Морган: человек с тысячей лиц - Екатерина Хаккет

Пытаясь перевести дух и отогнать нехорошие мысли, я прислонилась к небольшому древнему дереву, единственному, не поросшему мхом. Но тут под моей тяжестью оно с характерным треском наклонилось в сторону. И я, в который раз потеряв равновесие, рухнула в грязь, растеряв все остатки собственного достоинства.

Однако, несмотря на это недоразумение, госпожа удача улыбнулась мне.

Обвалившись, дерево придавило собой огромный разросшийся куст, создав в нем небольшое «окно». А за ним, немного подальше, виднелся небольшой, неестественный для этих мест кусок какой-то коричневой ткани, и я сразу же кинулась туда.

Мне открылся лагерь. Кусок ткани, что виднелся меж деревьев, оказался верхушкой палатки, своеобразным пологом. Правда, уж очень необычной – самодельной, и невероятно большой. Я никогда ничего подобного не видела. Она больше походила на шатер, чем на палатку. Чем ближе я подходила к незнакомому месту, тем крепче тревога овладевала мной. Всюду были разбросаны вещи, а полог шатра оказался напрочь изодран, будто дикое животное с острыми когтями бесновалось тут, яростно размахивая лапами.

Хозяев лагеря, живых или мертвых, я не нашла, но судя по всему в лагере произошло что-то ужасное: кругом валялась столовая утварь, поблескивающая на солнце, а рядом с моими ногами лежал металлический, чуть проржавевший котел с чем-то дурно пахнущим внутри. Этих людей, похоже, застали прямо во время трапезы.

Сколько их тут было? Почему они поставили свои палатки именно в этом месте? Зачем?

Я разглядела на траве явные пятна крови, и у меня внутри похолодело.

Сделав несколько глубоких вздохов, я обошла пятачок замершей в разрухе поляны, выискивая хоть что-нибудь полезное для себя, и, ничего не найдя, двинулась в сторону рваной палатки, которая всем своим видом говорила, что вот-вот рухнет на землю.

Подошла к входу, чуть боязливо отодвинула тяжелый полог и заглянула за темную занавесь, будто бы все еще опасалась нарушить чей-нибудь покой. Но внутри опять же никого не было, даже трупов. Только разбросанная одежда, тряпичный хлам, шерстяные подстилки и какие-то безделушки, не представляющие особой ценности… Все выглядело так, будто кто-то что-то искал, но потом оставил это дело.

В любом случае я решила убраться от этого места подальше. Лагерь без каких-либо признаков цивилизации не на шутку меня встревожил. Неужели тут ни у кого не было работающего телефона?

Солнце начинало садиться, а я все еще тащилась куда-то вдаль. Ноги начинали ныть от усталости, а тело снова заломило как днем при пробуждении. Наверное, я делала что-то неправильно. Мое путешествие привело только к полному упадку сил и не более. Я выдохлась от своей же глупости и гордыни, не понимая, что вообще делаю в этих краях.

Ведь сегодня, если мне не изменяла память, должна была начаться рабочая суббота, а дальше один спокойный выходной день. Мама бы поутру громко болтала по телефону, договариваясь о выгодных сделках, заваривая капучино, ну а я бы спокойно позавтракала и поехала на учебу. В университете повстречала бы Дэвида с опухшим после пьянки лицом и выслушала все его нотации по поводу исчезновения с вечеринки, дополненные рассказами о недавних любовных подвигах с дамой с щупальцами на голове.

…Несколько лекций, один зачет, а дальше домой на автобусе или же на «шевроле» Дэвида; работа по дому, бессмысленное перелистывание страниц в интернете, написание курсовой работы и здоровый сон в мягкой теплой постели с хрустящими от чистоты простынями. Но нет! Вместо этого я очень голодная и уставшая бродила по лесу в поисках следов цивилизованной жизни. Глубоко в душе я понимала: еще несколько дней таких скитаний, и я могла бы со спокойной душой встречать свою погибель.

Мне не хотелось этого признавать.

Через несколько минут я вышла на небольшой склон, освещенный алыми солнечными лучами, и сплюнула в сердцах – это был очередной спуск в низину, с которого открывался пугающий вид на бесконечную, такую же однообразную лесную степь, расползшуюся до самого края видимых границ.

Я знала, что сдаваться нельзя. Меня с детства учили идти до конца. Держаться из последних сил, чтобы хоть чего-то добиться. Но сейчас я была в полной растерянности и нерешительности. Как отсюда выбраться? Что делать?

Очень хотелось есть. По пути обратно к ручью я попыталась найти съедобные ягоды. Но здесь таковых не было. Вообще никаких. Даже поганки с мухоморами отсутствовали в этом краю, исчезнув так же, как все животные и птицы.

С каждым часом становилось все холодней. Не в силах идти дальше, я присела возле ручья и опустила в ужасно холодную воду болевшие, намозоленные ноги, начиная копошить пальцами мягкий текучий песок.

Блаженство.

Вновь включенный телефон не порадовал меня и одним делением спутниковой связи. Сеть здесь не ловила, как и во всем остальном лесу, а в небе уже потихоньку стали появляться первые звезды. Алый закат все меньше занимал пространства на небесном полотне, сгоняемый лоснящейся тьмой.

Я начала нервничать.

Наступили своего рода сумерки, окрашенные кровавым закатом. Я с тоской посмотрела на нежеланную смену дня и ночи и молча застегнула молнию на толстовке до самого конца, накинув на голову капюшон. Следующие шесть часов не предвещали ничего хорошего, кроме холода, голода и страха за свою жизнь.

И тут краем глаза я поймала какое-то совершенно незначительное шевеление. Там, вдали, что-то большое мелькнуло между покосившихся деревьев. Такое точно не могло показаться. Мои нервы вновь натянулись как струна, вот-вот готовая лопнуть.

«Может это медведь?» – подумала я. – «Или кто-нибудь похуже?». Я этого не знала и сколько бы ни всматривалась в одну и ту же точку, больше ничего разглядеть не могла.

Выждав минуты две, с облегчением вздохнув, я вновь принялась изучать песчаное дно ручья, как вдруг сбоку, где прошмыгнула тень, послышался отчетливый шум.

Теперь сомнений не было – здесь точно был кто-то еще.

Долго ругаясь с инстинктом самосохранения, я, не отдавая себе отчета, двинулась на звук, спешно надев обувь. Любой шорох мог выдать мое местоположение, а потому пробираться вглубь леса пришлось медленно и бесшумно, как можно тише шелестя травой и ветвями кустарников. Впереди меня ожидал представитель местной фауны, и я могла только молиться, чтобы он не оказался диким кабаном. Камень, подвернувшийся под ногу, стал для меня единственным средством самозащиты.

«Отлично», – ухмыльнулась я и вышла к тому месту, где в первый раз появилась тень. Ничего. Никаких следов. Но я и расстроиться не успела, как слева от цепкого терновника увидела темный силуэт, сидевший спиной к массивному стволу дерева.

Это был человек!

Человек!

Сердце чуть не выпрыгнуло от радости. Значит, все-таки существовала возможность выбраться из этих дебрей, и незнакомец должен был поведать мне, как. Непередаваемый восторг бередил душу, и я почти бегом кинулась в сторону неизвестного, не замечая, как быстро мимо меня пролетали покрытые ночной пеленой деревья.

Человек сидел с опущенной головой и будто бы не слышал приближения моих шагов. В его длинных спутанных волосах виднелись листья и блестящие скомканные обрывки паутины. Он скорее походил на лешего, чем на человека, будто ему пришлось спасаться от кого-то бегством. Обувь покрывал значительный слой грязи, а сам он выглядел как ободранный бродяга – не лучше, чем я.

– Извините, у вас есть телефон? – тихо промямлила я, приблизившись к незнакомцу. – С вами все в порядке? – хотелось спросить это все бодро, уверенно, но голос предательски дрожал, выдавая мое внутреннее напряжение.

И тут лесное чудище резко подняло голову.

От неожиданности я отшатнулась назад и обомлела. Застыла с широко распахнутыми глазами.

Его глаза были цвета золота. Желтые. Казалось, они даже немного светились в сгустившемся полумраке. Это существо одарило меня таким яростным взглядом, что сразу возникло желание где-нибудь спрятаться и там же свести счеты с жизнью. Я никогда не встречала столько злобы и ненависти в одном человеке. Взгляд мужчины внушал только необъяснимый животный ужас и более ничего.

Но, как оказалось, это только полбеды: незнакомец почти полностью был залит собственной кровью. Его лицо представляло собой одну страшную опухоль, покрытую темно-зелеными разводами: сломанный нос, разбитая в мясо бровь… Но все это не входило ни в какое сравнение с глубокими ранами на теле, из-за которых одежда мужчины приобрела свойственный темно-алый оттенок.

Угнетающий взгляд незнакомца длился не более пяти секунд, после чего его желтые глаза закатились, и голова опять безвольно повисла.

Он потерял сознание.

Девушка, выронив из рук булыжник, тут же приземлилась на колени возле раненого странника и приподняла его голову, пытаясь привести в чувство. Ей было дурно от вида крови, но все ее страхи отошли на задний план, когда мужчина вновь открыл глаза. Однако теперь в его взгляде не было прежней ненависти, а скорее в нем читалась нескрываемая печаль. Незнакомец будто бы смотрел сквозь девушку и, наверное, вообще не понимал, что происходит.