Холостяки и женщины, или Что сказал крокодил? - Станислав Афонский

Подозревать наперёд неведомо какую женщину и неведомо за что – не хорошо. Но вот же – пример перед глазами. А вот и следующий.

За ней как-то само собой закрепилось прозвище «Чудо-юдо». По сходству поведения персонажа сказки «Аленький цветочек»: существо чудищное есть, но его не видно. Может быть, она и не была таким уж чудовищем. Очень может быть, что очень симпатичная была дама. Но мы её не видели никогда. «Чудо-юдо» и всё. Сравнение, конечно, не ахти. Однако прижилось.

Наш товарищ хранил строжайшую конспирацию. Перед её приходом его одолевала сильнейшая нервозность. Он, как говорят индейцы племени маскишеев, терял лицо и хладнокровие. И требовал нашего немедленного исчезновения из квартиры. Куда угодно, но исчезните. Нашего – это четырёх человек. И мы исчезали. Ненадолго. Визиты Чуда были всегда краткими, как извержение гейзера. Краткими, но, вероятно, такими же бурными. После её ухода, такого же таинственного, нервозность товарища сменялась штилевой успокоенностью и томностью. Лица Чуда мы так и не увидели никогда. Из этого обстоятельства сделали выводы: или она щадит нас, не показывая своего страхолюдного личика, или кто-то из нас знает её, или её мужа. Да – она была женщиной семейной. И жила в соседнем доме, сопредельном с хлебным магазином… Вот в «него» -то и бегала «за хлебом», по пути заскакивая к нашему шалашу. В нём и познавала райские наслаждения со своим любовником на минутку. Заскоки случались и вечером. Но под каким предлогом – нам не известно. Женщины всегда что-нибудь придумают… Семёныч! Ты не бледней – это не про тебя, а про твоего знакомого, ей-ей… Я же говорю: о присутствующих не говорится. Давай-ка ещё пива выпьем…

Пока любовники наслаждались друг другом, мы, покуривая где-нибудь неподалеку, размышляли. Воображение рисовало нам и наше будущее… «Магазинов», хлебных и прочих, всегда больше, чем одна жена, плюс ещё и подруги, и прочие школьные друзья. Ей всегда есть куда сбегать. Окончатся «магазины» – размножатся «подруги». Если и эти исчезнут – другое что-нибудь появится…

Не живи мы в общежитии – никогда не знали бы некоторых деталей семейной жизни других мужчин… Утешала не вполне твёрдая мысль: ну не все же такие, да и мы – не из тех, которые бодаются… Уж мы-то, уж нам-то, уж с нами-то такого не произойдёт… С нашим-то опытом… Может быть. Но: «Всё быть может, всё быть может. Всё, конечно, может быть. Но одно лишь быть не может – то, чего не может быть»… И мы не спешили с действиями. Иногда торопились с выводами или выводы торопили нас… Семёныч! Да не бледней ты, говорю. Не бледней. Чего ты? Ей-ей. Мы же договорились: о присутствующих не говорится… Давай-ка ещё пива дерябнем…

А вот история поскучнее. В ней нет ни беганий «за хлебом» насущным, ни хождений «на обед» на койко-место в общежитие. Жена верна. В этом твёрдо был уверен Колька Соколов. Твёрже, чем таблица умножения с раз и навсегда установленным результатом. Если уж трижды восемь – так уж непременно двадцать четыре… Или срок восемь?.. Ах, нет – это восемью восемь… И требовала того же от мужа. А он курил. И ничего с собой поделать не мог. Что бы ни поделывал – всё равно курил. И не мог бросить. Ни жену. Ни курево. Правда, и особых причин не имелось бросать – здоровье вполне позволяло справляться с тем и другим… Иногда только пел старинную песню запорожских казаков – своих предков, про то, как некий казак променял жену на трубку, люльку, с табаком, тютюном, перед походом: «Мэни с жинкой не возиться, а тютюн да люлька казаку в походи пригодится». Однако, в походы не ходил. Разве только за куревом к соседнему киоску, метрах в пятидесяти от квартиры, где жил с женой и тёщей. Купив любимых сигарет «Прима», при хорошей погоде, закуривал на чистом воздухе и отдыхал, любуясь пейзажем и свежим дымом.

А вернувшись домой, заставал любимую жену в горючих слезах, а ненаглядную тёщу в истерике: «Изменщик! Бросил жену и семью! Куда ходил?! Чего делал?!!» Человека, прожившего в свободном духе общежития десять лет, вгоняли в шок и человек, не выйдя из него до начала трудового дня, делился своими впечатлениями о семейном счастье своём с нами… В итоге в шоке оказывалось уже несколько человек…

– Должно быть, он преувеличивает и утрирует, – раздумчиво усомнился Костя, тридцати с четырьмя годами возраста слегка полноватый черноглазый мужчина с кавказского типа лицом, трудно переваривая жуткий этот рассказ, после того, как Вячеслав пересказал его и в общежитии. – Не может того быть, чтобы по такому ерундовому поводу, да уж так убиваться.

– Может быть, и преувеличивает, – согласился тридцатитрёхлетний высокого роста плечистый Вячеслав, пригладив усы «бабочкой» и приподняв куцые брови над большими глазами. – Он же свои впечатления нам выложил, а они часто ярче бывают, чем само событие… Да, возможно, бабы эти не так уж и убивались, а спектакль разыгрывали – для острастки и внушения для. На будущее. Думал чтобы и осознавал: в семье, мол, живёшь, а не вольным волком на охоте за каблучными.

– Это с их стороны какая-то логика возможно возможна, специфическая. А с его стороны логика другая потенциально вероятна, – предположил Константин, слегка заплутав в терминах.

– И какая же? – поинтересовался Гена, тридцатилетний холостяк небольшого роста с рыжеватыми волосами ёжиком, курносым носиком и хулиганскими глазами.

– Очень простая: с какими же я дурами связался. И не в форме вопроса, а уже с готовым ответом. Ещё несколько таких «сцен» и можно опускать занавес: актёры разбегутся. Один-то во всяком случае… Он вполне может подумать, что от него таким образом хотят избавиться.

– Зачем же тогда устраивать спектакль? Прямо так и сказать можно: пошёл вон, – корректно предложил Геннадий.

– Так ведь спектакль интереснее. А потом это мы с тобой рассуждать можем, а женская логика – это в своём роде – нечто абсолютно не постижимое и не понятное. И логики в той их логике совершенно нет и быть не может, как сухости в воде, – авторитетно и образно заявил, как припечатал, Костя.

– А ты почём знаешь? – полюбопытствовал Вяч, – Или ты в прошлой жизни своей женщиной был и сохранил об этом нежные воспоминания, или в семейной жизни преуспел?

– Если бы преуспел, то среди вас, женострадателей, не находился бы. Я вообще женат не был… Навсегда, наверное, – пожал плечами Костя. – Просто слушаю, смотрю и анализирую. Чтобы потом не попасться, как мух в керосин.

– Что это за мух такой?

– Как что? Муха – она, а он – мух.

– А почему в керосин?

– Потому, что керосин на плаву не удерживает никого. Даже мух. Они, если в него попадают, – сразу на дно и не трепыхаются. Лучше и не попадать, а принюхаться заранее: не пахнет ли женитьба на таких бабах керосином…

– Между прочим, мужики, не так уж и нет логики в той истерике бабьей. Очень даже есть. Он, значит, за куревом ходил. А зачем ходило «Чудо-юдо», а? Говорило, что за хлебом оно ходило. А куда приходило?.. Вот то-то. А закати ей муж её благоверный скандал по этому поводу: заподозрил, допустим, мужик неладное что-то в поведении, благоверной же, супруги. Что бы она ему сказала? Возмутилась бы, надо полагать, до слёз – своих, уточним, для начала, а потом бы и его до них довела. И доказала бы ему, что логики в его словах нет ни на крошку. Отсюда, братцы мои благоверные, вывод, логический, или вопрос: не ходила ли и сама та, которая мызгала мужа своего за выход к киоску табачному, куда-нибудь «за хлебом», и опыт свой переносит на другого? Распространённое, кстати сказать, стремление: в чём грешен сам – в том и другого подозревать, – сказал Вячеслав, притушив при последнем слове сигарету в крышке от консервной банки вместо пепельницы.

– Почему рогатыми только мужиков называют? – после продолжительных раздумий резонно поинтересовался Гена. – А если мужик не со своей женой переспит, то у жены его рога не вырастают? Мужики, ведь, тоже «за хлебом» похаживают. Как и в молитве сказано. Православной: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Не буханку же и не батон она ввиду имеет, а нечто в переносном смысле. Женщина для мужчины – даже больше, чем хлеб. И уж ежели «даждь», то я прежде всего женщину себе и представляю, а не батон с изюмом. Хлеб можно и не есть, и ничего плохого с тобой от этого не случится. А вот если с женщиной слишком долгое время не… общаться, то возможно обессиливание от детренированности и полная дегенерация личности в целом и атрофия в частности. Это вам не корочку пожевать… Так бывают бабы рогатыми или не бывают?

– Я таких не видел. И под волосами у них не прощупывал. Но и мужиков рогатых не наблюдал. Но это не значит, что их нет. Выходит, и женщины рогатыми бывают, – с железной логикой установил двадцатидевятилетний Витя по прозвищу Слон, незадолго перед разговором освеживший свои извилины кратковременным сном, среднего роста плотный мужичок с лицом положительного киногероя и беспорядочной шевелюрой. Прозвище он получил не за величину объёма тела, а за медлительность его и толстокожие.