Взмах ножа - Стивен Соломита

— Да ты с ума сошел, — кричал Паули. — Шестьсот долларов за такую машину? Да за такие деньги ты и двигатель не купишь.

— В моей стране, — начал сенегалец, — за такую машину и трехсот не дадут.

— Не морочь мне голову, — застонал Паули, отвернувшись и сделав вид, что прекращает разговор. — Ты приезжаешь сюда, потому что у себя ты и десятки бы не заработал на тележку. А здесь хочешь все получить задаром. Дешевле не найдешь.

Обсудив форму оплаты, быстро сошлись на том, что лучше всего наличными, и тут же начали ссориться из-за размера залога.

— Эй, Паули, — крикнул Мудроу из-за плеча сенегальского дедушки. — Можно тебя на пару минут? Ничего особенного, просто я спешу.

Покупателей это бесцеремонное вмешательство в торг возмутило, но Паули сразу осадил их:

— Этот парень из полиции, и он мой друг, так что придется немного подождать.

При слове «полиция» сенегальцы притихли. В их стране полицейским почти поклонялись, а такое понятие, как «гражданские права», они еще не успели освоить.

— Привет, сержант, — сказал Паули, протягивая руку. — Я все знаю. О том, что произошло. Я захаживал в этот бар, Риту там все любили, она была замечательная женщина.

— Я это знаю, Паули. И все это знают. И ты понимаешь, что я этого так не оставлю. Я найду этих ублюдков.

Паули кивнул: для людей, отвергнутых обществом, месть — всего лишь норма.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Мне нужна машина. На несколько недель. Может быть, месяцев.

— Ты пришел по точному адресу. У Паули Коралло машин хватит.

— Взаймы.

— Нет проблем. Вернешь, когда сумеешь.

— Что-нибудь поменьше и помощнее. Мне придется хорошо покататься.

Тем временем сенегальцы, собравшись с мужеством, незаметно окружили их, не обращая внимания на Мудроу.

— Шестьсот пятьдесят, — закричали они хором, — давай условимся, шестьсот пятьдесят. — Даже сгорбленная, вся в морщинах бабушка участвовала в этом хоре. Присутствие полицейского их уже не смущало. Паули беспомощно посмотрел на Мудроу.

— Ну что, — спросил Мудроу, — может, забрать их?

— Забирай, только всех сразу, — усмехнулся Паули.

— Нет, нет. — Самый молодой из сенегальцев потянулся к карману тем стремительным движением, которое так раздражает полицейских, и Мудроу наставил свой пистолет, прежде чем все поняли, что, собственно, происходит.

— Не двигаться, — выкрикнул Мудроу, догадываясь без труда, чем бы обернулась его шутка, если бы у кого-нибудь из этой публики было оружие.

— Не надо, не надо, — взмолилась пожилая женщина. — Ахмед, покажи иммиграционную карточку. Все легально. Не надо ареста.

Ахмед тут же стал демонстрировать маленькую зеленую карточку, но Мудроу не обратил на нее внимания.

— Ну ладно, Паули, — вздохнул он, — заканчивай с ними.

Он отошел в сторону и прислонился к стоявшей там машине, ожидая, когда Паули разделается со всем этим. День был теплым, но к вечеру заметно похолодало. Через четверть часа, в течение которых Мудроу был вынужден выслушать еще десяток соболезнований, Паули освободился и подошел к нему.

— За такие деньги, — он извинялся и в то же время иронизировал, — лучше бы ты их убил. Теперь скажи, когда тебе нужна машина?

— Завтра утром.

— Хорошо, у меня есть то, что тебе нужно.

Они пошли по Одиннадцатой улице и свернули на авеню А. Там стоял «бьюик» 1974 года. На лобовом стекле темнела трещина на уровне глаз, виниловый верх был изрядно потрепан, но оборудование внутри в полном порядке, если не считать водительского сиденья, набитого газетами и, несмотря на это, продавленного до самого пола.

— Бери эту. По двум причинам. Во-первых, у нее мотор и передача отличные, бегает, как надо. Будто вчера с конвейера. Во-вторых, перерегистрация — через шесть недель, собирать штрафные талоны на парковку тебе не придется. Что скажешь?

— Отлично, Паули. Знаешь, я так тебе благодарен.

— Да брось ты, — перебил Паули. — Ты меня так часто выручал. А главное — Рита. Я думаю, сколько раз мы виделись в этом баре? Наверное, тысячу. Рита была совсем своя. Прикончи этих подонков. Кожу с них сдери.

— Именно это я и собираюсь сделать.

— Отлично. Приходи завтра утром, получишь ключи и документы.

— Спасибо, Паули.

По авеню А Мудроу прошел до площади Святого Марка и срезал угол к Третьей авеню, где находился крошечный магазинчик, торговавший всевозможными картами, от старинной — ручной итальянской работы — карты Антарктики до толстенного атласа мира. Там он приобрел подробную карту всех пяти районов Нью-Йорк-Сити.

Затем он снова взял курс на восток, а именно в винный магазинчик на Седьмой улице, по интерьеру напоминавший банк. Стены его были обиты толстыми металлическими листами — прострелить их могла разве что гаубица. Владелец магазина, Эл Берковиц, не вынимая вечной сигары изо рта, завел свою пластинку:

— А, вот и капитан пожаловал.

— Хватит, Эл.

— Если бы ты послушал меня двадцать лет назад, ты бы уже был начальником. И ездил на лимузине.

— А твой лимузин где?

— Откуда ты знаешь, на чем я езжу? Ты что, ясновидец? Я живу в Нью-Джерси, а не в такой дыре. С какой стати я буду таскать сюда все, что у меня есть. — Он немного помолчал и тихо сказал (а это было так на него не похоже): — Я сочувствую тебе, Стенли.

— Спасибо. Дай бутылку «Олд Кроу».

— Пойло. — Старику хотелось поскорее вернуться к привычному своему угрюмству. — Все пьешь эту дрянь и смотришь, как тебя на кривой кобыле объезжают. Ты же был лучшим в участке. О тебе легенды ходили.

— Они и сейчас ходят.

— Ты же меня понимаешь?.. — продолжал Берковиц, засовывая бутылку в бумажный пакет. — Ты всегда был лучшим. Стенли не проведешь. Боже сохрани, учить Стенли уму-разуму. Великий детектив. Но почему Стенли до сих пор сержант? Я знал твою мать девочкой. Мы росли вместе. А теперь я живу в Нью-Джерси, а ты все торчишь в Ист-Сайде.

— Смени пластинку, Эл, — вздохнул Мудроу. — Каждый раз одно и тоже. Смотри, а то я найду себе другой погребок, и ты разоришься. — Он направился к дверям, но старик, яростно жевавший сигару, не мог стерпеть последних слов.

— Я здесь уже пятьдесят лет. Я похоронил жену и детей, даже они не могли заставить меня уехать отсюда. — Он качался, как игрушка-неваляшка, из стороны в сторону. — Меня грабили пятнадцать раз, но я все оставался. У меня голова в шрамах, но я здесь. А ты…

— До свидания, Эл.

Теперь, тщательно подготовившись, Мудроу двинулся к дому, обдумывая стратегию поисков. В квартире он развернул карту и повесил ее на самой большой стене, тщательно разгладив на сгибах. Затем налил полстакана виски, поставил его на стол рядом с блокнотом и принялся за работу.

Прежде всего он записал все, что знает об «Американской красной армии», начиная с убийства Рональда Чедвика и заканчивая взрывом на площади Геральд. Затем прикинул, какое оружие может быть у террористов. Записал.

Он знал, что по крайней мере трое из банды — белые. По одному из них данные шли сразу из трех источников: в Куинсе — Пако Бакили; билеты, найденные у Энрике Энтадоса, и Френки Бауманн. Он знал, что все их действия направлены на Нью-Йорк. Он располагал идентификатом на каждого — на Джонни Катаноса и двух женщин. Портреты еще предстояло передать Андре Мак-Корл, художнице, — она жила в его районе, — чтобы приблизить их к реальным лицам и затем распечатать на ксероксе и раздать полицейским.

Это было все, чем располагал Мудроу, — пусть немного, но достаточно, чтобы спланировать свои действия. Он исходил из того, что террористы находятся в Нью-Йорке, в одном из его пяти районов. Это было самым нелогичным звеном в цепи его рассуждений, но некоторые факты косвенно это подтверждали. Тем более если предположить, что место жительства преступников — Нью-Джерси или Лонг-Айленд, у него вообще нет шансов их отыскать.

Будем плясать от Нью-Йорк-Сити, размышлял про себя Стенли. Он взял большой черный фломастер и разделил карту города на территории полицейских участков, отдельно обозначив расположение самих участков. Затем выписал имена полицейских, своих знакомых, отметив специально тех, кто присутствовал на похоронах Риты, а карточки с их именами приколол в соответствии с участками, где они служили.

Далее он заштриховал полностью колонии латиноамериканцев — Гарлем, Бедфорд-Стейвезант, Флет-Буш, Восточный Нью-Йорк, Бушвик и Бронсвилл в Бруклине; Южную Джамайку, Холлис, Корону и Сент-Албан в Куинсе; почти весь Юго-Восточный Бронкс, включая Хайбридж, Бедфорд-парк, Кингс-бридж, Фордхэм, Моррисаниу, Мелроуз, Мотт-Хайвен, Тремонт и Восточный Тремонт. Рассмотрев эту карту с точки зрения экономики, он вычеркнул районы, где жили богатые, включая половину Манхэттена, а также кварталы того же образца в других округах, типа Бейсайда.