Соло под аккомпанемент белой флейты - Нэлли Журавлёва

В этот момент в вагон вошли двое: джинсовые девушка с парнем. Парень заиграл на флейте, девушка запела. Казалось бы, явление заурядное: в электричках не только торгуют разной разностью, но и постоянно то поют, то играют на всевозможных музыкальных инструментах. Люди к такому явлению давно привычны и чаще всего никак не реагируют. Но эти двое своим репертуаром и исполнением вызвали оживление среди пассажиров, и когда шли по проходу в следующий вагон, парень, с благодарностью раскланиваясь, не успевал подставлять шапку не только под звонкие монеты: кое-кто, у кого кошелек потолще, особо расчувствовавшись, протягивал хрустящие купюры.

Сноб положил в шапку парня сотенную бумажку, отчего тот, удивлённо подняв брови, благодарным жестом приложил руку к сердцу.

Наташа сузила глаза и полувопросительно произнесла:

– А вы щедры. Вам понравилось, их исполнение?

– А почему нет? У девушки чудный голосок, а звук флейты мне вообще нравится. Но я думаю, не от хорошей жизни они с шапкой в руках подаяния просят. Вы бы стали ради подаяния петь в электричке?

Наташе тоже понравилось исполнение, но она дёрнула плечом:

– Я? – от возмущения у Наташи затрепетали тонкие крылья носа. – Никогда! Лучше умереть.

– Не стоит зарекаться. Жизнь – штука коварная. Но, честное слово, я вам этого не желаю.

Когда стали подъезжать к городу, уже на выходе, сноб вручил Наташе визитную карточку:

– Возьмите это, милая девушка, вдруг пригодится когда-нибудь. Как вас зовут?

– Наташа…

– Хорошее имя, и вам оно идёт. Наташа… Натали… Прекрасное имя, – повторил он, и уже при выходе добавил, – а Пушкина читайте, Пушкин в электричке – это просто замечательно!

На визитке, поданной «снобом», значилось – «Родионов Андрей Николаевич». И ещё – «Вице-президент ООО» … и телефоны, и факс…

«С ума сойти! – подумала Наташа, – а я так грубо с ним разговаривала! Надо извиниться. Срочно!». Но Родионов уже исчез из виду.

Наташа была в растерянности. И не мудрено: ехала в областной центр на разведку в театральный институт, в тайной надежде позвонить импресарио. Зорин Вилен Захарович – значилось в визитке. Это была первая в жизни Наташи подаренная визитка, сулившая большие перспективы. Сказал же он: «Вам, принцесса, нужны другие сцены, электрички – не для вас». Принцессой назвал. Наташа уже видела себя на большой, столичной сцене. А может… Кто знает? Может, и Париж… Вот мама была бы счастлива! А сегодня… Надо же! Ещё и второй сюрприз. Бывает же так! Этот крутой бизнесмен подарил свою визитку. Вице-президент… Сказал, что может пригодиться… И связи-то у него какие, связи! В консерватории! Профессор. Богатова. Вот бы узнать, что за Богатова. Сейчас только забегу к теёте Варе и сразу… у неё же телефон.

Варвара Степановна, тётя Варя, собиралась на работу, когда в дверь позвонила Наташа.

Удивившись и обрадовавшись неожиданному приезду племянницы, тётя Варя посокрушалась, что ей никак невозможно не пойти на работу, придётся Наталичке самой себя пообслуживать, покормиться тем, что есть в холодильнике, а уж она постарается прийти пораньше. Договорится со сменщиком, у них же на работе радиотелефоны выдают. Так что… уж тогда-то устроят они с Наталичкой пир горой ради встречи, давненько уже не виделись.

– А сейчас всё. Побежала, побежала, милая. Никак нельзя опаздывать, сейчас не советские времена, чего доброго и работу потерять можно.

Оставшись одна, Наташа сразу кинулась к телефону… и застыла. «Нет, так сразу нельзя. Чего доброго, посчитает за нахалку какую-нибудь. Подожду. Да он, наверное, так рано на работу не ходит… А по домашнему телефону звонить и вовсе неудобно: не подружка ведь».

Убедив себя, Наташа пошла в ванную. Но у неё не хватало терпения тянуть со звонком. Наспех ополоснувшись, накинув на себя огромный тётушкин халат, Наташа начала набирать номер телефона Родионова, и набрав последнюю цифру, тут же бросила трубку на рычаг: «Лучше чай поставлю. Приличные люди всё-таки так рано не звонят».

Проходя мимо зеркала, Наташа задержалась, туго обтянула себя халатом и с удовольствием отметила: «А всё-таки правда, я красивая… Интересно, сколько ему лет… Наверно, тридцать. Или сорок… или больше? Ну и что? «Любви все возрасты поко-орр-ны-ы» – пропела она.

Поставив на газ чайник, Наташа села за стол. «Господи, ну как же медленно ползёт время, стрелки будто привязанные», – она поднесла будильник к уху, часы исправно тикали… Терпенье у Наташи иссякло, она набрала номер домашнего телефона Родионова, решив: «Ну и что, если вдруг жена подойдёт? Я же по делу, не просто так».

На другом конце провода трубку взяли сразу, как будто стояли рядом и ждали звонка:

– Алло… алло, я вас слушаю… алло…

Родионов кричал в трубку, а Наташа почему-то подумала: «А вдруг у него нет жены?»

– Это я, Наташа… Вы мне говорили…

– Алло, вас плохо слышно…

– Это я, Наташа! Вы мне в электричке визитную карточку дали.

– Натали?

– Извините меня… Я вам нагрубила, кажется.

– Вас очень плохо слышно? Скажите ваш номер, я перезвоню.

После первого же зуммера Наташа лихорадочно схватила трубку.

– Алло… Кажется, сейчас нормальная слышимость. Я вас внимательно слушаю, Натали?

Наташе показалось, что он снова улыбался чему-то. «Наверное, считает меня бесцеремонной и деревенской дурочкой», – подумала она.

– Я просто хотела извиниться перед вами. Я была невежлива. Просто…

– И только-то? Ничего страшного. Не волнуйтесь. Извините, я спешу. Желаю успехов.

И всё! И ничего больше! – Наташа сникла: «Ну, зачем? Зачем я так поторопилась позвонить? Второй раз уже будет неудобно. А он сам… нет, нет… Зачем я ему? Я же для него обыкновенная провинциалка, к тому же грубиянка. Чего можно было ожидать от незнакомого человека? Важная птица? Визитку подарил? Ну и что? Увидел, что красивая, вот и поддался настроению»

Наташа поехала в театральный институт, не в консерваторию. «Я ведь только узнать условия приема, – оправдывалась она перед собой за свое непостоянство. И какая разница? И там, и там – на сцене. И времени до приёмных экзаменов ещё вагон и маленькая тележка. Можно и туда и сюда попробовать». Но у самого входа замедлила шаг и повернула обратно: «Хоть посмотреть, что за подружка такая у него – Богатова эта».

Оказавшись в вестибюле консерватории, Наташа вдруг заробела: было такое чувство, будто она попала в храм. Не портили впечатления ни обшарпанные колонны, ни хромоногое, облупившееся зеркало, возле которого девицы сорили волосами.

Из вестибюля вверх поднималась широкая лестница. Наташа решила подняться по ней, в надежде на счастливую случайность в поисках профессора Богатовой – табличку с её фамилией на дверях, что ли. Вскоре она поняла, что занятие это бессмысленное, можно потерять день и вернуться ни с чем. Спросить было не у кого: Все кучковались стайками, бурно обсуждая свои проблемы, куда-то спешили.

Ей повезло, в коридоре у окна одиноко стоял парень. Правда, слово «парень» ему не очень подходило, скорее, подошло бы «юноша» или совсем старомодное – «молодой человек»: что-то чересчур интеллигентское было в его внешности. Невысокого роста – видимо, от того с чересчур прямой осанкой, с внушительной шевелюрой тёмных, волнистых волос, с откинутым назад затылком, отчего подбородок его поднимался кверху, он производил впечатление большой знаменитости. У него было мужественно красивое еврейское лицо.

Поравнявшись с ним, Наташа спросила: «Вы не знаете, как найти профессора Богатову». Тот вскинул брови и, будто обрадовавшись нечаянной встрече, произнёс: «Я как раз её жду. Это её класс, – он показал подбородком на двери напротив. – Мне сказали, она должна подойти. Если хотите, подождём вместе».

Познакомились. Его звали Константин Вайсер. Учился он на третьем курсе композиторского отделения.

– У Богатовой? – спросила Наташа.

– Нет. Муза Архиповна ведёт вокал.

– Зачем тогда к ней?

– Я отдал ей свою музыкальную композицию для двухголосия с фортепиано. Надеюсь, что она поможет с голосом. Мужской у меня есть – Олег Чурсин из музыкального училища.

– А для чего это?

– Что? Композиция? Планируется конкурс «Молодые таланты».

Когда Вайсер узнал, что Наташа ещё школьница и собирается поступать в консерваторию, на вокальное отделение, что у неё редкий голос – контральто, глаза его залучились.

– Можно послушать? – спросил он.

– Не здесь же, – развела руками Наташа.

– Да, конечно. Жаль, класс закрыт.

Богатова, наконец, появилась. По выражению лица Вайсера Наташа сразу поняла, что это именно она. И душа её затрепетала от непонятной радости: совсем не такой представляла она профессора Богатову – друга Родионова. Это была крупная, расплывшаяся, древняя старуха с голосом, похожим на раскаты грома. Наташа сразу прониклась к ней горячим расположением, и ей уже было мало того, чтобы посмотреть и уйти. Хотелось заявить о себе, блеснуть своим талантом.