Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Вот тут он и струхнул,– снова прокомментировал следователь.– Я понял, что попал в самую точку. И, как говорится, начал наступление.

«Вопрос: Вы ей, кажется, порекомендовали подать заявление на получение в том же ЖСК «Салют» трехкомнатной квартиры?

Ответ: Что-то не помню такого…

Вопрос: Постарайтесь припомнить. Калгашкина сказала, что именно вы посоветовали… Было такое?

Ответ: Да, что-то в этом роде…

Вопрос: И за что же вы к ней были так внимательны, Геннадий Ефимович?

Ответ: Из уважения. Да и жалко ее: бабенка хорошая, душевная, а вот семью никак завести не может.

Вопрос: У нас другие сведения, Геннадий Ефимович… Трехкомнатную квартиру Калгашкина получила нечестным способом. Помимо пяти тысяч паевого взноса она заплатила еще столько же, то есть пять тысяч рублей. Кому и когда, не знаете?

Ответ: Нет.

Вопрос: А Бабаеву вы говорили, что знаете, кому надо дать, чтобы получить квартиру побольше. И даже брались посодействовать. Не так ли?

Ответ: Не мог я такое предлагать. Если и помогал кому в ЖСК, так это отнести-принести документы. Ведь зарплату получал, а дела как бы никакого. Попросит меня кто-нибудь: занеси, мол, Геннадий Ефимович, справки или другие бумаги. Почему не занести? Я пенсионер, времени сколько угодно…

Вопрос: И куда вы носили?

Ответ: В строительно-монтажное управление, горэлектросеть… Да мало ли…

Вопрос: А в горжилуправление? Дроздову?

Ответ: Носил, а как же. Сколько раз.

Вопрос: И это действительно были документы?

Ответ: А почем знаю. Дадут мне заклеенный пакет, не буду же я вскрывать…

Вопрос: Дроздову носили пакеты только на работу?

Ответ: Иной раз и домой. Бывал же у него по-родственному.

Вопрос: От кого именно носили Дроздову?

Ответ: От Щербакова, председателя ЖСК «Салют».

Вопрос: Еще от кого?

Ответ: Всех не упомнишь.

Вопрос: Калгашкина передавала что-нибудь через вас Дроздову?

Ответ: Было как-то.

Вопрос: Когда и что?

Ответ: Да в начале восемьдесят первого года, кажется, в марте, Калгашкина попросила передать Валерию Семеновичу сверток.

Вопрос: А что, по-вашему, было в нем?

Ответ: Книга. Я сам видел, когда он развернул сверток.

Вопрос: И Дроздов принял этот подарок?

Ответ: На следующий день вернул. Попросил снова отдать Калгашкиной. И при этом добавил: «Пусть она обратится к Щербакову, тот все сделает…»

Протокол допроса неожиданно обрывался. Я вопросительно посмотрел на следователя.

– Понимаете, Захар Петрович, у этого Корнеева случился приступ. Наверное, переволновался очень. Схватился за сердце, побелел. Я вызвал «скорую помощь». Померили давление – жутко высокое. Хлопотали над стариком минут сорок. Увезли в больницу.

– Но ведь это нельзя считать документом,– показал я на протокол.– Корнеев не прочел, не расписался…

– А вдруг у человека инфаркт? Не буду же я требовать у него в таком состоянии подпись…

– Верно,– кивнул я.– Действительно, ничего тут не поделаешь.

– Но какие важные сведения! Во-первых, Дроздов связан с Щербаковым, председателем ЖСК «Салют». В этом я теперь не сомневаюсь. Потому что договор с Корнеевым о технадзоре за строительством дома – это липа, а вернее, форма взятки. И не Корнееву, а самому Дроздову. Во-вторых, обратите внимание: Калгашкина передала сверток Дроздову через Корнеева в марте 1981 года. Именно тогда ее провели в члены правления кооператива и затем поставили в список на получение трехкомнатной квартиры.

– Корнеев говорит, она передала только книгу.

– Наверняка еще кое-что,– убежденно сказал следователь.– Эх, жаль, что так получилось. Я обязательно узнал бы у старика, что он еще носил от Калгашкиной Дроздову.

Видя мое недоверие (а я действительно был в затруднении: приступ Корнеева помешал установить до конца истинное положение, и поэтому делать окончательные выводы все-таки было нельзя), Орлов решительно произнес:

– Да тут младенцу ясно: Корнеев – посредник. Между взяточником и взяткодателем. Вспомните, он и к Бабаеву сунулся. Тот отверг нечестный путь. А вот Калгашкина клюнула.

– Похоже, что это именно так,– сказал я.– Но пока что у нас лишь показания Корнеева. И те без подписи допрашиваемого.

– Уверен, Захар Петрович, доказательства будут. И очень скоро!… А сейчас я попрошу вас утвердить постановление на обыск у Калгашкиной, Дроздова и Щербакова…

Следователь Орлов начал с квартиры Калгашкиной. Действительно, как говорил учитель географии Бабаев, новой обстановкой завмагазином еще не обзавелась. Но зато у нее были обнаружены ценности. И немалые. Кольца, броши, серьги, кулоны из золота и платины, украшенные драгоценными камнями, на общую сумму около семнадцати тысяч рублей. С десяток пар дорогих импортных сапог и туфель, две дубленки, пальто из замши и лайковой кожи. А уж всяких там кофточек, платьев, шерстяных и трикотажных костюмов было столько, что хватило бы одеть нескольких привередливых модниц. Все, конечно, импортное. Нашли у Калгашкиной и деньги, около тридцати тысяч рублей.

– Зачем она их дома хранила?– спросил я у следователя, когда он приехал с обыска.

– Наверное, боялась класть на сберкнижку. Чуяла, что ее деятельность может заинтересовать следственные органы. Вот она и посчитала, что надежнее их держать не на книжке, а просто в книге.

Орлов положил мне на стол роман А. Дюма «Виконт де Бражелон». С виду – книга как книга.

– Откройте,– с улыбкой сказал следователь. Я открыл. Под обложкой аккуратно сквозь все страницы было вырезано четырехугольное отверстие. Оно было заполнено сторублевыми купюрами.

– Между прочим, Захар Петрович,– продолжал Орлов,– у Калгашкиной нашли еще один подобный экземпляр. Только пустой. Я и подумал: может, он служил не для хранения денег, а для передачи?

– Вы думаете, Корнеев передавал от Калгашкиной Дроздову именно ее?

– Вот-вот! Скажу честно, мне не давало покоя: зачем было заведующей магазином посылать Дроздову какую-то книгу? Подарок? Несолидно. А главное, он на следующий день вернул…

– А где та, вторая книга?

– Срочно послал на дактилоскопическую экспертизу. Если она побывала у Дроздова, скорей всего будут обнаружены его отпечатки пальцев…

– Когда обещали результаты?

– Сегодня, к концу дня… А вот еще одна находка у Калгашкиной. И, по-моему, не менее интересная.

Следователь протянул мне записную книжку.

В ней не было ни номеров телефонов, ни адресов. Она была вся испещрена цифрами и датами. А также инициалами или сокращенными названиями – скорее всего учреждений.

– Насколько я понял, личный гроссбух,– пояснил следователь.– Кое-что мне уже удалось расшифровать. Поработать над этим документиком придется основательно. Ирина Алексеевна, вероятно, мало надеялась на свою память, вот и делала заметки, кому и когда давала деньги, от кого получила… Разрешите?

Я отдал книжку Орлову.

– Вот смотрите,– нашел следователь нужный листок.– Двенадцатого, третьего, восемьдесят первого. Д. В. С.– два… К. Г. Е.– ноль целых четыре десятых… Щ. Н. Г.– ноль целых пять десятых… Вам это ничего не говорит?

– Д. В. С. Уж не Дроздов ли Валерий Семенович?

– Уверен – он! А цифра два – это значит: куска, то есть две тысячи на блатном жаргоне… К. Г. Е.– не кто иной, я думаю, как Корнеев Геннадий Ефимович. Он за совет подать заявление на трехкомнатную квартиру получил ноль целых четыре десятых куска, или четыреста рублей… Дальше идет Щ. Н. Н. – Щербаков Николай Николаевич – пятьсот рублей. И обратите внимание на дату – двенадцатого марта восемьдесят первого года. А уже на следующий день, тринадцатого марта, Калгашкина проведена в члены правления ЖСК «Салют» и внесена в список на трехкомнатную квартиру!

– Да, но всего получается около трех тысяч,– сказал я.– Откуда же появилась сумма в пять тысяч рублей, о которой усомнился Бобошко? Или Калгашкина прихвастнула?

– Совсем нет.– Следователь полистал «книгу доходов и расходов» завмагазином.– Пожалуйста. Четвертого, пятого, восемьдесят первого. Д. В. С.– два… Выходит, в мае месяце она отвалила начальнику горжилуправления еще две тысячи.

– Интересно почему? Как вы думаете?

– В это время за Бабаева усиленно хлопотали перед горисполкомом о предоставлении ему трехкомнатной квартиры. У Калгашкиной возникли сложности. Я думаю, под этим видом с нее и получили дополнительную мзду.

– Логично,– кивнул я.– Однако это еще не бесспорное доказательство. Понимаете, Анатолий Васильевич, расследование дел о взяточничестве – очень хлопотная и тонкая штука. Особенно если преступник не схвачен с поличным. Тем более, взятку давали давно. И без свидетелей… Ну, предъявите вы Калгашкиной эту записную книжку, а она вам скажет, что Д. В. С.– вовсе не Дроздов, а какой-нибудь Дмитрий Васильевич Сергеев. И речь идет не о двух тысячах рублей, а о двух килограммах яблок…