Кошки бродят по ночам - Эрл Гарднер

– Я расскажу ей, – сказала миссис Голдринг.

Берта выдавила из себя одобрительную улыбку.

– Полагаю, вы объясните свою просьбу, если только сможете это сделать.

Карлотта с ожиданием посмотрела на мать. Миссис Голдринг вздохнула, приложила платок к носу, потом опустила его и сказала:

– Полагаю, вы понимаете, что у мужа моей дочери, инженера по маркетингу, спекулятивный род занятий. Я не в курсе, что именно он делает, но, очевидно, берет на себя ответственность за распределение товаров, имея определенный процент с оборота.

Берта не стала терять время на комментарии, пока шли эти прелюдии.

– Конечно, в последнее время с торговлей не было никаких проблем, правда, несколько лет назад стало трудно получать материалы. У мануфактурного производства было больше рынков, чем они могли обслужить. Они не могли достать сырье для переработки, и Эверетт Белдер потерпел ряд серьезных неудач.

Берта кивком выразила свое согласие.

– Несколько лет назад он перевел все свое состояние на имя моей дочери.

Берта никак не прореагировала на эти слова, она просто сидела за столом, устремив мерцающий взгляд на миссис Голдринг.

– Конечно, – продолжала миссис Голдринг, – логично было бы предположить, что он перевел состояние на имя Мейбл с одной лишь целью – избавиться от кредиторов. Однако он под присягой заявил, что им двигали другие мотивы. Я не очень хорошо знаю закон, миссис Кул, но, насколько я понимаю, намерение, которое лежало в основе перевода, можно оспаривать и оспаривать. Если человек хочет обмануть кредиторов, перевод признается недействительным; если у него есть какие-то другие, законные намерения, то перевод поддерживается.

– А этот перевод поддержан?

– Да.

– Тогда, принимая во внимание смерть вашей дочери, состояние, которым она владела, было ее личным?

– Да, так.

– И оно значительное? – спросила Берта, осторожно прощупывая дорогу.

– Вполне, – ответила миссис Голдринг холодным тоном финансиста, который захлопнул дверь перед носом Берты Кул.

Некоторое время в кабинете царило молчание, потом Карлотта Голдринг поспешно сказала:

– На самом деле, миссис Кул, последние несколько месяцев Мейбл и Эверетт Белдер не очень ладили друг с другом, и когда у нее появились причины подозревать, что Эверетт… ну, вы знаете, что… Я хочу сказать, что он…

– Изменял жене? – помогла ей Берта.

– Да.

– Она думала, что он ее бросит, так что же случилось?

– Она составила завещание, по которому все состояние переходило к маме и мне, – безапелляционно заявила Карлотта.

– Как вы узнали?

– Она нам сказала. Во всяком случае, в телефонном разговоре с мамой она сообщила, что сделала это. Она знала, что ей потребуется два свидетеля. Видимо, одним из них должна была стать Салли Брентнер. Мы не знаем, кто был вторым.

– Где сейчас находится завещание?

– Мой зять его сжег, – произнесла миссис Голдринг. – Если мы сможем доказать, что это завещание было сожжено после смерти Мейбл, тогда мы сможем представить другое свидетельство, чтобы доказать его содержание, например, телефонный разговор с Мейбл.

– Каким числом датировано завещание? – спросила Берта.

– У нас есть основания полагать, что оно было составлено за день до смерти, шестого апреля.

От приятного предчувствия Берта стала похожа на херувима:

– Да, миссис Голдринг, думаю, что смогу вам помочь.

– Я так рада.

– Это так много для нас значит, – вставила Карлотта. – Вы просто не можете себе представить, какое это облегчение. Я говорила маме, что вы можете нам помочь. Я сказала: «Мама, если кто-нибудь и поможет нам, так это та восхитительная женщина с твердым характером, которая была в офисе Эверетта Белдера, когда я туда вошла».

Берта Кул взяла карандаш и тихонько покрутила его в руках.

– Ну, а теперь, – сказала она, – что вы хотите мне сказать?

– Мы просто хотим, чтобы вы рассказали моему адвокату то, что знаете, и дали предварительное письменное показание, а потом, когда вы подниметесь на свидетельскую трибуну, то должны будете засвидетельствовать, что видели, когда вошли в кабинет. Мы знаем, что Эверетт Белдер сжег завещание как раз перед тем, как вы с сержантом Селлерсом вошли в офис.

Берта боролась с явным недоверием:

– Вы хотите сказать, что я вам нужна как свидетельница, и это все?

Карлотта, улыбаясь, утвердительно кивнула:

– Понимаете, миссис Кул, в офисе Эверетта мы нашли пепел на маленькой каминной решетке. Сейчас эксперт изучает его, восстанавливает сожженный текст, чтобы можно было установить, что это завещание моей сестры. И этот пепел лежал сверху. Следовательно, завещание было последней бумагой, брошенной в огонь. Мы уверены, что Имоджен Дирборн знает намного больше, чем заявляет. Я боюсь, что добровольно она нам не поможет. Но мы уверены, что вы можете нам помочь, что вы вспомните, как в камине горели бумаги, когда вы вошли в кабинет. Это все, что вам нужно вспомнить, миссис Кул. Я вошла позднее и могу подтвердить, что в тот момент огонь…

– Подождите минуту, – сказала Берта, улыбка сошла с ее лица, взгляд стал холодным и тяжелым. – Что я с этого буду иметь?

Женщины переглянулись, потом Карлотта сказала:

– Гонорар свидетеля, миссис Кул… и мы оплатим то время, которое вы потеряете на встречу с нашим адвокатом.

Берта, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, произнесла:

– Вы пришли сюда только для того, чтобы договориться о свидетельском показании, не так ли?

– Именно так, – сказала Карлотта, еще раз включая на полную мощность свой темперамент. – Мы были бы, конечно, рады заплатить вам за время, которое вы потеряете у нашего адвоката. Я полагаю, это будет стоить пять или десять долларов. Конечно, это не кажется неожиданным и не может выглядеть так, словно мы пытаемся купить ваше свидетельское показание. Ведь мы не можем этого себе позволить, не правда ли, миссис Кул?

Обе посетительницы в течение секунды одаряли Берту обаятельнейшими улыбками. Берта сжала губы.

– Конечно, не можете, и по этой причине я не стану подтверждать, что какие-то бумаги горели на решетке. Я не пойду к адвокату и не буду свидетельницей.

– О, миссис Кул! Но мне казалось, что вы согласны помочь нам.

– Я сказала, что смогу помочь вам, если вы нуждаетесь в услугах детектива.

– Но нам не нужен детектив. Все уже готово. Наш адвокат говорит, что раз показание эксперта доказывает, что это было сожженное завещание, то расследовать больше нечего.

– Я полагаю, что адвокат работает за номинальную плату, – сухо заметила Берта.

– Он получит свой процент.

– И к тому же, если вы получите состояние, он будет действовать в качестве вашего адвоката в заверении копии завещания и в его официальном утверждении и получит еще один кусок, не так ли?

– Почему… почему, я не думала об этом. Он сказал, что часть этого состояния будет удержана по закону.

– Понятно, – сказала Берта с непробиваемой вежливостью. – Что ж, мне очень жаль, что я ничем не могу вам помочь… пока вы не почувствуете, что вам нужно собрать некоторые факты.

– Но, миссис Кул, у нас есть все факты. Нам нужен только свидетель для их подтверждения.

– Вы успели проделать огромную работу за то время, как была найдена ваша дочь, – заметила Берта. – Адвокаты, почерк, эксперты и тому подобное.

– Большую часть мы сделали раньше, до того как было обнаружено тело Мейбл. Я чувствовала, что ее убил Эверетт Белдер. Я была уверена в этом со вчерашнего утра. И я начала предпринимать шаги, чтобы убедиться, что Эверетт не исчезнет с чем-нибудь важным для извлечения выгоды из своего преступления. Мы обязаны вам, миссис Кул, что вы нашли тело Мейбл.

– Вы мне вовсе ничем не обязаны, – поспешно сказала Берта. – Я могла бы собрать для вас больше фактов, если бы…

– Наш адвокат, – мягко перебила ее миссис Голдринг, – говорит, что у нас есть все необходимые факты, и нам нужно только найти свидетелей, которые их подтвердят.

– Ему виднее.

– Но, миссис Кул, не можете ли вы подтвердить, что там горел огонь…

– Боюсь, что нет. Из меня получится плохая свидетельница, я страдаю аллергией на адвокатов.

– Наш адвокат сказал, что мы можем прислать вам повестку в суд, и тогда вы обязаны явиться. Он думает, что лучше сначала дружески побеседовать с вами.

– Моя память, – извинялась Берта, – никуда не годится. Никак не могу вспомнить, горел тогда огонь в камине или нет. Конечно, когда-нибудь я это вспомню.

Миссис Голдринг поднялась со стула и произнесла со сдержанной формальностью:

– Мне очень жаль, миссис Кул. Я надеялась, что мы можем рассчитывать на вашу помощь, не прибегая к повестке.

Берта Кул потянулась за корреспонденцией, лежащей на столе:

– Всего хорошего.

Она смотрела, как выходили ее посетительницы, потом, когда они прошли через приемную, Берта предалась страстному монологу, но, поскольку ей недоставало аудитории, ее речь была не эффективной.