Колыбель - Никита Шамин

– Нет, – твердо ответила я.

– Что значит, нет? Ты собиралась отдыхать, но приехала сюда. Так сделай что-нибудь полезное, чтобы оправдать потраченное на дорогу время.

– Я здесь, чтобы поговорить с тобой, сейчас!

– Почему сегодня всем так хочется говорить? – возмутился Кобэн, повернувшись ко мне.

– Отец, пожалуйста.

Кобэн недовольно вздохнул, бросив инструмент в лоток робота, стоящего рядом.

– Через десять минут, в моем кабинете.

Я ждала в его кабинете и даже не надеялась на то, что Кобэн придет через десять минут, как обещал. Он всегда обо всем забывал и задерживался.

Прошла уже двадцатая минута, а его все не было. Но я принципиально продолжала ждать. Спустя полчаса Кобэн все же соизволил уделить мне время. Он прошел к своему столу, снял перчатки и стал рыться в своих записях.

– Ты просто зашел за документами или все-таки вспомнил, что я тебя жду? Только честно.

– О чем ты хотела поговорить? – сказал он, не оборачиваясь и продолжая копаться в бумагах.

– Я ухожу из проекта.

Найдя то, что искал, Кобэн планшетом отсканировал документ и загрузил его на устройство.

– И почему же? – спросил он, обернувшись и продолжая внимательно изучать документ.

– Мне надоело то, чем мы здесь занимаемся. Больше не вижу в этом смысла.

– Весомая причина, – саркастично сказал Кобэн, с грохотом бросив планшет обратно на стол, и посмотрел мне в глаза из-под нахмуренных черных бровей парализующим волю взглядом. Как на вещь, которая работает не так, как ему нужно.

– Вот уже два года мы топчемся на месте. Копаемся в кишках Системы, пытаясь изучить то, что ты случайно создал. Смирись, ты уже не можешь развить этот механизм. Его первое воплощение так и останется последним. Ты можешь добавить новые функции, но качественно ничего уже не поменяешь. Рано или поздно Консилиум лишит лабораторию финансирования, и мы прогорим.

– С финансированием все в порядке.

– Неужели? Тогда почему мы с тобой и весь персонал практически живем здесь, работая так, как не работали с самого открытия лаборатории? Я знаю, что Консилиум установил тебе сроки для предоставления нового продукта, которого у тебя нет! Градоначальник не сможет вытягивать нас вечно.

– Не верю, что говорю это, но, похоже, твой жених прав – тебе следует отдохнуть. А то несешь какую-то чушь.

– Это твоя работа – чушь! Я говорю тебе правду, которую ты отказываешься признать! – сгоряча высказала я. – Мне надоело тратить свое время впустую.

С чувством выполненного долга я встала и собралась уходить.

– Что ты сегодня делала у врача? – он остановил меня в дверях своим неожиданным вопросом.

– Что? – удивилась я.

– Отвечай на вопрос, Нисаа!

– Ты следил за мной?! Как ты мог?! – спросила я, в шоке от его поступка.

– Имею право. И возможности. Так что?

– Раз у тебя так много прав и возможностей, залезь в базу данных клиники и узнай все сам!

– Может быть я хочу, чтобы моя дочь могла довериться мне и поделиться своими проблемами.

– С какой стати?

– Нисаа, не смей! Знаю, я строг, но не бесчувственен. Мне не безразлично то, что с тобой происходит.

Сдержать себя было сложно, но, как бы сильно я ни злилась на отца, упрекать его в безразличии было бы нечестно. Он старался заботиться обо мне, даже несмотря на свой непростой характер. Только благодаря его усилиям я все еще жива.

– В последний раз, когда ты проводил мое полное обследование, – я прервалась, чтобы вдохнуть поглубже, – ты знал, что я не могу иметь детей?

– Это было известно еще с твоего рождения. Когда ты родилась, я и еще несколько хирургов целый месяц пытались заставить твой организм хоть как-то работать. Если прекратить микро-машинную терапию, то через час твое сердце остановится. Одна лишь генерация половых клеток из месяца в месяц для твоего организма сильный стресс, а зачатие ребенка для него и вовсе самоубийство. Даже имплантация недельного плода из тела Дайдзо убьет тебя.

Чертов комок в горле снова дал о себе знать.

– Зачем тебе дети, Нисаа? Да еще и от кого, от узколобого патрульного?! Кто из него выйдет, что хорошего он может сделать?

– Ни слова больше! – крикнула я. – Ты вообще его не знаешь и даже не пытаешься узнать!

– Подумать только, и ради этого ты собираешься бросить карьеру! Ты хочешь оставить мир без прогресса и инноваций, бросить созидание, чтобы стать порядочной домохозяйкой, ради того, чтобы… менять пеленки?! – сказал он, сморщив лицо в отвращении. Оставить потомство – это самое простое и бессмысленное, что может сделать современный человек.

– Значит вот как ты ко мне относишься?

– Это совсем другое, – возразил Кобэн.

– То же самое, – процедила я сквозь зубы. – Но выходит, что я эту простую и бессмысленную вещь сделать не в состоянии. Зато конечно, я могу сделать множество сложных, до которых никому нет дела! С меня довольно, отец, – произнесла я, выйдя за порог кабинета.

Кобэн быстро подошел и взял меня за руку. Я едва не ударила его за попытку остановить мой побег. Он повернул меня лицом к себе, держа руки за запястья, чтобы я не смогла вырваться. Я опустила голову, чтобы он не видел, как по лицу стекают слезы.

– Посмотри на меня, – сказал он.

– Отпусти! – вскрикнула я ломающимся голосом.

– Нисаа, мне жаль, – произнес он с несвойственным ему сожалением и сочувствием.

Я переборола себя и посмотрела на него.

– Это было важно для тебя, я понимаю. Но, быть может, тебе просто уготован иной путь.

Он отпустил мои руки, и они словно парализованные упали вниз, ударившись о бедра.

– Я тебе кое-что покажу, – сказал он, спешно разведя руки в воздухе. Он открыл свой огромный сложный интерфейс и начал что-то искать. – Вот, взгляни! – воскликнул он, повернув его ко мне.

Утерев ладонями слезы и пару раз шмыгнув носом, я посмотрела на открытый документ. Он специально остановился на той странице, где посреди текста были вставлены чертежи. Иначе я бы просто не поняла.

– Быть не может. Но ведь Система нестабильна. В одном кубическом метре пространства она уже перегружает серверы!

– Поэтому мы дадим ей больше места – всю планету и космическое пространство вокруг нее. Система сама станет своим же сервером.

– Я не могу поверить! Почему ты не показывал мне этого?

– Проводил проверки. И ждал подходящего момента. Только представь, весь мир будет окутан сетью, способной мгновенно перерабатывать и передавать данные.

– Эта технология разорит тысячи компаний разработчиков и производителей компьютеров. Они просто не позволят тебе этого сделать, поняв, что потеряют деньги.

– Мне все равно. Если они не сумеют адаптироваться, это их проблемы. Не забывай, где мы находимся, Нисаа. На Хариме в первую очередь создают будущее и только потом делают состояние.

– Но Консилиум…

– Консилиум дал добро и уже нашел нам двух крупных инвесторов. Но самая интересная часть вот здесь…

Кобэн быстро переключился на середину проекта.

– Это же реактивный двигатель! И проект космического корабля?

– Да. Первый слой тед-частиц будет воздушным, и мы сможем распылить его в атмосфере. Но второй, наиболее важный для стабильности Системы, нужно распылить из космоса. Гравитация планеты позволит равномерно распределить частицы во всех воздушных сферах за счет разной атомной массы, равной массе газов, уже содержащихся в этих сферах. Через месяц надо предоставить финальный проект, что является лишь простой формальностью. Консилиум хочет финансировать сборку двигателя и запуск корабля. Поэтому мне нужна ты, Нисаа.

– Зачем тебе я? У тебя целый штат инженеров.

– Неважно, сколько у меня людей, важно кто эти люди. Я хочу, чтобы ты возглавила проект вместе со мной. Это ведь твоя идея, ты помнишь? Я сделал двигатель по твоим наработкам. И все получилось! А еще на роль пилота требуется доброволец.

– Что?! Я не…

– Я не заставляю. Но неужели ты не помнишь, что сказала мне как-то раз в детстве? Вспомни, Нисаа. Ты станешь первым человеком в космосе и легендой этого мира на целые столетия. Ты сможешь изменить его навсегда.

– Но что, если ничего не получится?

– Ничего не получится только если ты скажешь «нет».

Непоколебимые

Год спустя…

У него всегда было много работы.

Он был человеком слова и дела, который не позволял себе расслабиться до тех пор, пока не будет выполнено все, что он запланировал или кому-то пообещал. Огороженный от внешнего мира голограммами документов и событиями, на которые нужно было обратить внимание, он почти принял участь отшельника, каждый день запираясь в своем по-королевски просторном и похожем на музей кабинете, работая допоздна.

Он хотел, чтобы хорошо было всем.