Кошки бродят по ночам - Эрл Гарднер

На лице Берты одно выражение сменялось другим.

– Похоже, это вас удивляет, – сказал Селлерс. – Вам бы следовало догадаться, что у него есть сообщница.

– Почему вы так решили?

– Кто-то должен был напечатать на машинке его жены эти письма, и напечатать профессионально, кто-то должен был позвонить ей и вызвать в гараж. Это единственное слабое место во всей схеме. Ему нужна была сообщница. И если я найду эту женщину, – а я найду ее и заставлю говорить, – тогда я смогу обвинить Эверетта Белдера. Это тот случай, когда ясно, кто совершил убийство. Единственная проблема заключается в том, смогу ли я достать улики, которые докажут, что это преднамеренное убийство, и пошлют виновника в газовую камеру тюрьмы Сан-Квентин. Я, – продолжал Селлерс, – только хочу сказать вам, Берта, что если вы станете на моем пути и вмешаетесь с какими-нибудь уликами или еще раз спутаете мне все карты, то я разровняю вас не хуже парового катка. Это все. Теперь можете идти.

Глава 18

А что я с этого буду иметь?

Элси Бранд подняла голову, как только Берта открыла дверь.

– Доброе утро, миссис Кул.

– Здравствуй, – сказала Берта, прошла через приемную и опустилась на стул, стоящий около стола Элси. – Я выгляжу как божий гнев… И чувствую себя соответственно.

Элси улыбнулась:

– Я прочла в газете, что тело было обнаружено частным детективом, женщиной, которая работала по этому делу. Полагаю, что это потребовало большого напряжения. Вам удалось поспать?

– Я даже глаз не сомкнула.

– Неужели все так плохо?

Берта хотела что-то ответить, но передумала и вместо этого взяла сигарету.

– Я бы все отдала, чтобы здесь оказался Дональд.

– Да. Могу себе представить, как вам его недостает. Но ведь вы не работаете над этим случаем, не правда ли?

Берта молча зажгла сигарету. Элси продолжала:

– Насколько я поняла, Эверетт Белдер забрал у вас это дело?

– Элси, если мне не с кем поговорить, я тупею. Дело не в том, что ты можешь дать мне какой-нибудь проклятый дельный совет, – поспешно прибавила она, – но мысли всю ночь напролет бродили в моей голове. Я так глубоко увязла, что не могу выбраться и боюсь идти дальше.

– Вы хотите сказать, что глубоко увязли в деле Эверетта Белдера?

– В этом проклятом деле об убийстве.

– Полиция считает, что это убийство? Как я поняла из репортажа, это был несчастный случай. Она оставила мотор включенным…

– Полиция думает, что это убийство. Я думаю так же. И это и есть самое настоящее убийство. Я пыталась срезать углы и оказаться более ловкой – но запуталась.

– Я не представляю, как это может оказаться убийством, – сказала Элси. – Полиция в этом уверена?

– Уверена. Они знают, кто это сделал. Это вовсе не обычное дело об убийстве, где ты размышляешь, кто является виновной стороной. Здесь ты знаешь, чьих это рук дело, а он сидит за твоей спиной и смеется в рукав. И во всем этом проклятом деле есть только одно слабое звено, за которое я надеюсь ухватиться. Мне бы следовало пойти к сержанту Селлерсу и выложить на стол свои карты, но я боюсь это делать. Нужно было вовремя рассказать обо всем полиции, а теперь это может принять для меня скверный оборот.

На лице Элси выразилось сочувствие.

– Почему же вы не рассказали?

– Будь я проклята, если знаю почему, – призналась Берта. – Меня, конечно, встревожило, что сержант Селлерс выхватил у меня из рук третье письмо и не рассказал, что в нем было. Ну его к черту, он никогда и не расскажет. Тогда я подумала: «Хорошо, приятель, убирайся к дьяволу. В следующий раз, когда я попытаюсь помочь тебе выбраться, ты еще об этом вспомнишь!»

– Я отлично представляю, что вы чувствуете, миссис Кул. – И улыбка мелькнула в глазах Элси. – Тогда я решила, что сержант Селлерс что-то затевает.

– Мне было очень неприятно, – призналась Берта. – Я пораскинула мозгами и решила, что скорее увижу его в аду, чем удостою такой великой чести, как хорошая мысль о нем. Полагаю, что во всех неприятностях, свалившихся на меня, я могу обвинить Дональда.

– Зачем винить его за то, что вы получили ключ к разгадке?

– Я хочу обвинить его за тот путь, которым я ее добыла. Я привыкла руководить сыскным агентством. И никогда не думала противостоять полиции. Я никогда ничего не скрывала. Я потихоньку тащилась со своим маленьким сыскным агентством, зарабатывая небольшие деньги, и у меня на счету был каждый пенни. Потом появился Дональд.

Берта умолкла, делая длинную затяжку.

– Маленький мозговитый дьявол, – продолжала она. – Деньги для него ровным счетом ничего не значили. Он тратил их, как воду в жаркий день, и разрази меня гром, если у него не было сноровки, чтобы заставить их течь, как течет вода сквозь дырявую крышу. Я никогда в жизни не видела столько денег. И он никогда не играл по тем правилам, которые предлагали другие. Он был на две или три головы выше каждого, держал карты очень близко к груди, всегда готовый к заключительному яростному удару, который приберегал все это время, и лавина денег обрушивалась на нас, потому что он знал правильный ответ задолго до того, как кто-нибудь хотя бы начинал догадываться.

Ладно, мне надоело признание, что Дональд намного лучше меня. У меня тоже будет возможность играть, прижимая к себе карты, я просто буду молчать. Мне нужно бы говорить, а теперь говорить слишком поздно. Я схватила пчелу за жало. Я не могу ее отпустить и не знаю, что делать.

– Если вам нужно выговориться, то расскажите мне обо всем, – сказала Элси.

– Ее убил муж, и в этом нет ничего сверхъестественного. Дело в том, что он проделал это так умно, что его никогда не смогут обвинить в убийстве, даже если найдут доказательства. Но у него есть сообщница. И вопрос в том, кто она?

Элси Бренд улыбнулась:

– Понятия не имею.

– Когда я говорю, то мне становится лучше, – призналась Берта, – и мысли понемногу проясняются. У него есть сообщница. Одно время я думала, что это мать Карлотты. Однако у них противоположные цели.

– Она была здесь вчера?

– Да. Хотела узнать, кто парикмахер Белдера. И я узнала, за что получила пятьдесят долларов. После этого от меня требовалось позвонить по указанному телефону и назвать имя парикмахера.

– И у вас есть номер этого телефона? – спросила Элси.

– Есть, я его проверяла. Это кассовый отдел аптеки, которая находится в деловой части города. Кто-то ждал там моего звонка. Возможно, мать Карлотты.

Элси понимающе кивнула.

– Потом я попыталась представить, как это сделал бы Дональд Лэм. Я сказала себе: «Зачем ей нужно знать имя парикмахера Белдера? Какое он имеет ко всему этому отношение?» Я вспомнила, когда в последний раз я видела Белдера выбритым и причесанным, как после посещения парикмахерской, и мне это удалось – это было в среду утром.

Я пошла в парикмахерскую, где парикмахер, который управляет этим заведением, вспомнил, что Белдер был у него и, когда уходил, оставил свое пальто. Мне пришло в голову, что мать Карлотты знала об этом и хотела проверить содержимое карманов. Здесь я ее обошла. Я нашла в кармане пальто нечто такое, что является ключом к разгадке.

– Что же? – спросила Элси.

– Не скажу, – ответила Берта. – Я не скажу этого даже тебе, Элси. Не потому, что не доверяю. Об этом я не смею рассказать ни одной живой душе.

– Понимаю, – участливым тоном произнесла Элси.

– Это может помочь сержанту Селлерсу обвинить Белдера в убийстве, а может, и нет. Не знаю. Но уверена, что эта вещь очень нужна матери Карлотты. Я стащила ее прямо у нее из-под носа. Она не могла быть сообщницей Белдера, иначе не пришла бы ко мне.

– До тех пор, пока эта вещь находится у вас, вы лезете в петлю, поскольку такое положение выгодно для Белдера, – заметила Элси.

– Эта мысль пришла мне в голову около двух часов ночи, – созналась Берта. – Вот почему я не могла сомкнуть глаз.

– Почему бы вам не пойти к сержанту Селлерсу, выложить карты на стол и…

– Это логично, – сказала Берта. – Это то, что мне следовало бы сделать, что должно сделать рядовое сыскное агентство, и если я поступлю так, то прощай высокие гонорары. Мы навсегда останемся рядовым агентством. К черту все это. Мне нужно идти на охоту. Когда Дональд вернется, ему понадобятся деньги. И я к тому времени обязательно их добуду.

– Могу представить, что у вас на душе.

– Если я расскажу все сержанту Селлерсу, то он отберет у меня это дело. Он спустит на меня всех собак: почему я не сказала ему об этом раньше. Я буду свидетельницей в процессе об убийстве, и адвокаты начнут перемывать мне косточки, расспрашивая меня, почему я ничего не предприняла сразу, как только у меня появилась эта вещь. Они станут намекать, что в мои планы входил шантаж Белдера, а теперь вот я пытаюсь публично обвинить его в убийстве… Ну и все в том же духе, как это делается в суде.

– Знаю, – сказала Элси. – Я была один раз свидетельницей.

На минуту Берта задумалась.

– Ну, – сказала она, – я оттолкнулась от берега, и мне придется грести на собственной байдарке. Мать Карлотты знает, что я обошла ее и что вещь, которую она искала, у меня. Я надеюсь на то, что она попытается заполучить ее. Если Белдер узнает, что вещь у меня, то он… короче, попытается убить меня. В каком-то месте необходимо сыграть на противоположных интересах и подняться на вершину. А так дело выглядит совершенно безнадежным.