни лодки.

Так казалось... А на самом деле здесь клокотали и бур­лили неуемные человеческие страсти.

О белых людях и об их повадках от мала до велика хо­рошо знали не только на западном конце цепи Алеутских островов и на примыкающей к Аляске Уналашке, но и по всему побережью Северной Америки, вплоть до самой Кали­форнии.

Причиняемые белыми обиды не забывались, воспомина­ния о них передавались из рода в род, а слух о каждом новом прибытии белых с необъяснимой быстротой распрост­ранялся по бесчисленным островкам и вечно враждующим друг с другом селениям туземцев. Крепко сжимали боевое копье и испытанный боец и впервые в жизни по-настоящему вооруженный неопытный мальчик. Грозно сверкали зоркие глаза их, когда на горизонте появлялась неуклюжая тяжелая деревянная шлюпка или грузный, безобразно высокий и неповоротливый, но страшный своим огневым вооружением галиот.

Белые приходили с запада и с юга. Они всегда интересо­вались друг другом, дружили, а за спиной каждый из них старался чем-нибудь досадить другому.

Туземцам было очень хорошо, когда белые ссорились: тогда за бобра давали вдвое больше тканей, бус и железа, а белые, пришедшие с полудня, охотно давали и ружья, и порох, и даже медные звонкие пушки.

Пусть эти люди с полудня иногда и обижали островитян, но они не засиживались: приходили и уходили. А вот люди «русс» последнее время стали селиться, строиться и, казалось, совсем не думали уходить. Мало того, они стали при­возить кадьяковцев, воинственных чугачей, медновцев и дру­гих островитян и вместе с ними промышляли и бобров, и морских котиков, и даже рыбу.

Опасения имели серьезные основания, так как главный правитель русских колоний Баранов, к ужасу туземцев, старался обосноваться на островах навсегда. Он настойчиво двигался с запада на восток и юг, закрепляя за собой заня­тые места крепостями. Не успел закрепиться на острове Кадьяк, как его отряды появились уже в Кенайской губе, в Аляске, в Чугацкой губе. Здесь в заливе основана была гавань, наименованная Воскресенской, и построен трехмачто­вый корабль «Феникс».

Через год отряды Баранова, усиленные покоренными чугачами, появляются еще дальше – в Якутатском заливе, где опять-таки вырастают селение и крепость.

И этим Баранов не хотел ограничиться. Своим хозяевам он писал:

«Мест по Америке далее Якутата много, кои бы для бу­дущих польз отечества занимать россиянам давно б следо­вало, в предупреждение иноземцев. Из них англичане основали на тех берегах, до самой Нутки. весьма выгодную тор­говлю, ежегодно приходя несколькими судами. Платят за продукты американцам весьма щедро, променивают огне­стрельное оружие и снарядов множество, чем те народы гор­дятся».

При таких условиях Баранова не могла удовлетворить и крепость, основанная в Якутатской губе.

«Ныне, – писал Баранов в Петербург, – нет никого и в Нутке – ни англичан, ни гишпанцев, а оставлена пуста. Когда же они будут, то покусятся, конечно, распространить торговлю и учинить занятия в нашу сторону. От американ­цев слышно, что они собирают особую компанию сделать прочные заселения около Шарлотских островов, к стороне Ситхи. Может быть, и со стороны нашего высокого двора последует подкрепление и защита от подрыва наших про­мыслов и торговли пришельцами, ежели будет употреблено со стороны компании у престола ходатайство. Сие бы весь­ма нужно было в теперешнее время, когда Нутка еще не занята англичанами и Англия занимается войной с францу­зами. Выгоды же тамошних мест столь важны, что обнаде­живают на будущие времена миллионными прибытками государству. Сии-то самые побудительные причины, к пользам отечества обязующие, побудили меня благовременно сделать занятия в Ситхе, решаясь во что бы то ни стало при слабых силах и обстоятельствах основаться хотя первоначальными заведениями и знакомством, а от времени уже ожидать важнейших плодов. Жаль было бы чрезвычайно, если бы ев­ропейцами или другою какою компанией от нас те места отрезаны были».