Много воздуха, или Не роман - Анна Пумалайнен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Возьми меня под руку, так будет удобнее – почти раздражённо сказал Мартин.
«А ведь и правда! Какая же я всё-таки…! Наверно он считает меня полоумной. Это моё вечное стеснение! Эй, Её Величество, моя внутренняя Царица, ну где вас носит?!» – пронеслось в голове Стаси.
Они знали, что между годами рождения в их паспортах помещается несколько лет, и её дата шла раньше. Женщину смущал не сам этот факт, а то, что она чувствовала себя скорее младше него и, как всегда, ужасно робко. «Боже, когда же пройдёт моя неуверенность, это вообще лечится?!» – думала она. А что думал об этом Март, оставалось только догадываться. Подходя снова к дверям её дома, они на пару мгновений повернулись друг к другу лицом, стоя совсем близко. «Интересно… – пронеслось у Стаси в голове – что он сделает?»
– В общем, я предлагаю тогда писать песни вместе. У тебя классно получается, – так и сказал, серьёзно глядя ей в глаза.
Стэйс автоматически протянула ему ладонь, которую он пожал… Если бы она собиралась создать рейтинг самых странных прощаний в своей жизни, то это заняло бы все три призовых места разом.
Кажется через день или два, Стася решилась написать Мартину сообщение без какой-то особенной цели. Это действие потребовало от неё немалой решительности, потому что она и сама не любила бесцельной болтовни, а предлога не находила.
– Привет. Как дела, как день прошёл?– был скудный результат её мозгового штурма.
– Привет, очень хорошо.
– Я очень рада…
– И я (smile smile).
Через пару молчаливых минут:
– Ты дома? Наверно тебе не удобно писать, тогда не пиши, – великодушно разрешила Стася.
– Мне удобно. Давай к делу, ты что-то спросить хочешь?
« Нет, ну ты это слышала?! Да как он смеет так со мной разговаривать?!» Но ответила только:
– Я хотела спросить: «как дела».
Поговорив в таком странном тоне ещё пару минут, он спросил:
– Есть прогресс в стихах, рисунках?
– В стихах – есть, я пришлю сегодня, если хочешь.
– Давай! – и они попрощались.
«Интересный тип» – подумала Стася уже в который раз, обтекая от ушата холодной воды, вылитой на её нежные чувства. «Ну, а что ты хотела?! Ты просто неплохо сохранившаяся тётя, а он… он – талантливый! Но ведь так даже лучше» – подумала Стэйс, ощутив комок пресного смирения где-то в горле. «В конце концов, никто никогда всерьёз не интересовался моими стихами, а ему они не только интересны, он пытается их петь, разве это не чудо? Чудо». С этими мыслями, Стэйс отправила ему несколько стихотворений, написанных за время их знакомства. О любви из них было лишь одно, даже скорее о том неясном сильном притяжении, которое она чувствовала возле его плеча. Ещё одно, при перечитывании утром показалось довольно наивным и нравоучительным памфлетом (боже, как стыдно!). Но третье ей по-настоящему нравилось! Утром Стася открыла телефон и увидела пришедший ночью звуковой файл: интересно, что это? Она надела наушники и включила трек. Это была песня на слова того самого, третьего стихотворения…
Давным-давно, по настоянию родителей, Стэйс занималась музыкой, она четыре года покорно ходила к учительнице фортепьяно, а потом бросила под предлогом, кажется, школьной загруженности, пожалев об этом значительно позже. Но музыку она любила всегда и непонятно от чего была уверена, что способна отличить хорошую от плохой. Эта была – хорошая, вне всяких сомнений.
«Когда же он успел? За одну ночь… Но какая песня получилась!» – думала Стася по дороге на работу, а так же в процессе и после… К ней пришло непривычное чувство. Не то, что бы её работы никогда не хвалили, но сейчас это было так, будто она нарисовала удачный рисунок, и вдруг пришёл кто-то и внимательно, с любовью вставил его в достойную раму, после чего хотелось только повесить на стену, отойти и тихо любоваться. Больше не трогать, ничего не менять! Редкое чувство совершенства.
Ей остро захотелось сказать об этом автору, сказать именно сейчас, как можно быстрее, иначе он подумает, что ей не очень понравилось, и что она позвонила через час, из вежливости! А ведь это совсем не так, а наоборот! Она, не думая, поднесла телефон к губам, нажала кнопку записи сообщения, и… «Очень… очень хорошо получилось» – услышала она будто не свой сдавленный голос. «Да, Анастасия Дмитриевна, Вы прямо «огонь»! Как только у Вас получаются такие яркие отзывы?!» – съехидничала она самой себе. И всё равно, даже не смотря на это, Стася была просто счастлива. Неужели эта песня получилась у него и у неё, у них? После, когда она немного пришла в себя и отправила ему более вразумительные слова восхищения, он прислал ей только пару скобочек улыбки, и ответил: «Ну вот, это наш с тобой первый плод». Так и написал. «Ну что ж, плод, так плод» – улыбнулась про себя Стэйс, – «в конце концов: я – женщина, он – мужчина».
Глава 4
«Dear passengers… – Новые поезда на этом направлении явно соревновались с самолётами в фешенебельности, – next station Sanatorsk» – Стэйс направилась к выходу.
«Алло, я приехала. Ты где? В центре меня ждёшь? А где у нас сегодня центр? Поняла, подойду минут через пятнадцать». И она зашагала навстречу Мартину, на ходу продолжая вспоминать.
… Пришла зима, они оба работали, и проживали каждый своё, в часе езды друг от друга. Время от времени он писал ей что-то вроде: «Смотри, что мне сегодня прилетело», и отправлял мелодию, а она подбирала слова. Это оказалось увлекательным занятием! Иногда тему стихов обозначал Мартин, но чаще смыслы сами просились к музыке. После этого даже усталая, с работы, Стася всегда немедленно принималась сочинять, отставив в сторону все дела. Иначе она просто не могла! Это нравилось и зажигало её.
Однажды, приехав в город по каким-то своим надобностям, Март позвонил и спросил Стасю, не хочет ли она прогуляться. Больше всего её удивляло то, что она выпаливала «да!» в ответ быстрее, чем успевала подумать хочет ли, может ли… Лихо передвинув всё намеченное на потом, через полчаса лихорадочных сборов,
