Холостяки и женщины, или Что сказал крокодил? - Станислав Афонский

Есть такая старая грустная притча о том, как некий молодой человек, преисполненный уверенностью и надеждами, отправился в путешествие по всему миру в поисках идеальной женщины. Много лет пришлось ему скитаться, преодолевая всевозможные препятствия, лишения и опасности. Во многих странах побывал. Множество женщин встретил… И, наконец, вернулся на родину. Один. Уже стариком. «Что же ты? – спросили его тоже постаревшие друзья, окружённые своими детьми и внуками. – Так и не нашёл идеальную женщину?» «Нашёл», – грустно вздохнул старик. «Где же она? Почему её нет с тобой?» «Увы, она тоже искала идеального мужчину…»

Итак, мы были холосты. На стенах нашей общежитейской квартиры висели два самодельных плакатика. Один не то, что гласил, а голосил – «Это вам – романтики, это вам – влюблённые!» и изображал сердце, прорванное кукишем. Подразумевалось, что его показывает нам государство вместо жилья и зарплаты, удовлетворившей бы наши романтичность и влюблённость. На другом красовалась надпись: «Нас – 16 миллионов!» Такова была официальная сумма всех холостяков страны. «Так почему же вы не женитесь?» – время от времени домогались от нас женатые соседи, с некоторой тоской в голосах. Тоска была понятна: иметь в соседях, дверь в дверь, здоровенных холостых мужиков – могло быть чревато в перспективе – мало ли что… Жёны-то невольно погладывают… И здоровенные мужики скромно, с достоинством отвечали: «Я не трус, но я боюсь».

Мы боялись. Это была почти фобия. Нет, не свободу утратить. Она, признаться, уже начинала оскомину набивать. Свобода быть одиноким радует не всегда. Общество друзей и товарищей – не совсем то, что необходимо всегда и без разнообразия. Но то, что мы слышали от своих женившихся соратников, знакомых и коллег, и чему свидетелями были сами, – не прельщало, не вдохновляло – ужасало. Не дай Бог, упаси и помилуй, отведи и избавь нас, грешных, от того же. Чур нас, чур… Спаси нас, сила крестная от нечисти бесовской. Мы, разумеется, все были закоренелыми атеистами, как считали, но страх был почти суеверный. Каким же образом ангелы, встретившиеся нашим приятелям, превращались в мегер неистовых и нечисть несусветную, если верить их словам? А мы, конечно, верили. И не только словам…

– А как не бояться, Назар Семёнович? – говорил Вячеслав соседу, имевшему молодую жену с очень выразительным, можно даже сказать многозначительным, вырезом на впечатляющей груди. – Вот послушай историю. Наш общий друг Арнольд Аристов являл своей внешностью почти точную копию легендарного артиста кино и покорителя сердец, и воображений большинства дам всех стран и народов удалого Василия Ланового. Находиться с ним в одной компании с девушками означало неизбежное поражение в их внимании, впадение в уныние и закомплексованность. Все они – ему единственному. Забыв о зловещем «зачем вы, девушки, красивых любите», девушки его любили или мечтали любить – кому как повезёт. Ему оставалось только выбирать уже заранее готовых к безоговорочному пленению поклонниц. Он и выбирал. Но не любил. Очередная отвергнутая задним числом вспоминала пророческие слова песни и страдала. Арнольд позволял вплотную восхищаться собой очередной жертве. Так и продолжалось до поры. А когда пришла пора – ахнули и его друзья. Она была идеальна и, в свою очередь, очень похожа на актрису Ларионову. Арнольда поздравляли и завидовали: «Ах, какая женщина – мне б такую». (Песни этой тогда ещё никто не сочинил, но мысль носилась в воздухе и в наших воображениях). Внешне пара смотрелась потрясающе.

Арнольд был счастлив и влюблён, и даже больше того – влюблён и счастлив. Она выглядела такой же. Холостяцкое общество наш общий друг покинул. Это всегда происходит автоматически: «женатики» переставали интересовать нас, мы – их. Семейных мы не приглашали даже в праздничные компании. И не даже, а тем более – чтобы не возникало незапланированных сцен ревности. Женатая пара в холостяцком кругу – явление взрывоопасное. Мало ли что супруге или супругу померещится… Или не померещится, а на самом деле случится – чрезмерное, по мнению супруга, внимание к супруге со стороны свободного «джентльмена удачи» или супруги к джентльмену… Извини, Семёныч, не в твой адрес… О присутствующих не говорится, как говорится…

Но вот прошло года два и наш «Лановой» вновь начал появляться в холостятской общаге… Да ты его, наверное, помнишь: высокий такой и сутуловатый на спину… Вот – вот – он самый. Грустный весь, а иногда и вовсе расстроенный приходил. Откровенно поведал: раскрасавица жена по вечерам зачастила к подругам. Подруги, видимо, действовали на неё очень благотворно: после общения с ними «Ларионова» приходила чувствительно навеселе и оказывалась абсолютно равнодушна к своим супружеским обязанностям и к его подвигам. Не говоря уж о добровольном и воодушевлённом их исполнении. «Лежит, – рассказывал Арнольд, – ручки на груди скрестивши, и мух на потолке считает. А первое время очень даже азартно лежала и не до мух ей было… Кроме этого, всем не довольна, всё ей не так, издевается….И дочери внимание уделять у неё времени нет – с „подругами“ общаться нужно». Вскоре развелись… Призадумаешься… От такого мужика жена гулять начала, а нам, серым, чего ожидать, если женимся?.. Мы ещё не разбираемся в лабиринтных сложностях женских симпатий и характеров. Не знали, что внешность лица мужика для женщинов – не самое главное: он, мы – мужики то есть, по их мнению, должны быть чуть посимпатичнее обезьяны – с нас и того довольно… А, стало быть, и для них. Мы о них со своих позиций… Поразмысливши, впрочем, так и с наших позиций бывает, что красота лица не всегда соответствует красоте головы…

А вот другая история… – Вячеслав закурил вторую сигарету. – Пара на пляже играет в бадминтон. Супружеская, очевидно, пара. Женская её половина хороша настолько, что наша группа, «великолепная пятёрка», на других почти обнажённых девушек, лежащих, сидящих, бегающих и ходящих вокруг, почти и не смотрит. Бюст, талия, попа, ножки… Но мужская половина пары ведёт себя как-то странно, на наш взгляд. Нас, впрочем, он совершенно не интересовал. Бросалось в глаза её недовольство своей половиной. Чем-то. То и дело просит его прекратить что-то делать, что ей очень не нравится. А он не прекращает. А она всё больше злится. Он всё больше её чем-то злит… Понаблюдав и уже влюбившись, я, помнится, прокомментировал: «Ну, ребята, этот мужик от своей половины когда-то чего-то дождётся. Доводить женщину до слёз чревато и глупо». Только не понятно было: чем же он её доводил? Ничего вызывающего с его стороны, вроде бы, не замечалось. Играет себе и играет… Молча. Но только, кажется, подчёркнуто молча…

Прошло недели две. В тот день я работал во вторую смену и наслаждался свободой действий до трёх часов дня. То есть, сидел на своей койке, как на самом комфортном месте в комнате, читал книгу и пополнял пепельницу новыми окурками. Время первый час. Стук в дверь. Иду открывать. Открываю и… Застываю в шоке. За дверью. Прямо передо мной – она. Та самая с пляжа. Во всей, только одетой, красе и без ракетки. Мгновенно утрачиваю способности говорить, мыслить и все остальные рефлексы. Мистика! Она, увидев моё состояние, улыбнулась так очаровательно, что я и устоять уже мог только с усилием. В этот критический момент из-за её роскошных волос появилась физиономия моего лучшего друга. Физиономия улыбалась, на мой взгляд, довольно-таки глуповато.

– «Привет… Войти-то можно? Что остолбенел?»

– «Да… Здрасьте, ребята… Проходите, конечно, чего спрашиваешь?»

– «Чего». Сам встал в дверях, как часовой возле винного склада или памятник командору».

Она вошла первой, пройдя мимо меня вплотную и пронзив насквозь током – мимолётным прикосновением своей упругой и напряжённой груди. Невзначай, разумеется…

Усадив её на стул перед неработающим последние месяца два телевизором, лучший друг отозвал меня на кухню, притворил поплотнее дверь и конфиденциально, вполголоса:

– «Слушай, ты бы не мог пойти прогуляться с полчасика – с часик, а? Пока у нас, понимаешь, обеденный перерыв, а?»

– «А на стол вам накрыть не нужно? Чего будете изволить откушать?»

– «Кончай ерничать. Некогда минут терять дорогих. Откушаем по плотски. Прогуляешься или нет, короче?»

– «Если короче, то как-то совсем не хочется… Но так уж и быть – валяй „закусывай“. Чем запивать будешь?.. А откуда закуска-то? Ты как с ней познакомился, каналья ты эдакий? Где?»

– «О подробностях джентльмены не говорят. Если только в общем, то чисто случайно: она к нам в институт устроилась на работу. Инженером по технике безопасности».

Сказать, что я позавидовал, значит не сказать ничего: я ревновал. Я же влюблён был в неё с того самого дня на пляже. Ну почему я не работаю там, где работает друг, или почему она не поступила к нам на работу? Что там царство? Его у меня всё равно нет. Что там все сокровища земли, при моём окладе о них и помышлять нечего. Что там… Да хоть жизнь свою заложить готов, чтобы на месте друга очутиться… Но пришлось уступать ему своё. Койко-место… И – тут же мысль о том, другом мужике – муже этой дамы. Вот уж на чьём месте никак не хотелось оказаться. Моя будущая жена должна была быть ничуть не хуже внешностью, чем обеденная подруга моего друга. Но внутренне – душой и прочими морально-нравственными качествами!.. Но как можно узнать неанатомические качества внутренностей? Я не знаю, чем досадил этой женщине её муж. Не смогу узнать и я тайных причин своей рогатости. Замычишь эдак, ненароком, а почему – так и не узнаешь. Не исключено, ведь, что и моя будущая «половина» способна будет пойти «пообедать» с чьим-нибудь другом в чьё-нибудь общежитие… Половинки – не всегда одно целое, порой и разделяются… И даже чаще, чем соединяются.