Челопарк - Наталья Рубанова

[ария Da capo]

         всё путаю сентябрь с апрелем,             да будто некролог пишу            себе самой на ложе… еле             заметно плачу, но дышу:взахлёб! внахлёст! на память — кожей…         как фильмографии их схожи,           как все лю. лю их хороши,             как за фонемами души —                         живой —            не найдено! сказалось«здесь и сейчас» (крохотка-шалость…),          и вот — каденция: попытка     в себя влюбиться — пытка, пытка!        блюду: «лю. лю себя, лю. лю»,          как попугайка… дура дурой,     кажусь шутам ферзём: фигурой                      дьявольски                       смешной                на шашечной доске                          пустой.

[k Zer0]

на сердце «плюс один» — смешно! — под сердцем — plus odin…         в архиве Ле[т]ка спит давно, в архиве — господин            и раб себе, и червь, и чёрт, и Deus, и порог,       и лекарь-кат, предатель снов, лататель нимф-Zero…

под сердцем «плюс один»… не то! дика под солнцем грусть.      латентный стон, фантомный блюз — и кожа наизусть:   всё как по нотам — не дыши… всё жёстко, жёстко, Брут…         я ставлю тихо на Zero… я помню: темный пруд,

              зрачки в зрачках, висок в виске да по-…                                         целуй —                                         листвы…       несмелый ветер в голове, в которой тир без «ты»не превратился в тлен иль в пыль, не обратился в грязь…  нежнейший космос — в той траве, что шила эту «связь»

             без выкроек и без лекал, изображая рай.     играй, живи, ликуй, мерцай… таков иллюзий край.        там, в за-небеснутом огне, не догорев, пишу         по своему же экорше, да — вопреки — дышу

    всему тому, что размозжить могло на «раз-и-два» —  «и-три»! зачёт, мой мир, зачёт, хоть кругом голова      от запаха палёных роз, от век, что на века        оставили Zero-листы и, упразднив слова,

 развеяли над Гангой то, что пеплом стать должно: благодарю, мой свет, за то, что кончилось кино —                     сыграли знатно, от души,                прости-прощай же! — «ни дыши…»                                       …                  время-времечко, смеясь,                  впереди Времён бежало.                  время-времечко! враньё.                      механическое жало.                  время-время, трын-трава:                  ты да я — «одно»? «одна»?..

[этим летом]

              миксолог слов?             фонем соузник?          наложница Его пера!    «в такую рань, да со двора…» —    ворчит мой персонаж устало,        а «я» — они? оно? он/а? — шепчу вослед строке: «как мало!..как безрассудно!..» — что ж… нага,    стою пред Ним, и нет ни кожи,                ни экорше,                ни головы…мой врач! мой Deus! мне дороже     объятий вечности — цветы,             что так хрупки,                 нежны,               беспечны,   что приживутся лишь в раю:    я не молю их о бессмертье,   а смерть придет — «заговорю»,     мой век, мой ток, двойник!                 сонетом                 мой сок             запеленгуешь                   летом.

[ashram]

      ашрамы под Бомбеем хороши,     шепнули, но не слышно ни души:  в планетке суши скальп свой засуши,      ну а шаманить — лучше в камыши,  чтоб летом кануть в Летку не пришлось,      чтоб Летке на лету всегда моглось,          а главное — хотелось… «якоря           магнитят занебесные моря» —      «такая рифма пошлая…» — «о, да!» —        «…что катится со щек одна вода:     бессолевой бесслёзнейший раствор —      в нем Deus Сам Себе и кат, и вор, —         стекает на смеющуюся грудь:  мне нравится размер — легко вздохнуть,        легко забыться и в кулак зажать,       да улыбнуться: «незачем рожать» —        как хорошо, что с л е в а не болит,        лишь камешек на шее чуть кровит             все эти сутки… полная чума,     когда в скворечне — шкурка лишь одна       своя — да кошки… верный человек!        вернее чёрной, видно, зверя нет,           а потому, прелестное дитя,         сегодня вновь забудемся, шутя:          ашрамы под Бомбеем хороши!         калькируешь ты камертон души,         шаманить убегаешь в камыши,          покуда спят людята-голыши —         (ты песен никогда им не пиши:       они для песен наших — малыши…).    «шампанского!.. имею здесь сказать,          что анахатку надобно связать   да вывезти — изжить, изъять, известь:        такая на сегодня бла-бла-весть».         ашрамы под Бомбеем хороши.дышать ли? свет мой, зеркальце… туши…

[зебры]

         ты понимаешь, о чём я,        ухмылку спрятав, молчу,        зачем спешу рано утром         на «тет-а-тет» к палачу,        к чему индийские юбки         да голограммные сны    в зрачках немой проститутки    с букетом вечным «Апсны»…

        ты замечаешь, наверно,       что этот «свет» не в себе,   коль плоть от плоти «кошерна»,коль плоть есть «фарш»… па-де-де     разметкой точной движений        приглушит лимфы язык,     чтоб погибающий «аффтар»    запрятал в gaster свой крик…          я обласкала сонеты,

           я обыскала слова —       в мои гротескные ветры          летит твоя голова  (под шёпот-шорох смущенья        соединяю мосты):   мы — сумасшедшие зебры,      мы пеленгуем на «ты»…

[masala-чай]

    на самокате — по нёбу. в кровь —      голый денёк. masala-чай.привкус чудных — про «лю. лю» — строф     запах унёс: «вот питьё. кончай».

     так пригублю виртуальный вкус       голографических нег в ночи:  «не погублю, — улыбнётся Ложь, —столько коанов на — ить…» — «лечи!»

  клетки грудные убоги. «грех»плоти и плоти — в тыл жалюзи:на самокате — по небу — Вошьедет за Солнцем. соль визави

память сжирает (двойной стандарт) —  я становлюсь голограммой букв:     в смех отраженья уходит art,в тень вечной Тени — аркан-Испуг…

«ну же: чапати, панир…» — «кирдык!» —«ахтунг. молись без лажовых слов.    ню- же денёк… masala-каприз…    койка. карниз. опечатка “love”».

[здравствуй, дерево!]

                 он не понимает,          чему ЭТИ так радуются                (впору рыдать) —                  вот и кричит,           кричит что есть силы —  кажется, лопнет вот-вот от боли:«скорей, тушка, скорее т у ж ь с я!»                         …   что за мерзкое улюлюканье,        шлепки, розы, ужимки?      да что за рожи, мать их,            его окружают?почему, чёрт дери, он опять оказался     в чьём-то «здесь и сейчас»?           как, наперёд зная,         чем се успокоится,  мог не сдержаться — тогда-а,         в тот самый момент,   когда произошло спаривание          и он, бедненький,       в который раз залетел?!        ах-с, какой жутенький,какой вкривь недеццкий фильмчик           ему показывают!киндерам до шестнадцати —     опс-топс-перевертопс!     кожа и кости грубеют,         голос ломается, сердце, как пишут дамки,      «рвётся на части»,   ну а душа и того хуже —       прячется в пятках:  «тушка, роди обратно!»                    …     ЭТИ ВСЕ охочи до мертвечины —вот и пичкают, пичкают аццким ядом:       тошнит… он закрывает глаза,но и с закрытыми видит: кишка-коридор,        дверь с табличкой директор,        ветхий ж у р н а л вахтёрас карандашом на верёвочке-поводке…                   он кричит,       не в силах остановиться:                 он не хочет —               нет! да! не-ет!       он — ясно? — не станет:            а вы как хотели? —         «да, нет, не станет!» —       носить треклятую форму         и клясться в верности         славненькому ученью!

             он лупит ножками,  он задыхается, отчётливо понимая,               что женщина,       которую и в прошлой любил,            уйдёт от него и в этой…ему кажется — так и есть? — он сходит с ума:              горы бутылок,     мелочь, клозет, клетушка,         томик Тимоти Лири            на подоконнике.                      …        выхода нет — табличка? НЕТ,                он всё понимает —         нужно снова учиться ходить,            а потом сразу — vлюди,                всегда наживую,потому как «завтра никогда не наступит»,   потому как — долги, кредит, я-ма,            ну и в кошмарике:                 «в поте лица            оплачивать будете         чудо-юдо-счета свои!»,                  а посему —             Борхес и Ницше,            трактаты и лезвия,                женщина в бе          да дом-сынчик-дерево:«здравствуй, ну здравствуй, дерево!»

ЧЕЛОПАРК