Шопинг с Санта Клаусом - Елена Логунова

– Отметились, отметились! – успокоила его Ирка, постучав пальцем по монитору. – Смотри сюда. Как, ты сказал, звали того ночного жмурика из подводной сумки?

Определение было смутное, но Вадик расшифровал его без труда:

– Ты про нашего Юрика Солнцева? А что, он уже там?

В голосе коллеги усопшего отчетливо прозвучала корпоративная гордость – как будто одновременное попадание Юрика в мир загробный и в виртуальный делало честь оперативности СМИ, которое он представлял при жизни.

Новость про Юрика, переведенную Ксенией, прослушали с интересом. Широкой общественности сообщались сухие факты, дополненные коротким комментарием какого-то полицейского босса. В девятом часу вечера из-под моста через Шпрее была извлечена дорожная сумка, единственным содержимым которой было мертвое тело неизвестного мужчины. На костяшках пальцев его левой руки под густой волосяной порослью обнаружилась татуировка «Юрик», а на ручках сумки нашлись свежие следы клея. Резонно рассудив, что сумка совсем недавно совершила авиаперелет, неся на себе багажный билет, а в себе – нечто менее экстравагантное, чем хладный труп, спецы Крипо предположили, что и убиенный Юрик прибыл в Берлин воздушным путем. Имя покойника, начертанное кириллицей, указало поиску направление на восток. Изучив списки пассажиров бортов, прибывших из России и стран СНГ за истекшие сутки, сыщики отфильтровали всех Юриев, сопоставили их паспортные фотографии с застывшими чертами покойника и установили личность русского туриста Юрия Михайловича Солнцева. Подтвердило ее и сравнение биометрических показаний. Комментарий, сделанный по этому поводу полицейским чином, по сути представлял собой комплименты берлинским асам криминалистики и покойному русскому туристу, озаботившемуся своевременно оформить биометрический паспорт. «Этот положительный пример должен убедить всех сомневающихся в огромной пользе биометрического контроля», – назидательно резюмировал в итоге всем довольный полицейский босс.

– Интересное у них тут представление о хеппи-энде! – поежился Вадик.

– Извращенцы! – не задержалась с неоригинальной репликой Ирка.

– Ксюшенька, есть еще что-нибудь чрезвычайное? – спросил переводчицу оператор.

– Есть пожар, – доложила разведчица. – Ассоциируется ли у вас с пропавшей напарницей пожар?

Вадик в ответ кивнул так резко и глубоко, что, будь его подбородок поострее, он мог бы прокомпостировать себе кадык. Слово «пожар» (равно как «тайфун», «цунами» и «землетрясение») запросто могло стать вторым именем его напарницы.

– А что сгорело-то? – тоже встрепенулась Ирка.

– Пожар, возникший в результате неосторожного обращения неизвестного лица с пиротехникой, нанес серьезный ущерб офису второй национальной телекомпании Германии, – прочитала Ксения.

– Какой телекомпании – BDT?!

Ирка и Вадик одинаково сверкнули очами. Их горящие взгляды встретились (сообразительная Ксения своевременно пригнулась, уходя с линии огня) и взаимно аннигилировались.

– Неизвестное лицо, говорите? – с тяжким подозрением обронила Ирка, возвращая потухший взор к монитору.

А Вадик понимающе хмыкнул. Искрометность и зажигательность характера своей пропавшей напарницы он оценивал по высшему классу пожароопасности.

24

Руди Виккерс дремал в кресле, ожидая, пока эксперт сообщит промежуточные результаты своей работы. Полноценного заключения так скоро ждать не следовало, но для начала нужно было хоть что-нибудь. Хоть какая-то зацепка.

Касательно зацепок – во всех смыслах – наиболее перспективны были собачьи челюсти. Изучив их с дотошностью высокооплачиваемого дантиста, эксперт извлек застрявшие в зубах волокна хлопчатобумажной ткани и волоски, инородные собачьему организму. После их изучения специалистом Руди надеялся получить более или менее точное описание той части тела жертвы собачьего покуса, которая контактировала с зубами таксы, еще когда она была живой и здоровой.

Особую радость инспектору доставило обнаружение в пасти мертвого пса ничтожного по размеру, но крайне перспективного для генетического анализа лоскутка человеческой кожи. Правда, многоопытный эксперт поспешил разочаровать Виккерса, напомнив, что анализ на ДНК весьма недешев и никто не санкционирует его проведение без серьезных на то оснований. Руди ссылался на свою интуицию, но эксперта все равно не убедил. Будучи стопроцентным материалистом, тот полагал интуицию не более реальной, чем тень отца Гамлета.

Соседство негромко посапывающего Руди мирно работающего эксперта не раздражало. Он давно привык к периодическому присутствию в его кабинете гораздо менее приятных и куда более тихих компаньонов. В непродолжительные периоды отсутствия таковых компанию эксперту составлял скелет, размещенный в углу кабинета. Его череп приветливо улыбался, позвоночник крепился к вертикальной трубе отопления, а кости были широко раскинуты по стенам. Из-за этого скелет производил впечатление создания весьма добродушного, общительного, всегда готового заключить кого-нибудь в объятия. Привычка эксперта использовать голый череп костлявого компаньона как вешалку для головных уборов добавляла скелету подкупающей душевности. В настоящий момент он щеголял в красивом войлочном берете с красным помпоном. Берет, промокший под утренним дождем, вблизи горячей трубы быстро просыхал и красиво курился паром, из-за чего весело скалящийся череп имел некоторое сходство с готовящимся к извержению вулканом. Впрочем, этой мистически-оптимистической картиной в духе «Баек из склепа» никто не любовался: хозяин кабинета склонился над микроскопом, а Руди спал.

Дремать в вертлявом офисном кресле с низкой спинкой было ужасно неудобно. Пытаясь устроиться покомфортнее, Виккерс придвинул кресло к стене и вытянул ноги. Резко распахнувшаяся дверь стукнула спящего по щиколотке и провезла его ботинки по дуге. Вместе с креслом Руди повернулся на девяносто градусов и уткнулся носом в правое запястье скелета, что со стороны здорово смахивало на почтительное целование мощей. Вместе с шумом открываемой двери из коридора донесся бодрый голос комиссара:

– Здравствуйте, коллеги!

В следующий миг кабинетную тишь дополнительно нарушило горловое клокотание, напоминающее звуки, издаваемые засорившейся трубой. Импозантная пожилая дама, внедрившаяся в открытую дверь, замерла на пороге, прижав правую руку к левой груди так порывисто и крепко, словно этот пышный фрагмент ее организма внезапно превратился в воздушный шар, способный воспарить под потолок.

– О мой бог, кто это?! – проклокотала дама, тараща замутившиеся испугом глаза на высокое чело скелета, наподобие вершины Килиманджаро окутанное сизой дымкой испарений.

Комиссар, любезно пропустивший даму вперед, без ложной скромности принял обращение на свой счет и весело ответил:

– О, я вижу, тут у нас инспектор Виккерс!

Он без тени сомнений откликнулся на величественное «О мой бог!», хотя ростом не сильно превышал полевого суслика, сидящего столбиком. Оставаясь в коридоре, из-под локтя гораздо более высокой и обширной спутницы он видел главным образом вытянутые ноги Руди, которого легко опознал по неуставной обуви: любимые «ковбойские» сапоги инспектора Виккерса в Крипо были притчей во языцех.

– Как дела, инспектор? – добродушно поинтересовался комиссар непосредственно у сапог, по-прежнему пребывая в тылу корпулентной дамы.

– Превосходно! – откликнулся Руди хриплым спросонья голосом.

Едва разлепив глаза, он увидел прямо перед собой желтую костлявую пятерню и в полном одурении потряс ее в крепком рукопожатии. Необыкновенно отзывчивый на малейшее проявление дружелюбия скелет радостно затрясся всеми сочленениями. Корпулентная дама тихо пискнула и, опасно подгибая выпуклые слоновьи колени, пробормотала:

– Фриц, я, пожалуй, в другой раз...

– Магдалена, другого раза не будет! – весело возвестил комиссар и с усилием пропихнул нерешительную даму внутрь. – Наш лучший эксперт Шмидт завтра нас покидает!

Эксперт Шмидт назавтра уходил всего лишь в отпуск, но созерцание пугающе вздрагивающего скелета закономерно навело фрау Магдалену на мысль о более далеком и притом безвозвратном путешествии. Услышав, что говорят о нем, эксперт отклеил глаз от окуляра микроскопа и обернулся. Фрау Магдалена увидела натруженное слезящееся око, обведенное красной кольцеобразной вмятиной. Второй глаз эксперта был мучительно зажмурен. В целом разностильные зрительные органы смотрелись очень нездорово и замечательно подошли бы к живописному образу циклопа, страдающего жутким коньюктивитом. Поверить в то, что лучший из экспертов уже находится на пути в мир иной, было нетрудно.

– Шмидт, дорогой! – игнорируя приветливо волнующийся скелет, обратился комиссар к циклоповидному эксперту. – Пока вы с нами, помогите этой милой даме в одном важном деле.