ОНО - Стивен Кинг

— Мое сердце, — сказала она и положила его руку на свою грудь. Он чувствовал его под этой твердой, сводящей с ума мягкостью, оно работало как мотор.

— Твое сссердце…

— Мое сердце.

Они сидели на кровати, все еще одетые, целуясь. Ее рука скользнула внутрь его рубашки, затем назад. Она нащупала пальцами ряд пуговиц, задержалась на талии… и затем тем же пальцем скользнула ниже, нащупывая твердую упругость его члена. Мышцы, о которых он и не думал, напряглись и задрожали у него в паху. Он оборвал поцелуй и отодвинулся от нее на кровати.

— Билл?

— Должен осссстановиться на минуту, — сказал он. — Иначе я выпущу в шшшштаны, как мальчишка.

Она снова нежно улыбнулась, и посмотрела на него.

— Так ли? Или у тебя какие-то подспудные мысли?

— Подспудные мысли, — сказал Билл. — У меня они вввсегда.

— У меня нет. Я ненавижу его, — сказала она. Он посмотрел на нее, ее улыбка погасла.

— Я этого не знала даже отдаленно всего две ночи назад, — сказала она. — О, я знала это, где-то там, с самого начала. Он бьет и причиняет мне боль. Я вышла за него замуж, потому что… потому что мой отец всегда беспокоился обо мне, я думаю. Как бы я ни страдала, он все-таки беспокоился. Я думаю, я знала, что он одобрил бы Тома. Потому что Том тоже беспокоился. Он сильно беспокоился. И пока кто-то заботился обо мне, я была цела и невредима. Более чем цела. Реальна.

Она посмотрела на него серьезно. Ее блузка вылезла из брюк, обнажив белую полоску живота. Он захотел поцеловать ее.

— Но это не было реальным. Это был кошмар. Быть замужем за Томом походило на возвращение в кошмар. Почему человек так поступает, Билл? Почему человек сам, по собственному желанию, возвращает себя в кошмар?

Билл сказал:

— Единственная причина, которую я могу пппредставить, это что лллюди возвращаются, чччтобы нннайти ссебя.

— Кошмар здесь, — сказала Бев. — Кошмар — это Дерри. Том кажется мелочью по сравнению с этим. Я сейчас могу лучше его видеть. Я ненавижу себя за годы, проведенные с ним… Ты не знаешь… то, что он заставлял меня делать, и, ох, я была достаточно рада делать это, ты знаешь, потому что он заботился обо мне. Я бы заплакала… но иногда слишком стыдно. Ты знаешь?

— Не надо, — сказал он спокойно, и положил свою руку на ее. Она плотно ее сжала. Ее глаза были полны блеска, но слезы не шли. — Это есть у каждого. Но это не эээкзамен. Просто ты проходишь это так, кккак ты можешь.

— Я имею в виду, — сказала она, — что я не обманываю Тома и не пытаюсь использовать тебя, чтобы как-то отомстить ему или что-нибудь в этом роде. Для меня это что-то естественное, здоровое, сладкое. Но я не хочу причинять тебе боль, Билл. Или втягивать тебя во что-то, о чем бы ты потом жалел.

Он думал об этом, думал об этом по-настоящему глубоко и серьезно. Но маленькое странное воспоминание — он стучится ко мне и так далее — снова задвигалось в нем, врываясь в его мысли. Это был длинный, долгий день. Звонок Майка и его приглашение пообедать были сто лет назад. Так много всего случилось с тех пор.

— Друзья не ооообманывают друг дддруга, — сказал он и наклонился над ней. Их губы сомкнулись, и он начал расстегивать ее блузку.

Одна ее рука переместилась к нему на затылок и прижала его к себе, а другая сначала расстегнула молнию на слаксах, а потом сдернула их. Какой-то момент его рука, теплая рука, лежала на ее животе, стягивая трусы; потом легкий толчок, и она сама направила его.

Когда он вошел в нее, она мягко изогнулась под ним и пробормотала:

— Будь моим. Я люблю тебя, Билл.

— Я тоже люблю тебя, — сказал он, улыбаясь в ее голое плечо. Они начали медленно, и он почувствовал, как пот начинает стекать по его коже, когда она задвигалась быстрее под ним. Его сознание начало растворяться, сосредоточиваясь все более и более на их единении. Ее поры раскрылись, издавая прекрасный мускусный запах.

Беверли почувствовала приближение оргазма. Она шла к нему, работая для него, никогда не сомневаясь, что он наступит. Вдруг ее тело замерло и, казалось, взлетело вверх, но не в оргазме, а в чем-то гораздо высшем, чем то, что она имела с Томом или с двумя любовниками, которых имела до Тома. Она стала сознавать, что она не просто кончит — это будет тактическое оружие. Она немного испугалась… но ее тело снова подхватило ритм. Она чувствовала твердую плоть Билла, все его тело вдруг стало таким же твердым, как часть его в ее лоне, и в этот самый момент она достигла высшей точки — начала достигать высшей точки, удовлетворения настолько огромного, что оно было почти агонией, затопившей все глубинные шлюзы, и она укусила его плечо, чтобы подавить крик.

— О, Боже мой, — он глубоко, счастливо вздохнул, и, хотя она потом не была в этом полностью уверена, она подумала, что он плачет. Он отодвинулся, и она подумала, что он собирается выйти из нее — она пыталась подготовиться к этому моменту, который всегда приносил скоротечное, необъяснимое чувство потери и пустоты, и затем он снова с силой вошел в нее. Прямо тут же у нее был второй оргазм, чего она за собой раньше не знала, и окошко памяти открылось снова, и она увидела птиц, тысячи птиц, спускающихся на конек каждой крыши, телефонные провода, на каждый почтовый ящик в Дерри, весенних птиц в белом апрельском небе, и пришла боль, смешанная с удовольствием — удовлетворением, — но она была тихой, каким кажется белое весеннее небо. Тихая физическая боль, смешанная с тихим физическим наслаждением и каким-то безумным чувством самоутверждения. Она таяла… она… она…

— Вы все? — закричала она вдруг, глаза расширились, ошеломленные.

Он отделился, вышел из нее на этот раз, но в этом внезапном приливе откровения она едва почувствовала его движение.

— Что? Беверли? У ттебя ввсе ввв….

— Вы все? Я занималась любовью со всеми вами?

Она увидела потрясенное удивление на лице Билла, его отвисшую челюсть… и внезапное понимание. Но это было не ее открытие; даже в своем собственном шоке она увидела это. Это было его собственное.

— Мы…

— Билл? Что это?

— Это был тттвой способ вывести нннас, — сказал он, и теперь в его глазах было столько изумления, что они напугали ее, — Беверли, тттты не понимаешь? Это был ттттвой способ вывести нас! Мы все… но мы были…

Вдруг он испугался, не уверенный в своих силах.

— Теперь ты помнишь остальное? — спросила она. Он медленно покачал головой.

— Не ттточно. Но… — Он посмотрел на нее, и она увидела, что он очень испуган. — Что я действительно вспомнил, так это, что мы ххххотели выйти. И я не уввверен… Беверли, я не уверен, что взрослые могут так делать.