Дашка и Д - Дарья Светлова

На Флоресе Дашкина голова страдала. Дашка галопом промчалась по острову, надеясь догнать Демидыча, что стоило ей две бессонные ночи и триста долларов денег. Все напрасно. Демидыч, если и был на Флоресе, спрятался так, что следы его потерялись в портовом городе Энде.

– Я видел вашего друга, – сказал Дашке Ньоман, гид из местных. – На большом мотоцикле. Только было это пять дней назад.

Видели Демидыча и в мотоциклетном магазине «Хонда». Продавщица недовольно сказала, что приезжал тут один ненормальный, сфотографировал магазин и даже спасибо не сказал. Да, да, высокий, с бородой и с пузом. Пузо было показано двумя руками, размером с живот беременной женщины на седьмом месяце. Даже если девушка и преувеличивала немного, описание походило на Дашкиного мужчину, ради которого она уехала из Москвы, сдав квартиру и попрощавшись с тем, что считала своей жизнью.

За вдохновением Демидыч уехал или еще за чем, Дашка не знала. Последние два года он находился не в лучшей форме. Ряд событий затащил Демидыча в глубокую яму, откуда он смотрел на мир печальными глазами, не позволяя себе радоваться и решив, что для него в этой жизни ничего интересного не осталось. Демидыч завершил путешествие «Россия—Австралия», поселился в городе Перт и ждал лучших времен. С приездом Дашки он ожил и позволил себе влюбиться и поснимать. Только яма оказалась глубже, чем Дашка думала. Через полгода они переехали в Восточный Тимор, там Демидыч опять загрустил, перевел любовь в ранг партнерских отношений, отснятое раскритиковал и вернулся в горизонтальное положение. Валялся на диване, читал детективы, не работал и никуда не торопился. Но и удовольствия от этого не получал. Совесть за лень и бездействие корила, Демидыч нервничал, срывался, хватал старый фотоаппарат, шел на улицу, возвращался, ложился на диван и говорил «а чего здесь снимать, здесь снимать-то нечего».

Восточный Тимор вполне мог оказаться дырой, из которой не возвращаются. Но там, наверху, сказали – перебьешься. Просроченная виза, лихорадка денге и внезапно сломавшаяся камера заставили Демидыча встряхнуться, завести боевого коня и двинуться на запад. В Купанг, в Индонезию. Дашка пришлось дождаться, когда пройдет аллергия на укус неизвестного доктору насекомого, чтобы через неделю переехать в Купанг на автобусе. Вот и переехала. «Приезжаю пятницу тчк встречайте тчк». «Велкам, – ответил Демидыч. – Я где-то на Флоресе. А потом, наверное, сразу на Калимантан. Виза-то на два месяца, и это тебе не Тимор. За просрочку могут в дом-тюрьма посадить».

Дом-тюрьма. Опять. «Успокойся, – сказал Дашке друг, к которому она бежала за советом, если ситуация казалась безнадежной. – Дай ему время, пусть парень отдохнет от непрухи. Чего ты его ревнуешь к свободе. Она же статуя. Наберись терпения и не надо его искать. Понадобится ему скоро родственная душа, сам найдется».

Может оно и хорошо. Потому что при страдающей голове, душа Дашкина оставалась спокойной. Душа тихонько шептала, что ничего страшного не произошло. Как уехал, так и приедет. Тем более что тебе есть, чем заняться, а с Демидычем на хвосте придется жарить ему курицу и в тридцатый раз слушать одну и ту же историю. И перестроиться надо. Одно дело осесть в Дили. Другое – жить на маршруте, идти по дороге и все свое носить с собой. Планов творческих, действительно, было много. В Тиморе для них перспектив не было. Дашка не могла дождаться, когда они переедут в Индонезию, и из Дили1 два раза сбегала. Сначала на месяц на Бали – пришлось вернуться, дать ситуации еще один шанс. Потом на две недели в Москву – пришлось не только вернуться, пришлось прибежать обратно из-за Демидовской денге и осознания, что московская жизнь осталась далеко-далеко в прошлом.

Вот она, Индонезия. И вот он, Демидыч. Одна приветливо встретила. Другой преподнес неожиданный сюрприз. Так, что у нас? Переезд Флорес—Сулавеси?

Дашка подошла к ангелам, которых окружили подростки, практиковавшиеся в английском языке.

– Не волнуйся, миссис. Мы студенты.

Студенты были из группы поддержки острова Комодо. В кепках с комодскими драконами и с хорошим знанием английского. Другие подростки смущенно прятались за спинами студентов, но интерес к людям из другой страны перебарывал смущение. Они начинали говорить на бахасе, смущались еще больше, просили перевести и ждали ответа, смотря на тебя круглыми глазами и переминаясь с ноги на ногу.

– Меня зовут Даша. Я из России. Saya dari Rusia.

Дашка бахасу не учила, но отдельные фразы запоминались, почему бы не повторить.

– Я писатель. Пишу книгу про Индонезию.

O—o—o! Писатель! Россия! О—о—о! Как здорово! Владимир Путин. Мария Шарапова и Роман Павлюченко. И вдруг:

– Как вас зовут?

По-русски. И «как у вас дела».

– Россия – моя любимая страна. Я люблю историю. Россия – большая страна с историей. В мою школу приезжали русские. И я видел российский конкурс красоты. Потому что я очень люблю смотреть телевизор.

К списку типовых имен, включавших помимо Путина, Шараповой и Павлюченко Веру Звонареву и Гуса Хиддингса, прибавилась Мисс «Русская Краса». И несколько фраз на русском языке. Про телевизор тоже было подмечено верно. Ни вечера без телевизора – девиз любой индонезийской семьи.

– Ты писатель! – продолжил восхищаться подросток. – Писатель – это особенная профессия здесь. О! Я вижу по твоему телу, твоему прекрасному телу…

– ???

«Что-то я не поняла про тело».

– … что ты писатель. Как ты стоишь. Как ты смотришь. Ты серьезна. Ты наблюдаешь.

Пора бы уже научиться понимать все, что говорят, буквально. И в свою очередь выражаться правильно. Это в Москве в сказанном несколько смыслов. А здесь никто не хочет тебя обидеть, просто выражаются ровно так, как думают. Знакомый француз зашел в магазин и спросил у продавщицы, пожилой женщины: «У вас есть молоко?» «Нет, – ответила женщина. – Я слишком стара для этого». Она не пошутила и не обиделась. Просто ответила на вопрос, правильной версией которого была бы «Вы продаете молоко?».

Раз буквально, то и ангелов Дашка спросила напрямую:

– Привет! По-английски говорите?

Ангелы обрадовано закурлыкали.

– Билеты в каюту у вас?

– Нет, нет, эконом-класс.

– Эх, и у меня эконом. Ребята, вы не возражаете, если я буду держаться к вам поближе на корабле. Знаете, на всякий случай.

«Иначе я, пожалуй, не поеду. Слишком много народа, слишком страшна неизвестность, слишком много печали в мыслях. И Эдвин еще этот. Зануда приставучая».

От Эдвина пришла очередная смска. «Ты где?» В гнезде!

В истории с Эдвином крайним выступил Демидыч. К очередному его подробнейшему письму, полученному Дашкой перед отъездом из Дили, была прикреплена фотография унылого длинноносого мужчины на фоне круглого инь-янского знака. Демидыч утверждал, что сей мужчина является кладезю информации по Западному Тимору, а деверь его, мол, величайший специалист по икату2. И хостел у них в Купанге дешевый, не особо шикарный, но на несколько дней сойдет. Проведя по ошибке ночь в «Теддис-баре», в обществе огромных тараканов и оттопыренных проституток, Дашка пошла искать инфо-центр. Инь-янский круг был нарисован на двери открытого с двух сторон помещения на скалистом обрыве. Обещая вселенскую гармонию, знак стыдливо опускал наличие канализационного слива справа от помещения, двух запаршивленных собачек у входа и самого хозяина – доброго внутри, но потерянного и сбившегося с пути истинного, оттого печального, завистливого и недоверчивого.

– Привет, – сказал Эдвин Дашке, как будто знал ее всю жизнь, – Я тебя ждал. Приезжал тут твой бойфренд, нарассказывал всем, что должен с тобой встретиться через два дня. А потом взял и уехал. Как он мог тебя бросить? Он должен о тебе заботиться.

– Мне койко-место нужно в хостеле, – перебила Дашка, игнорируя высказывание про бойфренда. – Я в «Теддисе» переночевала, мне там не очень понравилось.

– Конечно, – сказал Эдвин, не отрывая глаз от компьютера. – Это место не для таких девушек как ты. Там одни проститутки.

И желающие воспользоваться их услугами, помятого вида пожилые австралийцы, которые настолько привыкли, что находятся на дне, что дно дном не считали и не делали никаких попыток подняться выше. Впрочем, они были приветливы. Только подходить к ним близко не хотелось.

– Я сейчас позвоню своему менеджеру и скажу, что ты придешь. Он просто менеджер, он на меня работает. Это мой хостел. Я ему зарплату плачу. А ты надолго к нам?

Дашка планировала уехать ближайшим паромом на Флорес. Хотя это было неумное решение.

– Когда следующий паром? Мы договорились с бойфрендом встретиться на Флоресе.