МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ - Энн Райс

- Вернемся, однако, к главному, - сказал он. - Меня начинает тревожить…

- Что?

- Не валяй дурака и слушай. На имя Доры положены деньги, которые никак не связаны с моим именем. Власти никоим образом не смогут наложить на них лапу, тем более что по твоей милости мне уже никто не сможет предъявить обвинение в чем-либо, не говоря уже о том, чтобы осудить. Всю информацию о них ты найдешь в квартире. В черных кожаных папках. Они в металлическом картотечном ящике. Вместе с корешками чеков и различными документами, касающимися купли-продажи картин и статуй. Все это ты должен сохранить для Доры. Это дело всей моей жизни, мое наследие. И отныне оно в твоих руках. Ты можешь выполнить мою просьбу? Ради Доры! Торопиться не стоит, да и нужды нет, ведь ты очень ловко покончил со мной.

- Знаю. А теперь ты просишь меня выступить в роли ангела-хранителя и позаботиться о том, чтобы Дора получила наследство в целости и сохранности, притом незапятнанным.

- Да, друг мой, именно это я умоляю тебя сделать. И тебе по силам выполнить мою просьбу. Кроме того, не забудь о Винкене. Если она откажется взять книги, хранителем их должен стать ты.

Он коснулся рукой моей груди, и я ощутил легкий толчок - как раз против сердца.

- Как только мое имя исчезнет с газетных страниц - если оно вообще просочится в прессу из досье ФБР, - ты передашь деньги Доре, - продолжил давать наставления Роджер. - Деньги всегда в цене, и они помогут ей создать собственную церковь. Дора умеет привлекать к себе людей. При наличии средств она самостоятельно справится со своей задачей. Ты понимаешь меня? Она сумеет добиться не меньшего успеха, чем Франциск, Павел или Иисус. Если бы не ее увлечение теологией, она давно уже стала бы харизматической знаменитостью. Она обладает всем необходимым для этого. Только вот слишком много думает. Теология отделяет и отдаляет ее от остальных.

Роджер вздохнул. Он говорил очень быстро, и меня вдруг начала охватывать дрожь. Я отчетливо ощущал исходящие от него волны страха. Но чего он боится?

- Вот, послушай, - сказал он. - Я хочу процитировать тебе кое-что. Дора упомянула об этом прошлой ночью. Мы с ней читали книгу известного английского газетного обозревателя Брайена Эпплъярда. Ты о нем слышал? Он написал книгу под названием «Постижение современности». Дора дала мне экземпляр. Там есть рассуждения, с которыми полностью согласна Дора… относительно того, что все мы «духовно обеднели»…

- Я тоже с этим согласен.

- Но речь шла и о чем-то еще - там было что-то относительно необходимости выбора. О том, что можно создавать теологические теории, но, для того чтобы, быть действенными, они должны исходить откуда-то изнутри, из самых глубин человеческой души. Я помню, как она это называла. Словами Эпплъярда. «Совокупность человеческого опыта». - Роджер умолк. Чувствовалось, что он растерян, что его мучают сомнения.

- Да, она ищет и жаждет именно этого. - Мне отчаянно хотелось успокоить его, заверить в том, что я все понимаю. - Она всей душой к этому стремится.

Я вдруг поймал себя на том, что вцепился в него с не меньшей силой, чем он в меня, и точно тате же стараюсь удержать его рядом.

Роджер смотрел в сторону.

Меня охватила невыразимая печаль. Зачем, почему я это сделал? Да, этот человек был мне интересен, я знал, что он порочен. Но как я мог? С другой стороны, что было бы, останься он рядом со мной таким, каков есть? Что, если бы он стал моим другом?

Ладно, это все детские рассуждения, эгоистичные и корыстные. Мы говорили о Доре, о теологии. Конечно, точка зрения Эпплъярда была мне понятна. «Постижение современности»… Я вспомнил эту книгу. Отыскал ее в глубинах своей бессмертной памяти и словно перечел заново.

Роджер молчал и не шевелился.

- Послушай, чего ты так боишься? - спросил я. - Пожалуйста не темни, не скрывай от меня ничего!

Я вцепился в него - грубо, бессовестно, но при этом едва не плача при мысли о том, что убил этого человека, отнял у него жизнь, а теперь отчаянно жажду только одного: как можно дольше удержать возле себя его дух.

Он не ответил. Но выглядел очень испуганным.

Оказывается, я вовсе не безжалостное чудовище, каковым всегда себя считал. Я не могу равнодушно видеть людские мучения. Я всего лишь проклятый упрямец, так и не разучившийся сопереживать страданиям других.

- Роджер! - взывал к нему я. - Посмотри на меня! Продолжай, не молчи!

Однако он пробормотал только несколько слов - что-то о Доре и о том, что ей, возможно, удастся найти то, что так и не смог отыскать он сам.

- Что именно? О чем ты? - потребовал я пояснений.

- Богоявление… - прошептал он.

О, это чудесное слово! Оно из лексикона Дэвида. Совсем недавно я слышал это слово из его уст, а вот теперь оно слетело с губ Роджера.

- Послушай, по-моему, они идут за мной, - неожиданно произнес он, и глаза его расширились. В этот момент он казался скорее удивленным, озадаченным, чем испуганным. Он прислушивался к чему-то. До меня тоже доносились какие-то звуки. - Помни о моей смерти, - ни с того ни с сего произнес он, как если бы в этот момент мысль о ней наиболее отчетливо возникла у него в голове. - Расскажи Доре о том, как я умер. Убеди ее в том, что смерть очистила оставшиеся после меня деньги. Ты понимаешь, о чем я? Я заплатил за это своей смертью. Деньги теперь чистые. И книги Винкена, и все остальное больше ничем не запятнаны. Представь ей все в самом выгодном свете. Скажи, что я искупил все свои грехи собственной кровью. Ты понял меня, Лестат? Используй все свое красноречие! Расскажи ей!

О, эти шаги!…

Отчетливый ритм чьих-то шагов… К нам медленно приближалось нечто… Приглушенный шум голосов, тихое пение, разговоры… Слов не различить… У меня так сильно закружилась голова, что я едва не потерял сознание и, чтобы не упасть, схватился за Роджера и одновременно за стойку бара.

- Роджер! - громко вскрикнул я. Посетители бара, конечно же, слышали мой возглас. Однако устремленный на меня взгляд Роджера был совершенно спокойным, а на лине его застыло удивленное выражение. Он был явно потрясен и озадачен происходящим.

Я вдруг увидел, как надо мной и над ним нависли огромные крылья, и нас окутала словно поднявшаяся из самых недр земли непроницаемая тьма. А затем возник свет! Яркий, слепящий свет!

- Роджер! - еще громче закричал я.

Шум голосов и пение становились оглушительными, а крылатая фигура все росла и росла.

- Не смей забирать его, во всем виноват только я!

Ярость заставила меня вскочить с места. Я был готов разорвать крылатое видение в клочья, если в том возникнет необходимость, - лишь бы оно отпустило Роджера. Однако я по-прежнему не мог отчетливо разглядеть таинственное существо. Равно как не понимал, где нахожусь в данный момент я сам. А видение наваливалось на меня, окутывало дымом, постепенно сгущалось, обретало непреодолимую мощь и постепенно поглощало, растворяло в себе призрак Роджера. И в центре видения вдруг возникло лицо - точнее, только глаза - гранитной статуи.

- Отпусти его!

Все вокруг смешалось. Не было больше ни бара, ни города, ни всего мира в целом.

А потом - чернота. И покой.

И тишина.

Впрочем, вполне возможно, что все это мне только почудилось, ибо на какое-то время я лишился чувств.

Я очнулся на улице.

Надо мной склонился перепуганный, дрожащий бармен.

- С тобой все в порядке, парень? - раздраженным тоном спросил он. Голос у него был гнусавый, крайне неприятный; черные плечи жилетки и рукава белоснежной рубашки припорошил снег.

Я молча кивнул и поднялся на ноги, чтобы дать ему возможность с чистой совестью оставить меня одного. И только тогда обратил внимание, что галстук мой на месте, пальто застегнуто и тоже покрыто снегом, а руки совершенно чистые.

Снегопад, хоть и не сильный, по-прежнему продолжался. Самый красивый снегопад, какой я только видел.

Я прошел сквозь вращающуюся дверь в отделанный плиткой холл и остановился у входа в бар. Оттуда мне было хорошо видно место, где мы только что беседовали и где на стойке все еще стоял бокал Роджера. За исключением того, что нас там уже не было, ничто в зале не изменилось. Бармен со скучающим видом разговаривал с кем-то и, похоже, не обратил внимания на то, что происходило вокруг; хотя он, наверное, все же заметил, как я поспешно, спотыкаясь, бросился прочь и выскочил на улицу.

«Беги! - кричала во мне каждая частица души. - Но куда бежать? Подняться в воздух? Не поможет! Оно мгновенно догонит тебя. Лучше оставайся на холодной земле».

«Ты забрал Роджера! Неужели ты преследовал меня только ради этого?»

Вероятно, я произнес эти слова вслух или сделал какое-то движение, потому что бармен вдруг поднял голову и посмотрел в мою сторону. Нет, вряд ли, я просто стоял и плакал. А рыдающий мужчина не может не вызвать интерес, тем более если этот мужчина такой, с позволения сказать, как я, - ведь наши слезы окрашены кровью. Надо бежать! И чем скорее, тем лучше!