Взмах ножа - Стивен Соломита

Джордж Морган вышел к камерам, вспышки ослепили его со всех сторон. Лицо его казалось невозмутимым, губы крепко сжаты. Этот чернокожий полнеющий мужчина выглядел серьезным на всех торжественных мероприятиях. Карьера давалась ему нелегко. Он начинал в одном из самых криминогенных районов Бруклина, в системе гражданской службы продвинулся до чина капитана, а уже потом получил назначение на должность инспектора и вслед за тем — комиссара. Мэр просил его быть кратким, держаться ближе к делу и подробно отвечать на вопросы. Жители Нью-Йорка, как заявил его честь, должны чувствовать, что городские власти — его власти — принимают решительные меры.

— Дамы и господа, — начал комиссар. — Я начну с краткого заявления, а затем отвечу на все ваши вопросы. На текущий момент пятьдесят человек постоянно занимаются расследованием преступления и поисками преступников. Количество наших сотрудников, занятых этим делом, будет увеличиваться по мере расширения поисков. Вознаграждение за информацию, способную оказать помощь следствию, составляет пятьсот тысяч долларов. Номер телефона мы назовем по окончании пресс-конференции. Подняты все дела, касающиеся подпольной политической деятельности. Мы проверяем все подозрительные факты и лица за последние десять лет. Каждый, кого мы сумеем уличить хотя бы в косвенных связях с политическими радикалами, будет вызван и тщательно допрошен. Каждый, кто вызывает подозрение, будет задержан. Сейчас изучается территория, прилегающая к площади Геральд. По сантиметрам. Мы допрашиваем всех, кто был в непосредственной близости от места происшествия до или сразу после взрыва. И мы обращаемся с просьбой ко всем, кто там был, прийти и рассказать нам, что они видели. И предоставить нам право судить, что важно, а что нет. А теперь ваши вопросы.

Репортеры, по сложившейся традиции, стали выкрикивать свои вопросы, комиссар, по той же традиции, выбирал те, что были для него удобнее других, повторяя вопросы вслух, прежде чем ответить, чтобы всем было понятно, о чем идет речь.

— Производятся ли аресты или таковые планируются? В данный момент мы только начали собирать показания очевидцев, и у нас нет оснований для того, чтобы приступить к арестам.

— Да, бомба была заложена в грузовик, перевозивший кислород. Водитель погиб на месте. Мы допрашиваем всех работников компании «А & S», которой принадлежал грузовик, а также всех, кто посещал компанию в день взрыва.

— Вы имеете в виду деятельность Федерального бюро? Как вам известно, этим делом занимается агент Джордж Бредли, и все вопросы лучше адресовать ему. Однако позвольте уверить вас, что мы действуем в тесном сотрудничестве с ФБР и будем продолжать совместную работу и впредь.

— ЦРУ? Насколько мне известно, ЦРУ не занимается внутренней политикой. С другой стороны, федеральные агенты всегда сотрудничали с разведкой, поэтому снова рекомендую вам обратиться с этим вопросом к агенту Бредли.

— Законные основания для задержания подозрительных личностей? Ситуация критическая, мы обязаны принимать чрезвычайные меры. Мне только остается надеяться, что адвокаты радикалов не начнут борьбу за своих клиентов и не вынудят нас через суд освобождать подозреваемых.

Когда комиссар Морган закончил выступление, «Американская красная армия» разразилась аплодисментами. По случаю такого праздника Музафер приостановил действие «сухого закона», и в комнате Эффи валялись упаковки пиццы и блюд китайской кухни, пустые пивные банки и бутылки из-под шампанского.

— Все, как я ожидал, — гордо заявил Музафер. — Демократия — это кость для их несчастных, отданных в рабство собачек. Я… Ай! — Он отпрыгнул, пытаясь увернуться от ледяной струи пива, которую направила на него Тереза.

— «Все, как я ожидал», — передразнила его Тереза. Эффи расхохоталась. — Все. Все.

Порядком набравшись, как и остальные члены «Красной армии», за исключением Джонни Катаноса, Эффи не обращала внимания на залитый пивом ковер. Она сидела на диване рядом с Джейн и в одной руке держала кофейную кружку, из которой обе пили шампанское, а другой показывала на телевизор.

— Этот козел как будто на нас работает. А что, если они сообразят, что весь этот трам-тарарам устроил вовсе не обкурившийся хиппи?

— Тогда они начнут массовые аресты, — ответил Музафер, отбирая у Терезы банку пива, — а когда…

— Хватит болтать, — крикнула Джейн. — Поставь кассету.

Все повернулись к ней. Пару часов назад она требовала, чтобы ей разрешили приготовить ужин.

— Я немного перебрала, — она обращалась к Эффи, — прости.

— Давай кассету, правильно. — Музафер достал кассету и вставил ее в видеомагнитофон. На коробе было написано: «День 1. 18.00/21.30». Музафер нажал кнопку, и почувствовал, что все внимание в комнате приковано к видеозаписи.

После взрыва все три крупнейших телеканала прекратили вещание. Они объявили, что это акция, призванная почтить память погибших. Но никто в Нью-Йорке не выключил телевизор. Сразу две команды телеоператоров — одна из ABC, другая из NBC — оказались в час трагедии в универмаге «А & S», где должны были снимать пасхальные сюжеты, и полицейским понадобилось добрых полчаса, чтобы оцепить место происшествия, потому что операторы не уходили и снимали эту бойню, не прекращая съемки, даже когда их за руки оттаскивали в сторону. И то, что они сняли, оказалось невероятным. Весь Нью-Йорк не отрывался от телевизоров, став свидетелем ужасающей вакханалии огня, способного расплавить сталь.

Музафер тоже не смог сразу покинуть место происшествия. Он смотрел, как съезжаются полицейские, пожарники, как прибывают машины «Скорой помощи». Смотрел до тех пор, пока площадь только отдаленно уже напоминала объект жуткого теракта. Джонни с трудом удалось затащить его в метро, чтобы скорее скрыться. По дороге домой они зашли в магазин, где Музафер купил дюжину чистых видеокассет, Затем, дома, он включил телевизоры в каждой квартире и записал передачи по всем трем каналам, передававшим новости об их победе. Даже если «Красной армии» больше ничего не удастся, это будет самый крупный акт терроризма в Соединенных Штатах, считал Музафер. Но, конечно, это было только начало.

На экране медэксперт доктор Дейвид Чанг, маленький лысеющий мужчина, снял очки и стал объяснять причины трудностей с опознанием погибших.

— Обычно, — видимо, от волнения он говорил неестественно бодрым голосом, — в случае убийства тело подвергается вскрытию, но вследствие масштабов трагедии тела будут передаваться родственникам сразу после опознания. Само опознание будет производиться, если это возможно, родственниками или в соответствии с найденными документами. Если же тела… — Он замолчал на миг, словно сейчас только осознав смысл того, что он, собственно, объясняет. И когда заговорил снова, то заметно приглушил голос. — Есть люди, обгоревшие до неузнаваемости. Все документы, если таковые были, сгорели вместе с ними. В этих случаях опознание будет производиться по зубам, татуировкам, может быть, по каким-то драгоценностям, если они сохранились. Словом, любая, самая малая деталь, найденная на месте происшествия, будет исследована. Но на это потребуется много времени.

— Мы это уже видели, — громко сказал Джонни Катанос. — Давай другую. Вот эту. — Он протянул кассету. — Это сегодняшние новости.

Тереза замотала головой.

— Вечно, Джонни, ты все веселье испортишь.

Джонни спокойно взглянул на нее и подошел к телевизору.

— Заткнись, Тереза.

Музафер не любил вмешиваться в личную жизнь членов своей команды, когда это не мешало делу. И все-таки он пожалел, что не прекратил пьянку. Ему самому, конечно, ничто не угрожало, но это был его проект, и ситуацию следовало контролировать постоянно.

— Музафер, посмотри и скажи, если это неинтересно. — Джонни подошел, обнял Музафера за плечи и повалил на диван рядом с Джейн. Он чувствовал, как араб сопротивляется. Музаферу не нравилось, когда с ним так обращались, но алкоголь и присутствие двух женщин, между которыми он оказался, расслабляли.

Включая запись, Джонни предупредил:

— Если это не лучшее из того, что мы видели, кастрируйте меня. — Он положил руку на спинку дивана так, чтобы локтем коснуться шеи Музафера, и затем улыбнулся самой привлекательной улыбкой, на какую был способен. — Клянусь Богом, Музафер, когда я это увидел, чуть не умер от счастья.

Шестиминутный репортаж и на самом деле был уникальным. Речь шла о заброшенном доме в северной части Пятой улицы в Гринпойнте, в Бруклине. В двух кварталах от реки, менее, чем в полумиле от перенаселенного Манхэттена. Владельцы дома, Гидо и Джованни Парильо, бесследно исчезли, взвалив на городские власти заботу о тысячах пятидесятигаллоновых баков токсичных отходов. Это был обычный коктейль диоксина, гидрохлоровой кислоты, цианида и всего прочего, но, кроме того, там обнаружили пять тысяч баков нефтяных отходов, смешанных с неопознанными до сих пор взрывчатыми веществами. Если нефть воспламенится — хотя поджечь отходы достаточно сложно, со знанием дела заявили журналисты, — может произойти взрыв, дым которого застит все вокруг до самого Бхопала в Индии. И что самое скверное, ликвидацию отходов невозможно начать, пока не обнаружатся владельцы или же дом со всем имуществом не будет конфискован. В любом случае процесс растянется на многие месяцы.